Когда упали последние, Зорика полностью расслабилась, и ее аура, такая яркая за мгновение до этого, погасла. Внезапная темнота была почти ослепляющей. Тиннстра почти не заметила, как силы покинули ноги Зорики и она упала на землю.

Тиннстра подбежала и положила голову Зорики к себе на колени.

Глаза девушки затрепетали, и она улыбнулась:

— Мы их остановили.

— Ты их остановила, — поправила ее Тиннстра. — Ты спасла нас всех.

Улыбка Зорики погасла. «Не всех. Недостаточно». Затем ее глаза закрылись.

— С ней все будет в порядке? — спросил Аасгод.

— С ней все будет в порядке, — прошипела Тиннстра сквозь стиснутые зубы. Лучше бы так и было. Милостивые Боги, лучше бы так и было.

Тиннстра оглядела руины, которые были их лагерем. Увидела мертвых и умирающих. Будет ли у них вообще армия после такого?

33

Валлия

Айсаир

— Резня, — сказала Валлия, поднимая взгляд от карты на двух Избранных перед ней.

— Да, — сказала женщина, Торви.

— Сколько язычников мы убили?

Торви глубоко вздохнула и выпрямила спину:

— Трудно оценить. Первая волна бомб Дайджаку была разрушительной.

— Разрушительной? — прорычал другой Избранный, мужчина по имени Браяк. Он пристально посмотрел на Торви. — Мы должны были их уничтожить. Если бы мы не бежали, как ты нам приказала, у нас могло бы получиться.

— Мы были бы сейчас с Кейджем, если бы попытались, — сказала Торви. — Нам было приказано вернуться сюда с обновленной информацией о нападении, как только оно будет совершено.

— Мы бежали — как трусы. — Браяк сплюнул. — Я бы с радостью отдал свою жизнь, чтобы добиться того, о чем просит меня мой Император. Нет большей чести.

— Не волнуйтесь, у вас будет свой шанс, когда придет время, — сказала Валлия. Она провела большим пальцем вверх и вниз по рукояти меча.

— Сейчас у нас здесь, в Айсаире, более пятидесяти Избранных, — сказал Браяк. — Этого более чем достаточно, чтобы справиться с одной девушкой-язычницей. Отправьте нас всех, и мы закончим этот фарс войны сегодня.

— Из-за недооценки королевы-язычницы погибли Монсуты. Из-за этого погибли лорд Бакас, элита Избранных и более пяти тысяч солдат. Я проиграла свою первую битву, потому что не отнеслась к ней достаточно серьезно. Я больше не повторю эту ошибку.

— Значит, вы предпочитаете, чтобы мы стояли в стороне и смотрели, как гибнут наши армии, а мы ничего не достигаем? — крикнул Браяк. — Вы позорите нас всех.

— Придержи свой язык, Избранный. — Она наклонилась еще ближе, ее губы прижались к его уху. — Еще раз проявишь неуважение ко мне, и я скормлю твои яйца Дайджаку.

— Делай все, что хочешь. У меня нет времени на трусов.

Ее меч вылетел из ножен по идеальной дуге. Она едва почувствовала укус лезвия, настолько оно было острым. Голова Браяка слетела с плеч, и мгновение спустя из его шеи хлынул поток крови.

Валлия стряхнула кровь со своего клинка и вложила оружие в ножны, когда труп Избранного рухнул на землю.

Она вернулась к карте. Она так часто смотрела на нее, что, вероятно, могла бы нарисовать эту штуку с завязанными глазами. Красными блоками были обозначены ее собственные силы, а синими — силы армии язычников. Она передвинула их вперед, туда, где произошло нападение. Было бы интересно посмотреть, как быстро они двинутся дальше. Командир Эгрила оставил бы мертвых там, где они лежали — в конце концов, когда души пребывали в Великой Тьме, оболочки, оставленные в этом мире, не имели никакого значения. Джиане, с другой стороны, были слабы, когда дело касалось их умерших; они нуждались в церемонии — как будто это имело значение в загробной жизни.

Торви подошла к столу:

— Сколько времени потребуется язычникам, чтобы дойти сюда?

— Три недели, самое большее — четыре, — сказала Валлия.

— Командор... мы причинили вред язычникам, но их королева... как только мы потеряли элемент внезапности...

— Ее силы невероятны. Как и силы остальных с ней.

— Можем ли мы их победить?

— Можем, но это будет нелегко. Для этого вполне может потребоваться все, что у нас есть.

— Вы сообщили Императору?

— Конечно. Он не дурак. Ему не нужно, чтобы люди говорили ему неправду, чтобы потешить его эго. Только благодаря честности и знаниям мы можем выбрать правильный курс действий. Во лжи нет силы.

— И?

— Он напомнил мне, что мы должны выиграть войну, а не отдельные сражения.

— Так что же нам делать?

— Мы действуем по плану, — сказала Валлия. — Каждая наша следующая атака будет более жестокой, чем предыдущая. За каждую потерянную нами жизнь мы отправим десять их людей в Великую Тьму. Они будут маршировать днем, затем им придется сражаться всю ночь. У них не будет ни отдыха, ни передышки, ни помощи. Мертвые будут приветствовать их в каждом городе, пока они не начнут бояться смотреть на стены другого города. Если они доберутся сюда, их число сократится, их сердца будут напряжены, желудки — пусты. И тогда они умрут раньше, чем соберется величайшая из армий Эгрила.

— Хороший план, — сказала Торви.

— Единственный план, — сказала Валлия. — План Императора.

Торви снова посмотрела на карту:

— Эта отличается, так? От всех других войн, в которых мы сражались?

Валлия взглянула на помощника, терпеливо ожидающего в углу комнаты:

— Еще вина, пожалуйста.

— Да, командор. — Помощник наполнил бокал Валлии, а затем еще один, для Торви.

— Спасибо. Теперь вы можете нас оставить, — сказала Валлия.

Помощник поклонился и вышел из комнаты.

— Хвала Кейджу, — сказала Валлия, поднимая свой кубок.

— Хвала Кейджу, — ответила Торви.

Они обе выпили. Вино было дорванским красным, насыщенным. Валлия покатала жидкость во рту, наслаждаясь темным фруктовым букетом и дымным привкусом.

— Я была с Его Императорским Величеством в самом начале, — наконец сказала она. — Я была там, когда он вернулся из своего паломничества через степи и рассказал о своем виде́нии Империи Эгрил, охватывающей континент. Тогда мы думали, что он был простым человеком — это было до того, как развилась его магия, — но мы все верили в то, о чем он говорил. У него была такая манера говорить, что любые сомнения исчезали. Были некоторые, из племени Браяка, которые высказывали свои опасения, которые хотели, чтобы жизнь оставалась такой, какой она была. Но через Рааку говорил Кейдж — и говорил таким образом, что его нельзя было игнорировать.

— Вы были поистине благословлены, став свидетелем этого, — сказала Торви.

— В то время мне так не казалось. Мы просто сражались за нашего вождя, за нашего Бога, сражались дубинками, сделанными из кости, и копьями с заостренными каменными наконечниками. Мы сражались, используя тактику, которую Рааку, казалось, сотворил из воздуха, сражались так, как ни один эгрил никогда не сражался раньше. Мы начали носить маски, сделанные из черепов наших павших врагов, и наслаждались страхом, который это вызывало. И мы побеждали каждое племя, с которым сталкивались. Это было великолепно.

А потом мы встретили племя Ифлинг.

— Последняя битва в Войне за Объединение, — сказала Торви.

Валлия сделала еще глоток вина:

— Да.

— Мой отец рассказывал мне об этом. Он тоже там сражался.

— Тогда, надеюсь, он сказал вам правду, потому что все было не так, как рассказывают сегодня. Рааку не ездил на колеснице с пылающими колесами, сметая всех врагов со своего пути.

— Мой отец никогда такого не говорил, — сказала Торви. — Он сказал, что сражался пять кровавых дней, и каждую ночь удивлялся, что все еще жив. Он сказал, что мертвые покрывали каждый дюйм поля боя на многие мили во всех направлениях.

— Значит, твой отец говорил правду. Ибо это была битва, не похожая ни на одну другую, — сказала Валлия. — К тому времени, когда мы столкнулись с ними у реки Отр, нас было около пятидесяти тысяч, но ифлинги были заняты, пока Рааку завоевывал остальную часть севера. Они собирали все южные племена вместе, так что их армия соответствовала нашей по численности — и у них была настоящая сталь.