— Гребаный ад. Не думаю, что я когда-либо видела так много людей, — прошептала Эндж. Она сделала еще глоток из своей тыквы. На вкус вода было отвратительна, даже по стандартам Киесуна, но она она пила и похуже.

— Толпа есть толпа. В этом нет ничего особенного.

Гаро подполз поближе:

— Дай мне немного воды.

— Где твоя? — спросила Эндж.

— Я допил ее сто лет назад, — ответил Гаро.

— Почему ты должен пить мою?

— О, перестань, Эндж.

Эндж шлепнула его по рукам, достаточно сильно, чтобы Гаро понял, что она недовольна.

Но Гаро не подал виду, что это его беспокоит. Он просто начал глотать, и это выглядело так, словно он проливал больше, чем глотал.

— Успокойся, Гаро, — сказала она. — Ты можешь взять немного, не все.

— Извини. — Гаро передал тыкву обратно. Быстрое постукивание по ней подсказало Эндж, что он не оставил ей ничего, кроме нескольких капель.

— Ты, чертов эгоист...

— Вам, голубки, нужно перестать ворковать, — прервал их Плачущий Человек. — У нас есть работа, которую нужно сделать. — Он ушел, не дожидаясь ответа.

Время отдыха закончилось, Эндж со вздохом встала.

— Лучше поскорее покончить с ней, — пробормотала она, больше себе, чем Гаро.

— Что, если Черепа нас ждут? — спросил Гаро, хватая ее за руку.

— Ну и что? Мы прокрадемся мимо них.

— Что, если они нас поймают?

— Клянусь Богами, Гаро. Если у тебя сдали нервы, какого хрена ты проделал весь этот путь со мной? Почему ты не сказал нет, когда Хасан тебя попросил, и не избавил себя от этой чертовски долгой прогулки?

— Я ни за что не скажу Хасану нет.

Эндж глубоко вздохнула. Избиение идиота ей не поможет:

— Послушай, нас не поймают, потому что мы хитрые. Вот почему Хасан вообще нас выбрал.

На этот раз Гаро посмотрел на нее так, будто она сошла с ума.

Эндж улыбнулась ему, чтобы он почувствовал себя лучше:

— В любом случае, не волнуйся. Я не позволю им тебя схватить.

— Да? — Его лицо просияло, как будто все его проблемы были решены.

— Я убью тебя сама, прежде чем позволю какому-нибудь Черепу получить такое удовольствие. — Во имя богов, ей было приятно наблюдать, как его плечи снова поникли. Что это за долбанутый мир, в котором такие пустые места как Гаро, живы, в то время как таких людей, как Дрен, стерли в порошок? Это было неправильно.

Она отправилась вслед за Бени, не оглядываясь, чтобы посмотреть, следует ли за ней Гаро. Ей тоже было все равно.

Небо стало кроваво-красным к тому времени, когда они подошли к городу достаточно близко, чтобы понять, что действительно что-то не так.

Птицы. Это из-за них. Сначала она подумала, что это Дайджаку. Их были сотни. Но когда Эндж подошла ближе, то увидела, что это чайки, которые заполняли небо и радостно кричали.

— Я слышал, что они так радуются только когда приплывают рыбацкие лодки, — сказал Гаро.

— Время кормежки, — сказал Бени.

— Они по всему городу, — сказала Эндж. — Не только в доках.

— Все это выглядит не очень хорошо, — сказал Гаро.

— Следуйте за мной, — сказал Бени. — Пригните головы и постарайтесь не попадаться на глаза. — Он повел их с дороги вверх по склону, петляя между скал и валунов, следуя тропой, известной только ему.

Эндж последовала за ним, стараясь не сломать лодыжку в темноте, все время высматривая Черепа и поглядывая на птиц. По какой-то причине она была бы счастливее, если бы это были Дайджаку. По крайней мере, она знала бы, в чем дело. Вместо этого в ней просто нарастало чувство страха.

— Земля внизу довольно взрыхлена, — сказала Бени, присев на корточки за валуном. — Не так давно этим путем прошло много лошадей. Направились к Северной дороге.

— Ты думаешь, это были Черепа? — спросила Эндж.

— Либо так, либо сбежало полгорода.

Гаро пожевал губами:

— У меня действительно плохое предчувствие по этому поводу.

Эндж и Бени проигнорировали его. Они продолжили путь в Анджон.

Вдоль склона горы, обращенного к городу, росла небольшая рощица деревьев, таких же высохших и корявых, как и вокруг Киесуна.

— Сюда, — сказал Бени.

Они двигались пригибаясь, стараясь не цепляться за ветки, по мере того как город к югу становился все больше. Они не потрудились соблюдать тишину — чайки производили более чем достаточно шума, чтобы заглушить приближение целой армии, — и Эндж не могла отделаться от мысли, что им следовало прийти всем, а не втроем.

В пятистах ярдах от главных ворот Эндж могла видеть чаек, рассевшихся вдоль городских стен и близлежащих крыш, в то время как другие кружили в вышине, прежде чем спикировать вниз и скрыться из виду.

— Никаких Черепов, — сказала Эндж.

— Да, — сказал Бени.

— Это хорошо, ага? — сказал Гаро.

— На стенах и у главных ворот должны быть Черепа, — сказал Бени. — Но там никого нет.

Гаро посмотрел в сторону города:

— Может быть, мы их не видим?

Эндж вздохнула:

— Если бы они там были, чайки не сидели бы на воротах и не гадили бы на стены.

— Кто-то что-то написал на воротах красной краской, — сказал Бени.

Теперь настала очередь Эндж вытянуть шею в сторону города:

— Я не могу разобрать, что там написано.

Бени потер лицо, глядя на город, и нахмурил брови:

— Я думаю, мы не будем пытаться тайно проникнуть внутрь.

— Слава Богам за это, — сказал Гаро. — Давайте вернемся к остальным.

Бени снова двинулся вниз по склону в сторону города.

— Ты идешь не в ту сторону, — крикнул ему вслед Гаро.

Эндж шлепнула его по затылку:

— Идиот.

Она последовала за Бени из рощи прямо к главным воротам. Пятнадцати футов высотой, они были когда-то выкрашены в черный цвет. Солнце, море и ветер превратили его обратно в пестро-серый, и от этого слова выделялись еще больше.

За их приближением наблюдали чайки, но стражники не появились, никто их не окликнул.

Эндж остановилась рядом с Бени примерно в пяти футах от ворот, Гаро следовал за ней по пятам:

— Что там написано?

— Не знаю. Насколько я могу судить, это не джиан, но я никогда не был силен в словах. — Плачущий Человек подошел к воротам и потрогал краску, затем понюхал свой палец. — Блядь.

— Что? — спросила Эндж, не желая знать.

Он оглянулся через плечо:

— Это кровь.

— Блядь. — Она даже предположить не могла, сколько крови понадобилось Черепам, чтобы покрыть ворота, чем бы ни было это послание. Не дружеское приветствие, это точно.

Бени толкнул ворота, и они начали двигаться. Эндж затаила дыхание, когда ворота открылись, страшась того, насколько все будет плохо.

26

Тиннстра

Киесун

Тиннстра вышла из Киесуна вместе с двадцатью тысячами солдат, плюс-минус. Все были пешими, потому что Дайджаку потопили мейгорские корабли, перевозившие всех их лошадей, и у большинства было меньше половины положенного им рациона, опять же благодаря Черепам. Это было катастрофическое начало, потеря половины их армии в первом сражении. Единственным хорошим моментом было то, что все они были вооружены до зубов.

Они ушли под покровом темноты и шли долго и упорно весь день. Приближались сумерки, и скоро им придется разбить лагерь на ночь. Им нужен был отдых, потому что завтра им всем снова придется сражаться.

Зорика и Аасгод возглавляли колонну, за ними следовали Тиннстра и Хасан, а Раласис в следующем ряду. Сначала Зорика протестовала, желая, чтобы рядом с ней была ее мать, но Тиннстра настояла. Зорика была королевой, Аасгод — королевским советником, и нужно было видеть, как они руководят. Тиннстра был всего лишь телохранительницей.

Телохранительницей с одним глазом.

Вода Чикара помогла, очистив ее обожженную кожу за несколько часов, но ее глаз? Спасать уже было нечего. Аасгод дал ей зеркало, чтобы она могла увидеть, во что превратил его Избранный. От этого зрелища у нее скрутило живот. На данный момент она закрывала повязкой уничтоженную глазницу, злясь в первую очередь на себя за то, что позволила этому случиться, и беспокоясь о том, сколько времени ей потребуется, чтобы адаптироваться. Прямо сейчас у нее не было чувства глубины. Даже ходьба была испытанием.