– Я появилась у отца поздно. Ему было сорок лет.

Он кивает, не зная, что ответить.

– Он был старым холостяком. Деревенским холостяком, понимаешь?

– Да.

– Ходили слухи, что… в общем, много всего. Говорили, что он переспал с проституткой и она забеременела, хотела сделать аборт, но он умолил ее не делать этого, обещал ей денег, много денег, если она сохранит ребенка и отдаст ему, чтобы он его вырастил.

Она говорит это как само собой разумеющееся, без особых эмоций, спокойно и мягко.

– Ты узнала, правда… правда ли это?

– Скорее всего, правда.

Она пожимает плечами, как будто ей без разницы. Он смотрит на нее недоверчиво, но и с восхищением.

– А он что тебе рассказывал?

– Более красивую версию. Он встретил прекрасную и нежную женщину, которая забеременела от него. К сожалению, она не могла остаться. Ее образ жизни был несовместим с семьей, и она доверила меня ему.

Эмиль опять не знает, что ответить. Его слегка перевернула эта история. Он сам не знает, нашел ли ее попросту ужасной или грустной и отрадной одновременно. Жоанна явно не находит ее ужасной.

– Это, должно быть… это… думаю, с этим непросто… жить?

Она пожимает плечами.

– Нет. Наоборот.

Он хмурит брови, не уверенный, что понял.

– Я стала тем, чего, отец думал, у него никогда не будет. Он был счастлив и благодарен судьбе каждый день своей жизни.

– А ты…

Эмиль не знает, как сформулировать вопрос.

– Тебе никогда не хотелось большего?

– В смысле?

– Больше узнать… Узнать свою мать…

Жоанна решительно качает головой.

– Он меня всему научил. Он был добрый. Я любила его. Я была счастлива.

Эмиль не видит ее лица в тени шляпы. Может быть, она улыбается, как сегодня утром? Может быть, это отец научил ее узнавать побеги дикого розмарина?

Они идут дальше молча.

– Он… он еще жив?

Эмиль все-таки спросил, не мог удержаться.

– Нет. Он ушел во сне три года назад.

Она запрокидывает голову, ловя солнечный луч. Лицо ее спокойно, безмятежно. Эмилю трудно отвести от нее взгляд.

– Он прожил счастливую жизнь, – добавляет Жоанна.

Снова тишину нарушают только пение птиц и плеск ручья. Эмиль на мгновение закрывает глаза, чтобы лучше прочувствовать этот странный момент вне времени. Чудесный день. Он счастлив, что поговорил с Жоанной. Теперь он представляет ее моложе, на школьном дворе. Может нарисовать ее: на несколько сантиметров ниже, чем сейчас, в джинсовом комбинезоне, с волосами, заплетенными в косу. Может увидеть ее оживленной, идущей следом за высоким мужчиной. Эмиль готов ручаться, что высокий мужчина медитировал в поле, запрокинув лицо к звездам. И уверен, что он носил шляпу… Широкополую черную шляпу.

Записка лежит на столе, когда они возвращаются с водопадов. День клонится к вечеру. Они долго сидели на берегу, забравшись на валун. Ели яблоки. Смотрели, как купаются семьи. Мочили ноги в ручье. Эмиль ловил головастиков, пытаясь вызвать у Жоанны улыбку, но она сказала:

– Ой, не надо! Ты их пугаешь…

И он их отпустил. Потом они пошли обратно. Парковка пуста, на ней только их кемпинг-кар. Они оставили снаружи стол и стулья, и Эмиль думает, что это глупо, что их могли украсть. Но все на месте, а на столе лежит записка.

Он берет листок бумаги, прежде чем его прочтет Жоанна.

– Нас приглашают на вечеринку… Хлоя… вчерашняя девушка… Вечеринка будет в горном приюте, мы проходили мимо него в деревне.

Это не совсем правда, Жоанну, собственно, не приглашали, но ей не надо этого знать.

– Ох…

Она явно не в восторге.

– Пойдешь со мной?

– Не знаю…

– Она обещала нас проконсультировать насчет нашей экспедиции… Ты помнишь?

Жоанна слегка морщит нос. Всегда ли она корчит такую гримаску, когда ей чего-то не хочется? Он еще слишком мало ее знает, чтобы быть уверенным.

– Мне кажется, у меня солнечный удар.

Она показывает на виски.

– Стучит. Я полежу немного.

Он понимает, что ей не хочется идти, не хочется его компании и компании Хлои. Заставлять ее он не станет.

– Ладно. Тогда отдыхай. Я все запишу для тебя.

– Хорошо.

– Хочешь чаю? Может, поедим чего-нибудь, прежде чем я уйду?

Она качает головой.

– Нет. Я просто полежу.

Она взбирается по веревочной лесенке. Эмиль несколько секунд кружит по кемпинг-кару. Достает из холодильника бутылку воды, наливает себе стакан, запускает руку в начатый пакет чипсов. Лучше пойти сейчас. Вечеринка, должно быть, уже началась. Но ему тревожно оставлять Жоанну здесь совсем одну.

– Оставить дверь открытой или запереть тебя?

– Можешь запереть.

– Ты уверена, что все будет хорошо?

– Абсолютно.

– Ладно…

Он кружит еще несколько секунд, убирает бутылку с водой на холод.

– Тогда пока.

– Пока.

Горный приют – каменный домишко с двускатной деревянной крышей, клочком травы перед фасадом и столом для пикника на улице. Внутри общая комната с длинным дубовым столом. В ней человек десять, не меньше. В основном пары. Некоторым лет по пятьдесят, другим нет и тридцати. Эмиль узнал друзей Хлои, которые ждали ее за деревьями вчера, когда она пришла с ним поговорить. Хлоя выбегает внезапно, когда он робко стоит в дверях с бутылкой белого вина в руке.

– Ээээй, Эмиль!

Она налетает как ураган, обнимает его за плечи, звонко чмокает в щеку.

– Классно, что ты пришел!

Она берет у него из рук бутылку, вцепляется в запястье.

– Идем, я познакомлю тебя со всеми.

Он смотрит, как она пробирается по комнате. На ней коротенькие шорты цвета хаки и черный открытый топ. Волосы стянуты в узел на макушке. Щеки розовые, глаза блестят.

– Привет всем! Это Эмиль!

Глаза устремляются на него. Приветствия, улыбки. Ему протягивают руки, подставляют щеки. Звучат имена. Марта… Кевин… Ромарик… Эрве и Розелина… Хлоя по-прежнему держит его за руку, подводит то к одному, то к другому.

– Он пришел к нам на вечеринку. Идем, Эмиль, я тебе налью.

Он следует за ней в сторону от собравшихся, к помещению, где, должно быть, располагается кухня. Слева в приоткрытую дверь видна комната с четырьмя одинаковыми кроватями. На полу валяются рюкзаки. Они входят в комнату в конце коридора, это действительно кухня. Хлоя встает на цыпочки, достает из шкафчика стакан. Крутит штопор, чтобы открыть бутылку, которую он принес. Она корчит забавные гримаски, и Эмиль не спешит ей помочь.

– Мы сегодня ходили на пик Уссуэ, – говорит она, открыв наконец бутылку.

– Это далеко?

– Километров пятнадцать.

Она наполняет два стакана, прислоняется к кухонному столу.

– А ты? Как провел день?

Эмиль берет протянутый стакан и отпивает глоток.

– Мы прошлись по деревне и ходили к водопадам.

Хлоя одаривает его насмешливой улыбкой.

– С чокнутой?

– С Жоанной, да.

Пригубив из своего стакана, она продолжает смотреть на него все с той же лукавой улыбкой.

– Ты знаешь, что можешь поменять свои планы, а?

Эмиль хмурится, не понимая. Он не въезжает, о чем она хочет завести речь. Их прерывает голос, окликающий Хлою из общей команты. Вздохнув, она кричит:

– Мы идем! Начинайте разводить огонь!

Она снова поворачивается к нему:

– Сейчас поговорим об этом.

– Об?..

Он переминается с ноги на ногу со стаканом в руке.

– О твоих планах. О моих.

– Что…

Он понимает, что вид у него дурацкий, но хотел бы знать, что у нее на уме.