По предварительному заключению доктор и медсестра убиты выстрелами из девятимиллиметрового пистолета, более точно эксперты скажут, когда извлекут пули. Смерть наступила между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи. Опять же предварительно, более точно – после вскрытия. Убийца явно умеет обращаться с оружием: два выстрела – два трупа. Стрелял через подушку, чтобы заглушить звук. Соседи ничего не слышали. Приходил ли кто-то к доктору вчера вечером – не видели. Отпечатков пальцев и других следов убийца не оставил, эксперты обе квартиры чуть ли не языками вылизали, ничего не нашли. Был еще пациент, который ушел непонятно когда. Его отпечатков тоже не осталось, комнату, где он провел несколько дней после операции, домработница на совесть вымыла. В лицо она этого пациента не видела, поскольку лицо его после операции было забинтовано. Ассистент тоже пациента не видел, неделю не работал, дома с температурой провалялся. Историй болезни, других записей о пациентах при обыске не нашли, ассистент подтвердил, что доктор их не вел. Большинство оперируемых настаивали на полной анонимности. Обнаружили только альбом с эскизами – планами оперативного вмешательства. Урбонас повертел рисунки так и эдак, даже на просвет посмотрел, потом с раздражением альбом отбросил. Воспроизвести по этим эскизам лица для фоторобота нереально. То есть никаких примет последнего пациента, кроме того, что мужчина от тридцати до пятидесяти, среднего роста, широкоплечий, волосы темные, у майора не было.

Доктор – старый холостяк, ни жены, ни детей, ни близких родственников. Значит, версию убийства из-за наследства можно отбросить. Любовница – медсестра, не замужем, месть ревнивого мужа тоже отпадает. Получается убийство с целью ограбления, совершенное неизвестным или неизвестными. В общем, «глухарь».

Урбонас задержал ассистента и домработницу как возможных соучастников, составил ориентировку на пациента, мужчину ростом около ста восьмидесяти, брюнета крепкого телосложения со следами шрамов после пластической операции на лице, и поехал в управление к начальству на ковер.

Следователь по особо важным делам Главного управления уголовного розыска подполковник Знамин закончил чтение оперативной сводки за прошедшие сутки и посмотрел в окно. Утро было серым, моросил мелкий дождик, временами переходящий в снег. Знамин ходил на работу пешком и сегодня пожалел, что надел модный болгарский плащ, а не теплую болоньевую куртку с капюшоном от «Большевички» и не взял зонтик. Хотя при таком порывистом ветре зонтик бы без конца выворачивало. Интересно, какая сейчас погода в С.? Наверное, еще зима. Не забыть взять свитер, подаренный Наташей на день рождения, и теплые зимние ботинки.

В том, что в ближайшие дни он поедет в С., Знамин не сомневался. В городе второе подряд жестокое убийство молодых женщин, изуродованные трупы. Объявился ростовский Потрошитель или кто-то копирует его почерк?

Подал голос телефон прямой связи с приемной начальника Второго управления[20] полковника Стасова. Приятный голос Анны Евгеньевны, личной секретарши полковника, отвлек Знамина от метеорологических размышлений.

– Павел Павлович, зайдите к Игорю Семеновичу, пожалуйста.

Анна Евгеньевна одна из немногих не превращала имя и отчество Знамина в краткое Пал Палыч и четко и раздельно проговаривала: Павел Павлович.

– Уже иду, – сказал Знамин, положил трубку и посмотрел на стол. Не прихватить ли с собой оперативную сводку? Решил не брать, наверняка такая же у начальника на столе лежит.

Полковник Стасов не так давно занял кресло руководителя, до этого делил кабинет со Знаминым. Их связывала давняя дружба, еще со школы милиции, потом долгие годы совместной службы в уголовном розыске. В последнее время у Стасова начало пошаливать сердце, медики отстранили его от оперативной работы, а тут как раз освободилась должность начальника управления с перспективой на генеральское звание. Знамин за друга откровенно радовался и нисколько не завидовал. Сам он боялся кабинетной работы как черт ладана и для себя решил, что опером был, опером и останется, сколько позволят начальство и здоровье.

В кабинете Стасова на журнальном столике уже стояли два стакана чая с лимоном и вазочка с печеньем. Знамин понял, что в своих предположениях о скорой командировке не ошибся. Стасов всегда, отправляя подполковника в поездку, угощал друга чаем. И смотрел на него грустными и чуть виноватыми глазами, как бы прося прощения, что не может сам поехать.

Разговор, как обычно, начали с личных тем.

– Как дети, Наташа? – спросил Стасов.

У Знамина было двое детей: дочь оканчивала школу, сын учился на третьем курсе юридического, жена Наташа преподавала в школе русский язык и литературу.

– Спасибо, Игорь. – Подполковник отхлебнул чай, взял из вазочки печенье. Без посторонних они были на «ты». – Все здоровы, учатся, работают. Иринка на серебряную медаль идет. Игорька собираются к ленинской стипендии[21] представить.

Стасов довольно крякнул. Успехам крестника (Знамин назвал сына Игорем в честь друга) он радовался как собственным.

– Он у тебя третий курс оканчивает, на четвертом у них будет практика, я похлопочу, чтобы в МУР взяли. Хорошая школа.

– Спасибо, – благодарно улыбнулся Знамин. Спросил в свою очередь: – Как Алла? Роль получила?

Жена Стасова служила актрисой в театре, иногда снималась в кино. Недавно проходила пробы на «Мосфильме» на серьезную роль.

– Вчера режиссер позвонил, просил подойти.

– Ну, значит, получила, – кивнул Знамин.

– Кто их, этих киношников поймет, – неуверенно пробормотал Стасов. – Надеюсь, что получила.

Перешли к делу.

– Ты сводки читал? – спросил полковник.

– Читал.

– И что думаешь?

– Ты про убийства в С.?

– Про них, про что еще.

– Думаю, это не Потрошитель.

– Почему? Сам же мне говорил, что в Ростове не тех взяли.

– Говорил и говорю. Во-первых, серийные убийцы – одиночки. А здесь целая группа, причем группа особенная. Пациенты дома-интерната для умственно отсталых. Дураки, короче говоря. Могли дураки несколько лет за нос милицию целой области водить?

– Риторический вопрос ответа не предполагает, – усмехнулся Стасов.

– Потом я перечитал показания задержанных. Все время путаются в деталях – место убийства, внешность и одежда жертв и так далее. А первый задержанный, Шабуров, кажется, вообще признался в убийствах, которые произошли уже позже его ареста. Короче, как обычно, на коллег надавили, дело надо было закрывать, вот и взяли первых попавшихся.

– Ладно, здесь все понятно. А почему думаешь, что в С. не Потрошитель?

– Есть у меня сомнения, но надо проверить.

– Вот и съезди, проверь. Командировку я тебе уже подписал.

– Есть съездить проверить, товарищ полковник, – сказал Знамин, вставая.

Стасов устало махнул рукой.

– Ладно тебе, знаешь ведь, что сам бы полетел, да должность не позволяет.

– Знаю, Игорь, знаю, не переживай, мне не в тягость.

– Наташе привет передавай. Как она, кстати? Ты говорил, завучем назначили?

– Назначили, теперь в школе до ночи пропадает. Хорошо дети большие уже, самостоятельные.

– Да, летит время, – вздохнул Стасов, – вроде недавно Иринку твою на коленях качал, а уже школу оканчивает… Ну иди, я позвоню в С., там начальник управления мой должник. Встретят тебя по высшему разряду.