В ней был Мэт. Он сражался с десятком людей, носивших его лицо, но облаченных по-разному, хотя одежда на каждом была богатой и превосходно сшитой. Размахивая копьем, Мэт не замечал, как со спины к нему подкрадывается темная фигура с окровавленным ножом в руке.

– Мэт! – крикнул Перрин, понимая, что это бессмысленно, ведь сейчас его взору предстало нечто вроде видения будущего. Давненько ему не являлись подобные сновидения. Перрин уж решил, что они перестали ему являться.

Он отвернулся, и в небе открылось еще одно черное отверстие. Перрин увидел почему-то отару овец, бегущих в сторону деревьев. За ними гнались волки, а в лесу овец поджидал какой-то чудовищный, но невидимый зверь. Перрин почувствовал, что и он там, в этом сне. Но за кем он гонится? И с какой целью? С этими волками что-то не так…

Третья черная дыра, теперь сбоку. Фэйли, Грейди, Илайас, Гаул – все шагают к обрыву, а за ними следуют тысячи других.

Видение исчезло. В воздухе вдруг возник Прыгун. Волк приземлился рядом с Перрином, чуть проскользил по траве и остановился. Прыгун не видел тех черных дыр: они предназначались не для его глаз. Вместо этого он бросил презрительный взгляд на выжженную траву и послал Перрину образ его самого – с мутным взором, нечесаными волосами и нестриженой бородой, одетого как придется. Перрин вспомнил, что примерно так он выглядел в первые дни после пленения Фэйли.

Неужто у него был такой неопрятный и дикий вид? О Свет! Выглядит как настоящий оборванец – ни дать ни взять нищий побирушка. Или… как Ноам?

– Хватит мне голову морочить! – сказал Перрин. – Я таким стал потому, что без устали искал Фэйли. И вовсе не потому, что уступил волкам!

Юные щенки всегда обижаются на старших в стае.

И Прыгун опять скрылся в траве.

Что он хотел сказать? Запахи и образы сбивали Перрина с толку. Зарычав, он метнулся следом за волком. Проплешина осталась позади, и ноги опять запутались в высоких стеблях. Все равно что плыть против течения. Прыгун же тем временем легко мчался вперед.

– Чтоб тебе сгореть! Подожди меня! – крикнул Перрин.

Если ждать, упустим добычу. Беги, Юный Бык!

Перрин скрежетнул зубами. Прыгун превратился в крапинку почти у самых деревьев. Перрину хотелось обдумать недавние видения, но нет времени. Он знал: если потерять Прыгуна из виду, этой ночью он больше не появится.

«Ну ладно», – смирился Перрин.

Земля накренилась, травинки слились в размытое пятно. Такое чувство, что за один прыжок Перрин преодолел сотню шагов. Он помчался вперед, оставляя позади смутные очертания.

Травы расступались перед ним. По лицу, приятно порыкивая, хлестал ветер. В Перрине проснулся волк – тот самый зверь, пылающий первобытным огнем. У леса он замедлился, в один прыжок покрывая теперь футов десять, не больше. Тут были и другие волки; растянувшись в цепь, они бежали рядом, все как один возбужденные и предвкушающие охоту.

На двух лапах, Юный Бык? – спросила Танцующая-среди-Дубов, молодая волчица со светлой, почти белой, шкурой и черной полосой на правом боку.

Не отвечая, он целиком отдался бегу с волками. Издали казалось, что здесь скромная рощица, но она превратилась в обширный лес. Перрин проносился мимо деревьев и папоротников, почти не чувствуя земли под ногами.

Вот он каков, настоящий бег! Мощь. Энергия. Перрин перескакивал через бурелом, прыгая так высоко, что волосы соприкасались с нижними ветвями деревьев, и ловко приземлялся, понимая, что лес принадлежит ему. Что он хозяин этих мест.

Волнения таяли и отступали. Теперь он принимал все как есть, жил в настоящем и не боялся будущего. Эти волки – его братья и сестры. Даже в реальном мире бегущий волк – образчик равновесия и владения своим телом, но здесь, где законы природы подстраивались под желания стаи, у волков не было никаких ограничений. Ничто не держало их у земли, и они не бежали, а парили над землей, отталкивались от деревьев, некоторые даже перепрыгивали с ветки на ветку.

Вот это красота! Никогда еще Перрин не чувствовал себя таким живым, неотъемлемой частью мира вокруг и в то же время его владыкой. Вокруг – дикие заросли царственного болотного мирта с вкраплениями тиса и реже – нарядных смоляных линдер и каликантов в полном цвету. Минуя один из них, Перрин взмыл в воздух, и с ветвей дождем осыпались малиновые цветки. Подхваченные потоками воздуха, они закружились в ярком водовороте, сливаясь в сплошное пятно, и окутали Перрина сладким ароматом.

Волки стали подвывать. Люди не различают нюансов волчьего воя, но для Перрина это не составляло труда. И он знал, что слышит вой радости в самом начале охоты.

«Погоди. Именно этого я и боялся! Нельзя попасть в эту ловушку. Я человек, а не волк».

И в этот момент он почуял оленя. Могучего самца, достойную добычу. Олень пробежал здесь совсем недавно.

Перрин пробовал сдержать себя, но предвкушение оказалось слишком сильным. Свернув в сторону, он устремился по следу дичи. Волки – в том числе и Прыгун – не опережали его, но бежали рядом, и от них пахло удовлетворением. Стая разрешила ему возглавить погоню.

Перрин стал вестником стаи, ее глашатаем; теперь он был на острие атаки, а следом шла вся охота, и он, казалось, вел за собой ревущие волны самого океана. Но он также и сдерживал их.

«Нельзя, чтобы из-за меня задержалась вся стая», – подумал Перрин.

И затем он упал на четвереньки, отбросив лук и тут же забыв о нем; его руки и ноги превратились в волчьи лапы. Волки позади взвыли по-новому, теперь от восхищения, увидев, что Юный Бык воистину присоединился к стае.

Впереди был олень. Юный Бык разглядел его за деревьями: блестящая белая шкура, ветвистые рога по меньшей мере с двадцатью шестью отростками, зимняя шерсть уже облетела. И сам он – громадный, крупнее лошади. Олень настороженно оглянулся на стаю; Юный Бык встретился с ним взглядом и учуял тревогу. Потом, оттолкнувшись от земли задними ногами – на бедрах вздулись мощные мускулы, – олень метнулся в сторону от тропы.

Юный Бык взвыл, окликая остальных волков, и нырнул в подлесок. Каждым прыжком огромный белый олень покрывал двадцать шагов и ни разу не споткнулся о ветку, ни разу не оступился, хотя землю покрывал ненадежный скользкий мох.

Юный Бык уверенно шел по следу, и лапы его оказывались там, где несколькими мгновениями раньше ступали копыта, ибо прыжки его были такими же размашистыми, как прыжки добычи. Он слышал тяжелое дыхание оленя, видел пот и пену, выступившую на его шкуре, чуял запах его страха.

Но нет, Юный Бык не станет гнать жертву, пока та не выбьется из сил. Он не удовольствуется такой сомнительной победой. Нет, он перехватит оленя на пределе его возможностей, на полном скаку, прокусит ему горло и отведает вкус крови, которую гонит по жилам здоровое сердце.

Сменив темп прыжков, он сошел с оленьего следа. Надо не догнать, а опередить жертву! В запахе оленя все сильнее чувствовался страх, и это помогло Юному Быку ускориться. Олень бросился вправо; Юный Бык взмыл в воздух и всеми четырьмя лапами оттолкнулся от вертикального древесного ствола, чтобы сменить направление движения. Этот разворот помог ему выиграть долю секунды.

Вскоре Юный Бык мчался совсем рядом с оленем, так близко, что передние лапы касались земли в нескольких дюймах от оленьих копыт. Он завыл, и сзади в один голос отозвались его братья и сестры. Охотящаяся стая превратилась в единое целое.

Однако вел ее Юный Бык.

Его вой стал триумфальным рыком, когда олень снова метнулся в сторону. Вот он, шанс! Перепрыгнув через бревно, Юный Бык впился добыче в горло и, сомкнув челюсти, почувствовал на клыках ее пот, шерсть, теплую кровь. От столкновения с тяжелым волчьим телом олень упал на землю, но Юный Бык, катясь вместе с ним по лесной подстилке, не разжимал челюстей, и по оленьей шкуре побежали алые ручейки.

Волки издали победный вой, а Юный Бык на мгновение ослабил хватку, намереваясь прикончить жертву укусом в горло. Вокруг уже не было ни леса, ни волчьего воя – не осталось ничего, кроме последнего рывка, убийственного и прекрасного.