– Спасибо, Игорь.

Знамин вышел из кабинета.

– Опять в дорогу, Павел Павлович, – сказала Анна Евгеньевна, протягивая подполковнику приказ и командировочное удостоверение. – Как супруга-то ваша, не возмущается частыми отъездами?

– Да привыкла уже.

– Ну, удачной поездки. Вы там не задерживайтесь, Игорь Семенович без вас долго не может.

– Постараюсь, – вздохнул Знамин.

– Вы хорошо смотрели? Может, куда засунули? – недоверчиво спросил Николай.

– Коля, ну куда мы здесь могли засунуть? – Оксана обвела рукой небольшую комнату. – У нас один шкаф, и пиджак всегда в нем висел.

Тщательная ревизия, проведенная после проникновения неизвестного, оставившего на кровати лоскут ткани со следами крови, выявила недостачу вельветового пиджака Андрея, купленного во время туристической поездки по профкомовской путевке в Венгрию. Пиджак Андрею очень нравился, но надевал он его редко, берег для особых случаев. Когда еще за границу попадешь, а в наших магазинах такое не купить, если связей в торговом мире нет. На барахолке, конечно, поискать можно, но цена будет такая, что десять раз подумаешь.

– Ерунда получается! – возмущался Коля. – Кто-то залез в вашу комнату, спер пиджак и в виде компенсации оставил окровавленную тряпку? Ничего не понимаю.

– Вот и я не понимаю, – вздохнул Андрей. – Но какой-то смысл во всем этом должен быть, и чем раньше мы поймем, тем лучше.

Обсудить происшествие и разработать план действий собрались все: сам Сергеев и Оксана, Николай Неодинокий с женой Мариной и младший член команды школьник Вовка, смышленый и находчивый мальчишка, не раз помогавший друзьям в расследованиях[22]. Коля первым делом осмотрел дверной замок, сказал, что замок фигня, ширпотреб, можно вилкой открыть. Обещал достать импортный финский у себя на «толчке». Николай не просто был частым посетителем этого известного всему городу, внешне не обозначенного участка тротуара около входа в магазин «Мелодия», где, по официальной версии, любители музыки обменивались грампластинками, а фактически шла бойкая торговля из-под полы винилом и не только им. После инцидента с барыгой по прозвищу Хорек, когда Коля, восстанавливая справедливость, в одиночку обратил в бегство целую шайку подручных Хорька, авторитет Неодинокого среди завсегдатаев поднялся необычайно, к нему стали обращаться с просьбами урегулировать часто возникающие споры и не отказывали во встречных просьбах, выходящих далеко за рамки музыкальной темы. Например, новенький двухкамерный холодильник «Минск», гордость семьи Сергеевых, достался Андрею и Оксане без очереди и переплаты благодаря Колиным связям.

– А точно ничего больше не пропало? – спросила Марина.

– Точно, – подтвердила Оксана. – Да и что у нас красть? Деньги мы дома не храним, потому что их нет, и ценностей никаких нет.

– Это вы думаете, что нет, – вмешался Вовка. – Вот у нас соседку-алкашку на первом этаже обчистили, слямзили кошелек – там пятнадцать копеек было, бутылку водки недопитую и портвейна бутылку. Еще и по голове приложили, все еще в больнице лежит.

– Ну, положим, пиджак дороже недопитой бутылки водки стоит, – согласился Андрей, – почти новый, на барахолке можно за двести пятьдесят загнать.

– Вот, а я что говорю! – оживился Вовка. – Двести пятьдесят – это же куча денег, два «Спутника» можно купить и еще на «Школьник»[23] останется.

– Ты бы все велосипедами мерил, – проворчал Коля. – Купил же я тебе «Спутник».

– Да я так, к слову, – смутился мальчик.

– Если бы просто залезли и украли пиджак, – задумчиво сказал Андрей, – было бы понятно. Меня смущает эта окровавленная тряпка. Тем более Оксана считает, что рисунок на ней похож на рисунок платья убитой женщины.

– Не считаю, – поправила Оксана, – а утверждаю: рисунок тот же.

– Узнать бы, какая группа крови у убитой, – продолжил Андрей.

– Кто же нам это скажет, – пожал плечами Николай.

– А давайте я у нашего участкового спрошу? – предложил Вовка. – Дядя Слава – классный мужик и меня уважает.

Бывший хулиган, двоечник и прогульщик Вовка, после того как его приняли равноправным членом в команду Сергеева, преобразился. Пай-мальчиком он, конечно, не стал, но участковый дядя Слава, заметив изменения в поведении пацана, попросил его взять шефство над другими трудными подростками. Вовка после некоторых колебаний согласился, предупредив, что «стучать» не будет, но «по душам» с каждым поговорит. На этом участковый и Вовка ударили по рукам, весьма друг другом довольные.

– Участковый вряд ли про группу крови знает, – охладил пыл мальчика Сергеев. – А если знает, то не скажет: это служебная тайна.

– А вы что с этой тканью делать собираетесь? – спросила Марина.

– Наверное, ее надо в милицию отнести. – Оксана обвела взглядом друзей, ища поддержку.

– Не вздумайте, – решительно заявил Николай. – Если кусок от платья убитой, Андрея тут же подозреваемым назначат.

– Но у Андрея же алиби, он был на дежурстве, – не сдавалась Оксана.

– Нет у меня алиби, – возразил Андрей. – Убили женщину, скорее всего, ночью, а на дежурство мы вышли утром. Ночью я был с тобой, а твои показания не в счет.

– Не в счет, – подтвердила Марина. Она готовилась поступать в юридический, ходила на подготовительные курсы и читала специальную литературу. – Показания жены или мужа не могут рассматриваться судом в качестве доказательства.

– Вот! – восхитился Николай. – Слушайте знающего человека!

Он вскочил, поцеловал Марину в макушку, потом повернулся к Андрею:

– Тряпку надо сжечь. Спички есть у тебя?

– Коля, успокойся, – остановил друга Андрей. – Тряпку мы в милицию не понесем, но и сжигать сейчас не будем. Сначала надо собрать больше информации об этом убийстве или об убийствах. Возможно, еще жертвы есть.

– И как ты предлагаешь информацию собирать? – поинтересовался Неодинокий. – У меня нет знакомых в ментовке. Могу, конечно, народ на «толчке» поспрашивать, только там легавых не особенно жалуют.

– Есть вариант, – сказал Андрей. – У нас в отделении один из водителей до прихода на автобазу горздрава работал в милиции. Поговорю с ним: может, у него контакты остались.

Коля с сомнением покачал головой.

– А я на подготовительных курсах поговорю, – пообещала Марина. – У нас там есть ребята, которые сейчас в милиции работают.

– Вот это другое дело, – поддержал Николай жену. – Это более реально, чем какой-то водитель.

Фельдшер Анатолий Утюпин вырос в детдоме, детей и родственников не имел, женат никогда не был. После окончания училища и службы в армии устроился на скорую помощь, здесь и работал уже много лет. График его устраивал: сутки на смене, двое отдыхаешь. А то, что выходные не совпадали с «общечеловеческими», так и хорошо. Не с кем было Утюпину выходные проводить. Неразговорчивый, нелюдимый, разменяв пятый десяток, он друзьями и подругами не обзавелся, жил в однокомнатной служебной квартире вдвоем с котом Васькой. Рыжий, с белым пятном на груди и обмороженными кончиками ушей, Васька был единственным живым существом, фельдшера любившим. Книжек Утюпин не читал, телевизор не смотрел по причине отсутствия такового, алкоголем не увлекался. Пить в одиночку не тянуло, а компании у него отродясь не было. Зато была страсть, которой отдавался Утюпин, как говорится, всей душой и сердцем. Независимо от сезона почти все выходные, а также отпуск он проводил на рыбалке. Летом на открытой воде, зимой на льду. Самым нелюбимым временем года были вторая половина мая и первые две декады июня, когда любительская рыбалка запрещалась. В эти «безрыбные» дни Утюпин вытаскивал на берег свою лодку-плоскодонку, переворачивал, заново смолил, красил, потом подолгу сидел на берегу, тоскливо смотрел на воду и тяжело вздыхал.