Она наклонилась, перевернула охранника и нашла его ключи. На железном кольце их было, должно быть, с дюжину — но какой из них ей нужен для этих ворот?

Где-то высоко над головой раздался звон колокола, быстрый и неистовый. Сигнал тревоги.

Она зажала свой окровавленный меч под мышкой и возилась с ключами, пока не вставила один из них в замок. Попыталась повернуть его. Ничего.

Колокол продолжал звенеть, заглушая ее мысли и любые другие звуки снаружи, достаточно громкий, чтобы у нее застучали зубы.

Тиннстра попробовала другой ключ, пот стекал с ее лба, воздух царапал горло. Ничего. Перешла к следующему. Сердце бешено колотилось. Попыталась повернуть его. Нет.

— Эй, ты! Остановись!

Она подняла глаза и увидела, что к ней идут трое охранников, все с саблями наперевес.

Время для последнего ключа. Она чуть не уронила всю чертову связку, когда бежала, но каким-то образом вставила ключ в замок.

— Брось оружие.

Она повернула его — и замок с лязгом открылся. Во имя Четырех Богов, это был самый приятный звук, который она когда-либо слышала.

Увидев, что ворота открыты, охранники бросились бежать, выкрикивая еще больше бесполезных приказов остановиться. Она проигнорировала их всех и проскользнула в проем, как только он стал достаточно широким, затем захлопнула его за собой. На этот раз ключ легче нашел замок, но охранники были почти рядом с ней. Один из них сделал выпад, просунув свой меч сквозь прутья решетки, но она предвидела этот трюк, поскольку использовала его сама. Она повернула ключ, отклоняясь назад, чтобы не попасть под лезвие, а затем снова рванула с места, отбросив ключи в сторону и снова взявшись за меч.

Снаружи оглушительно звонил колокол, и она почти ожидала, что все охранники набросятся на нее. Затем она увидела толпу людей, атакующих забор, разделяющий две части тюрьмы, и поняла, что́, на самом деле, подняло тревогу.

Крики детей подтолкнули взрослых к действию. Некоторые пытались снести забор голыми руками, в то время как другие пытались соорудить пандусы над ограждением из столов и деревянных досок. Охранники по обе стороны границы делали все возможное, чтобы остановить их, но число беженцев продолжало расти. Падение забора было лишь вопросом времени.

Один из охранников со стороны детей заметил Тиннстру. Он крикнул ей остановиться, но она проигнорировала его. Зорика была единственным, что имело значение.

Она добралась до хижин, выстроенных в два ряда по пять лачуг. Дети всех возрастов бросились врассыпную при виде Тиннстры, с грохотом мчавшейся меж лачугами, вся в крови и с оружием. Те, кто не мог бежать, закричали.

Двое охранников лежали мертвыми перед хижиной, в которой должна была находиться Зорика. У двери тоже лежал мертвый ребенок, мальчик крупнее Набиля, но ненамного.

Тиннстра пробежала мимо них всех, взлетела по ступенькам к двери и ворвалась внутрь.

Ее встретили новые крики и еще больше крови. Она насчитала троих мертвых детей и пошла по красному следу через хижину, пока не увидела, что он заканчивается худым мужчиной, прислоненным к дальней стене, его кожа была бело-красного оттенка, а глаза смотрели в никуда. Из его живота торчал меч.

В комнате все еще были другие дети, все еще живые, они прятались, но она не могла видеть...

— Она здесь. — Слабый голос мальчика справа от нее.

Тиннстра обернулась и увидела Набиля, который обнимал Зорику, защищая ее, оба были в крови, наполовину скрытые перевернутой кроватью. Набиль отпустил Зорику, и она подбежала к Тиннстре.

— Ты ранена? — Тиннстра присела на корточки и провела руками по девочке, нащупывая рану, но не нашла ее. Затем она снова посмотрела на Набиля и увидела, какой он бледный.

— Я же говорил тебе, что защищу ее, — сказал он с кровавой улыбкой.

— Спасибо, — сказала Тиннстра, но голова мальчика уже склонилась набок.

Зорика обняла Тиннстру за шею и зарыдала в ее волосы:

— Где ты была? Я была так напугана. Этот дядя...

— Все в порядке. Я сейчас здесь. Ты в безопасности, — ответила она, сдерживая слезы, грудь вздымалась от напряжения бега. Клянусь Богами, это было слишком близко. Мне повезло, что я убила охранников. Мне повезло, что я добралась сюда вовремя. Я должна быть лучше, чем я есть. Сильнее. Быстрее.

Дверь с грохотом распахнулась, и внутрь ввалился охранник. Это был тот самый мужчина, который гнался за ней от забора. В руках у него было копье, которое он направил на Тиннстру и Зорику:

— Опусти свой меч.

Тиннстра указала мечом на мертвого убийцу:

— Этот человек пытался убить моего ребенка.

— Ты лжешь. — Охранник выглядел таким же испуганным, как и любой из детей в этой залитой кровью комнате, его руки дрожали. Он выглядел ненамного старше Тиннстры. — Положи свой меч и отойди от девочки. Ты пойдешь со мной.

— Я не оставлю девочку и не опущу меч, — ответила Тиннстра, встав так, чтобы Зорика оказалась у нее за спиной, неуверенная, хватит ли у нее сил снова сражаться, но изо всех сил делающая вид, что это не так. — Я предлагаю тебе уйти.

— Ты заключенная, а не я.

Тиннстра ничего не сказала. Веди себя уверенно. В кои-то веки разожги чужой страх. Она позволила звукам тревожного колокола усилить угрозу. Глаза охранника были прикованы к ней, когда он прислушивался к шуму, но она видела в них сомнение, видела, как он задавался вопросом, кто побеждает снаружи и что это значит для него.

Затем раздались радостные возгласы, достаточно громкие, чтобы их было слышно сквозь звон колокола, и они оба поняли, что бой у забора выиграли беженцы.

— На твоем месте я бы ушла, — сказала Тиннстра. — Пока у тебя еще есть шанс.

Охранник не двинулся с места, но копье в его руках задрожало, а из груди вырвался тяжелый вздох. Тиннстра хорошо знала это чувство — страх: он спрашивал себя, драться или бежать, сознавал, что хотел бы сделать одно, но придется делать другое.

— Никто не подумает о тебе плохо, если ты спасешь свою жизнь, — сказала она.

Даже колокол, казалось, прекратил борьбу, поскольку звон замедлился. К ним приближались шаги, множество ног, сопровождаемые криками на всевозможных языках.

Это было слишком для охранника, и он бросил свое копье на землю. Он покачал головой Тиннстре, повернулся, но дверь распахнулась, и его схватила толпа беженцев и выволокла наружу.

— Тиннстра! — Это была Майза, с мечом в руке, с рассеченной бровью. С ней была еще одна шулка, тоже вооруженная. — Слава Богам.

— Что происходит снаружи? — спросила Тиннстра, поднимая Зорику и закрепляя ее на бедре.

— Мы взяли под контроль оба комплекса и одолели около трети охранников, — ответила Майза. — Они отступили в караулку и все еще удерживают стены. Пока у них есть эти области, они могут просто сидеть сложа руки и морить нас голодом, чтобы заставить подчиниться. Боюсь, мы, вероятно, только выиграли себе небольшую передышку.

Тиннстра ухмыльнулась:

— Что, если бы я сказала, где ключи от караулки?

Майза улыбнулась в ответ:

— Это изменило бы ситуацию.

27

Раласис

Лейсо

Переулок Торенан был не из мест, куда можно забрести случайно. Узкий, в нескольких кварталах от доков, не допускающий до себя солнечные лучи меж изогнутых крыш, которые почти соприкасались над ним. Если бы кто решил спуститься туда по осыпающимся ступеням, не реагируя на аляповатые граффити, намалеванные вокруг входа, его бы встретило указание разворачиваться. Дубинка в руке мужика давала хорошее представление, что произойдет, если проигнорировать совет. Чужаков в переулке Торенан не любили.

Раласис, однако, не был чужаком. Для него посещение переулка Торенан было все равно, что возвращение домой.

Друз и Дирес сидели на табуретках у входа, положив дубинки у ног, настороженно наблюдая за происходящим. Несколько мужчин и женщин, работавших у Мэг, стояли на одном из ее балконов, улыбаясь и подмигивая любому похотливому дураку, который смотрел в их сторону. Это, безусловно, действовало, потому что двое мужчин направлялись прямо к входной двери Мэг и чудесам, которые таились внутри.