— Прочитай это, — сказала Зорика, протягивая ей найденное уведомление.

Тиннстра пробежала его глазами:

— Этот ублюдок. Он это приказал?

— Кто? — спросил Хасан.

— Король Лариус, — прорычала Тиннстра. Она передала ему уведомление. — Клянусь, я убью его прежде, чем закончится эта война.

— Остальной город такой же? — спросил Раласис.

Зорика кивнула:

— Судя по тому, что я видела, да.

Аасгод не мог отвести глаз от мертвых:

— Мы будем искать выживших, а затем соорудим погребальные костры для мертвых. Эти бедные души будут свободны в королевстве Синь — мы обязаны предоставить им эту свободу, по крайней мере.

— Это пустая трата времени, — сказала Тиннстра ледяным голосом. — Нам нужно двигаться дальше.

— А как же мертвые? — в ужасе спросил Аасгод. — Мы не можем оставить их в таком состоянии.

— Почему бы и нет? Им уже все равно, — усмехнулась Тиннстра. — Мы больше не можем позволить себе тратить время впустую.

— Тратить время впустую? — сказал маг. — Как забота о мертвых может быть пустой тратой времени?

Тиннстра мгновенно сократила расстояние между собой и магом, ее лицо внезапно оказалось в дюйме от его.

— Все, что мы делаем, кроме борьбы с врагом, — пустая трата времени. Отсутствие борьбы — вот что позволило этому случиться. Ты, ждавший в Киесуне несколько дней, позволил этому случиться.

— Клянусь богами, ты такая же плохая, как и они, — сказал Аасгод, отступая назад.

— Черт меня побери, но я такая. Мы все должны быть такими, если хотим победить.

На лице Тиннстры появилось безобразное выражение, которое напугало Зорику, потребность выплеснуть насилие все равно на что — или на кого.

— Хватит, — крикнула Зорика. — Сейчас не время и не место.

Тиннстра отступила назад, но все еще выглядела готовой напасть на Аасгода, если дать ей хоть малейший шанс:

— Да, Моя Королева.

— Мы сделаем так, как сказал Аасгод: поищем выживших, а затем отправим эти бедные души в королевство Синь. — Она посмотрела матери в глаза. — Мы должны быть лучше, чем наши враги.

— Как прикажешь, — ответила Тиннстра, ее губы скривились от отвращения. Она повернулась и умчалась, не сказав больше ни слова, оставив Зорику чувствовать себя очень одинокой.

28

Тиннстра

Анджон

Погребальные костры горели по всему Анджону, наполняя небо дымом и закрывая солнце. Мрачное начало дня — и пустая трата времени, по мнению Тиннстры. Армии следовало двигаться на север, а не сидеть сложа руки и смотреть, как сжигают мертвых людей. Она уже поняла, как зверства Черепов влияли на армию, особенно на мейгорцев, с их ограниченным опытом насчет возможного для Эгрила. Мои планы идут наперекосяк.

Ее рука потянулась к сумке на бедре, в которой лежала книга о Секановари. Сейчас она нуждалась в ее секретах больше, чем когда-либо — в какой-нибудь подсказке, которая привела бы ее к победе над Рааку, — но ей еще предстояло разгадать, были ли эти секреты внутри книги. Только интуиция подсказывала ей, что они там есть, что в конце концов она увидит ответы, которые искала.

Ее рука скользнула внутрь сумки, но не за книгой, а за флаконом с водой Чикара. У нее возникло искушение выпить еще один пузырек. Зрение к ней не вернется, но, по крайней мере, от этого она почувствует себя лучше. Сильнее.

Но у ней оставалось ограниченное количество флаконов, привезенных из прошлого, и не было возможности достать больше. Ей приходилось принимать воду Чикара только тогда, когда она действительно была необходима. Было безумием тратить ее впустую без всякой причины. И Аасгод будет недоволен, если на попросит что-нибудь из его запасов. Он достаточно ясно дал это понять еще на пляже Омасон.

Она все равно достала флакон, чувствуя себя лучше от того, что держала его в руках. Он был таким маленьким, таким хрупким. Трудно было поверить, что он настолько полон силы.

И, подумать только, Аасгод предположил, что ей это не нужно — когда он, как никто другой, знал, на что способна вода. Возможно, маг хотел взять ее запас, чтобы добавить к своему собственному. Тиннстра бы не стала этого исключать. В конце концов, без воды он был бесполезен.

Тиннстра не винила его за жадность, даже если это было так. Если они хотели выиграть Секановари, им всем нужно было столько силы, сколько они могли получить.

Мне она нужно больше, чем кому-либо другому.

Она открыла флакон и выпила, дрожа от вкуса, чувствуя, как горечь воды разливается по телу. Ощущая ее силу. Чувствуя, как уходит вся слабость.

Мир вокруг нее ожил, стал ярким и ясным, даже для ее единственного глаза. Внезапно она узнала все. Она слышала, как солдаты работают в городе, остальные ждут снаружи. Она чувствовала запах их пота в воздухе, ощущала вкус их страха, их надежды. Тысячи голосов гудели вокруг нее: приказы, жалобы, вопросы, ответы, сплетни, молитвы, приветствия и ворчание.

Во имя Богов. Это было почти чересчур. Тиннстра стиснула зубы, сжала кулаки, пытаясь удержать свое тело в руках. Свою душу.

Ей не следовало принимать воду. Она слишком много выпила. Недостаточно.

Нет, это просто спешка. Она это знала. В конце концов, она жаждала этого. Нуждалась в этой магии, чтобы исправить себя, сделать сильнее. Она ее не боялась. Тиннстра ничего не боялась. Не сейчас. Никогда больше. Нет, она могла это контролировать. Должна.

Магия вспыхнула в ее сознании. Такая яркая. Страдание. Боль. Зорика.

Она прикрыла глаза, когда Зорика приземлилась рядом с ней. Кожа ее дочери пылала изнутри, теплая и гудящая от энергии. Вокруг Зорики кружились цвета, каких Тиннстра никогда раньше не видела — вспышки света, которые танцевали на ее доспехах и искрились в глазах, прежде чем взмыть в небо. Тиннстра моргнула, понимая, что это вода Чикара действует сквозь нее, заставляя ее видеть все это, но цвета были такими реальными, такими чистыми, таким прекрасными, таким болезненными. Тиннстра знала, что должна что-то сказать, но слова не шли из нее — она была словно заворожена.

— Ты пялишься, — сказала Зорика с улыбкой, которая осветила весь мир.

Тиннстре потребовалась вся сила воли, чтобы ответить:

— Я?

— Ты.

— Как ты себя чувствуешь?

Зорика оглянулась на город:

— Мне станет лучше, когда мы отсюда уйдем.

Если бы ты послушала меня, нас бы уже здесь не было.

— Ты правильно сделала, что осталась, — вместо этого сказала Тиннстра, слова были как пепел на ее языке.

— Я рада, что ты так считаешь, — сказала Зорика, внезапно помолодев на сто лет. — Потому что мне нужно попросить тебя кое о чем.

— О чем угодно.

— Мне нужно, чтобы ты прекратила спорить с Аасгодом, особенно когда мы с другими. Это никому не приносит пользы.

Тиннстре потребовалось мгновение, чтобы осознать, о чем спросила Зорика. В ней поднялся гнев.

— Он перестанет быть идиотом?

— Он не идиот.

— Неужели?

— Мама, он хороший человек, старается изо всех сил. Как и все мы.

Тиннстре пришлось закрыть глаза. Вода Чикара мешала сосредоточиться. Магия Зорикик причиняла слишком сильную боль и не давала думать. Почему мы должны говорить об этом сейчас?

— Хорошо. Как пожелаешь. — Лучше согласиться, чем спорить.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Зорика.

— Я в порядке, — соврала Тиннстра, но она знала, что этого ответа недостаточно. — Я все еще не привыкла к тому, что у меня один глаз. Это больно.

— Прости.

— За что ты извиняешься? Это была не твоя вина.

— Я должна был остановить Избранного до того, как у него появился шанс причинить тебе боль.

— У тебя и так было о чем беспокоиться.

— Я знаю, но...

— Никаких но, — сказала Тиннстра. — Это моя работа — защищать тебя, а не наоборот. Так было всегда, и сейчас это не изменится — неважно, насколько ты могущественна.