– У тебя жар…

Но это ее не успокаивает. Она закрывает рот рукой.

– Ох! Я… Мне очень жаль!

– Ничего страшного. У тебя жар… Я… Мне надо было дать тебе лекарство.

Она мотает головой, садится. Она как будто не совсем здесь, а еще наполовину в объятиях Леона. В Сен-Мало.

– Что ты делаешь? – шепчет Эмиль.

Она берет свою подушку, спальник.

– Я спущусь, посплю внизу.

– Нет!

Он пытается удержать ее за руку.

– Ничего страшного, Жоанна, уверяю тебя. С кем не бывает…

Она вырывает руку. Говорит очень быстро, не глядя ему в глаза.

– Я теперь буду спать внизу.

– Все время?

– Да, все время.

– Жоанна, это смешно!

Но она уже спускается по веревочной лесенке с подушкой и спальником под мышкой. Очень поспешно. Она отвечает быстрым шепотом:

– Мне не трудно. Банкетка внизу достаточно широкая. У каждого будет своя спальня.

– Тогда оставайся наверху. Банкетку займу я.

Он слышит ее ответ уже снизу:

– Не беспокойся. Мне здесь хорошо. Не так жарко.

– Ты уверена?

– Да.

– Прими лекарство. Аптечка в моих вещах… Под банкеткой.

– Зачем?

– От жара.

– Это естественный процесс. Глупо ему мешать.

Он не может удержаться от улыбки. Жоанна с ее ответами…

– И что ты будешь делать? Ждать, пока само пройдет?

– Да. Разве только у тебя есть ромашка.

Сначала объятие, галлюцинации, потом резкое пробуждение и ночной переезд. Теперь этот бессмысленный разговор.

– Нет. Откуда у меня ромашка?

– Мне бы не помешал отвар ромашки.

– Он помогает от жара?

– Да.

– У меня нет, извини.

Снова в автомобиле повисает тишина. Эмиль слышит, как шуршит Жоанна внизу. Должно быть, устраивается на банкетке.

– Жоанна, знаешь, ты можешь вернуться сюда… Это глупо…

Но слабый голосок категоричен:

– Мне здесь удобнее. Спокойной ночи.

Он еще улыбается, отвечая:

– Окей… Ладно… Спокойной ночи.

Он еще не проснулся окончательно, но уже и не спит. Слышит звуки снаружи: пение птиц, шаги туристов по гравию парковки, свист чайника. Жоанна, должно быть, уже встала. А он пока в странном полусне. Под утро ему вспомнилась Лора, и он плывет в воспоминаниях. О втором годе их совместной жизни. О том, как она впервые заговорила о ребенке. Тогда он просто обратил все в шутку.

Он пошел выпить пива с Рено. Они с Летисией тогда еще не планировали детей. Друзья пили пиво в ирландском пабе, потому что Летисия уехала на несколько дней к матери и Рено пользовался свободой. Эмиль предложил Лоре присоединиться к ним, но она тоже встречалась с подругами. Они собирались каждую неделю, в пятницу вечером: красное вино и тапас «Лока Чика». Поначалу Лора не пропускала этих встреч. А потом, когда они поселились вместе, она все чаще пренебрегала подругами. Говорила, что предпочитает остаться с ним, даже если они ничего не делали, просто засыпали на диване. Время от времени она все-таки ходила, чтобы «быть в курсе, кто с кем спит». В ту пятницу она решила пойти. Когда он вернулся после встречи с Рено, у него кружилась голова. Он слегка перебрал пива. Он нашел ее на диване в белой пижамке: мини-шортики и кружевной топ, пожалуй, слишком соблазнительный. Ему ужасно хотелось опрокинуть ее на диван, но личико у нее было грустное. И он просто спросил:

– Ты уже вернулась?

Она поджала губы.

– Да.

– Было плохо?

– Да. Очень плохо.

Он сел рядом с ней на диван, обнял ее за талию.

– Что было плохо? Расскажи мне.

Она прижалась к нему.

– Всё. Никто не пришел. Нас было только двое.

– Только двое?

– Да. Инес и я.

– Почему же?

Она глубоко вздохнула.

– Я столько всего пропустила! Я, например, не знала, что Лиза ждет ребенка!

– Лиза? Блондинка, которая с тобой училась?

– Да. Ну вот, она беременна четыре месяца. Она что-то говорила, но я не думала, что это серьезно. А теперь еще и Надя!

– Надя…

– У которой парикмахерский салон.

– А!

– Она меньше. Всего два месяца. Это произошло случайно, но она, кажется, счастлива. Они уже придумали имя…

– А!

– Какой удар!

– И поэтому они не пришли?

– Да. Поэтому.

Он нахмурился, не понимая ее грусти.

– Ничего страшного, моя Ло. Они придут в следующий раз.

Лора посмотрела на него, не понимая.

– Что?

– Они же могут есть тапас, правда? Это не запрещено беременным.

– Нет.

– Значит, ты увидишься с ними в следующую пятницу. Они же не будут сидеть взаперти всю беременность.

– Ну, нет.

Он хотел ее поцеловать и приподнял ей подбородок, но вид у нее был по-прежнему надутый и грустный.

– Что с тобой, Ло?

– Ничего. Хреново это все может быть.

– Что они ждут детей?

– Ну да… Все теперь будет иначе.

Он пожал плечами, не обращая внимания на навалившуюся вдруг тяжесть. Подумал, что она, пожалуй, преувеличивает.

– Они будут меньше выходить в люди, вот и все.

– Ты шутишь? У нас будут противоположные жизни!

– Настолько?

– Они уходят в другое измерение!

Он ласково усмехнулся.

– И только-то?

– Ты смеешься, но это правда! Им больше нечего будет нам сказать! И нам им тоже!

Он снова пожал плечами и, с головой, еще затуманенной пивом, посмеялся над ее раздосадованным видом.

– Тогда у тебя останется Инес. Инес ведь не ждет ребенка?

Он таки заставил ее улыбнуться.

– Ей до этого далеко…

– Она по-прежнему спит с разными парнями каждую неделю?

Но Лора не ответила на его вопрос. Она подтянула колени к груди с задумчивым видом. Он снова обнял ее за талию.

– Брось, моя Ло, твои подруги просто дуры. Уж не знаю, что им взбрело в голову. Пойдем в спальню? Я тебя утешу как полагается.

Она вяло оттолкнула его. Взгляд у нее был отсутствующий.

– Я одолжу тебе моих друганов, если хочешь. Они-то не забеременеют! Я возьму с них слово!

Она улыбнулась уголком рта.

– Мы пойдем с тобой пить красное вино и есть тапас. Мы-то не бросим тебя, как твои подружки!

Он силой поднял ее с дивана.

– Эмиль…

Она протестовала для проформы, а на самом деле поддалась, улыбаясь. Он отнес ее в спальню, перекинув через плечо, глухой к ее притворным возражениям. Уложил ее на постель и стал целовать.

– Эта белая пижама под запретом, – прошептал он между поцелуями.

– Вот как, а почему?

У нее снова был дерзкий вид, который он обожал.

– Я не могу держать себя в руках, когда ты в ней.

Она прикусила губу.

– Пиво тоже под запретом. Ты не можешь держать себя в руках, когда злоупотребляешь им.

Он зажал ей рот.

– Говорить не разрешается, мадемуазель.

Она рассмеялась под его ладонью. Попыталась его укусить. Он поцеловал ее в губы.

Потом они любили друг друга, а после этого она встала и подошла, голая, к зеркалу на стене в спальне. Стояла так несколько секунд в странной позе, расставив ноги, выгнув спину.

– Что ты застыла?

Он хотел поймать ее за ногу и опрокинуть на постель, но она увернулась.

– Смотрю кое-что…

Она продолжала рассматривать себя со всех сторон в этой странной изогнутой позе.

– Смотришь, что было бы, будь у тебя пенис?

Он улыбнулся, гордый своей жалкой шуткой, но она выбила у него почву из-под ног, ответив ему в тон:

– Я смотрю, что было бы, будь я беременна.

Он был не в состоянии ни улыбнуться, ни сказать что-то умное. Она так и стояла, выпятив живот, расставив ноги, рассматривая себя. Ему казалось, что она рассматривает в зеркале и его, ловит его реакцию. Он ляпнул глупость, сев в постели:

– Пойдем злоупотребим пивом с Рено, и ты увидишь, как было бы. У Рено уже наметилось хорошенькое брюшко. Он где-то на четвертом месяце.

Она даже не дала себе труда отреагировать на эту шутку. И была права. Он точно сморозил глупость. Она стала поглаживать свой живот круговыми движениями.