Я не понимала, что произошло между ней и Лукасом, но сейчас не время задаваться этими вопросами. Вместо этого я посмотрела в её ясное лицо. Утаивать информацию шло против всех моих моральных принципов как детектива, но это сводилось ко мне, а не к моей работе.

— Я ничего никому не скажу, — согласилась я.

— Я также даю вам своё слово, — пробормотал Лукас. — Я сохраню ваши секреты.

— Это не мои секреты, — Миранда показала на меня. — А её.

По мне пробежала дрожь. Я не предпринимала попыток её подавить. За этим я и приехала в Барчепел. Надеюсь, я наконец-то получу ответы, которых я жаждала.

— Если вам будет комфортнее, мы можем поговорить где-нибудь в нейтральном месте, — предложил Лукас. — Я понимаю, если вампиры заставляют вас нервничать.

Миранда коротко рассмеялась.

— Я не нервничаю и не боюсь вас. Мне совершенно комфортно, — она сделала шаг назад и показала внутрь. — У меня нет никаких возражений против вампира в моём доме.

— У вас, может, и нет, — сказала я, оставаясь на прежнем месте. — Но у вашего сына могут быть. Вчера вечером он приходил ко мне.

— Альбион? — она поморщилась. — Должно быть, тайком сбежал. Я уверена, что я сама в подростковом возрасте столько проблем не чинила.

— В Барчепеле на свободе разгуливает убийца. Ему правда не стоит выходить одному, особенно ночью.

— Да, — Миранда опустила глаза. — Я слышала про Джули Макинтош. Ума не приложу, кому захотелось её убить.

— Похоже, что-то в этой деревне так и привлекает ужасные убийства, — сказал Лукас.

Миранда выглядела опечаленной.

— Да. Наверное, так и есть.

Мы вошли внутрь, прошли под пауком Борисом и его замысловатой паутиной, и сели на кухне. Вороны нигде не было видно, и это вызвало во мне странное разочарование. Вместо того чтобы комментировать отсутствие птицы, я достала телефон и демонстративно включила диктофон, после чего положила гаджет на стол между нами.

Миранда лишь улыбнулась.

— Крапивного чаю? — предложила она.

— Нет, спасибо.

— Крови?

Лукас выгнул бровь. Миранда пожала плечами.

— Мне всегда было интересно, как это ощущается, когда тобой обедают. А вам, похоже, не помешает пропитание.

— Может, нам лучше перейти к беседе, — поспешно сказала я. — Я хочу продолжить с того же места, где мы остановились вчера.

— Меня устраивает, — она откинулась на спинку своего стула. — Давай.

— Почему Альбион не хочет, чтобы я говорила с вами?

Я видела, что она не ожидала такого вопроса, и порадовалась, что мне слегка удалось застать её врасплох.

— Ему нравится думать, что он меня защищает, — тихо сказала она. — Но этот мальчик слишком много беспокоится.

— Он упоминал болезнь.

Миранда помрачнела.

— Моё здоровье уже не то, что раньше, но я в полном порядке.

— Миранда…

Она вздохнула.

— Ладно, хватит уже. Вчера ты спросила, сверх я или нет, — она выгнула бровь, взглянув на Лукаса. — Уверена, он может подтвердить, что я не сверх.

Мне не нужно было смотреть на Лукаса, чтобы знать, что она говорит правду.

— Однако, — продолжала Миранда. — Я не лишена силы.

Действительно. Я готова поспорить, что эта сила не ограничивалась картами таро, кристаллами и плясками в лесу под луной.

— Продолжайте.

Она приподняла подбородок.

— Я друид.

Я опешила.

— В смысле струящиеся плащи и пляски вокруг Стоунхенджа в солнцестояние?

— Едва ли. В смысле почитание природы и благодарность Матери Земле за всё, что она сделала для всех нас.

Лукас подался вперёд, и его плечо вскользь задело моё.

— Вы говорите о магии?

— Магии не существует, — ляпнула я, не подумав.

Миранда фыркнула.

— Естественно, она существует. Если ты не можешь видеть неотъемлемую магию в этом мире, то ты глупа. Ты сильнее большинства увязла в ней, так что у тебя больше причин верить, — она кивнула в сторону Лукаса. — И у него тоже. Откуда взялись вампиры, если не от магии? Возможно, вы не используете данное слово, но это не означает, что её не существует.

Ладно, возможно, в её словах был смысл.

— А феникс? — спросила я. — Это магия? Я магия?

Она посмотрела мне в глаза.

— Ты знаешь, что это так, — она сделала вдох. — Всё в этом мире связано. Наши узы с Матерью Природой и её магией куда сильнее, чем осознает большинство людей. Но это не означает, что подобная магия не имеет цены. Вампиры получают силу и долгую жизнь, но расплата в том, что им нужно пить кровь для выживания. И, — добавила она со знающим блеском в глазах, — их боятся и презирают намного чаще, чем восхищаются и уважают.

— Сотворение сильной магии приносит друиду приступы болезни. Я почерпнула слишком много, когда призвала силу, которая тебе помогла. В результате я вынуждена страдать от последствий. Я плачу дань природе, чтобы отогнать худшие проявления, — её выражение сделалось каменным. — Не пойми меня неправильно. Это сделка, которую я заключила добровольно, и вновь поступила бы так же, будь у меня выбор.

— Если друиды существуют, — спросил Лукас, — почему мы о них не знаем?

— Вы бы удивились, если бы узнали, сколько всего неизвестного вам существует на свете, — загадочно сказала она, затем встряхнулась, будто уже сообщила слишком много. — Мы, друиды, редко говорим о своих силах. Наш вид не заточить в городе, как ваш, — она задрожала при этой мысли. — Нас не так много, и мы защищаем себя, притворяясь безвредными и эксцентричными. Если какие-то люди желают называть нас сумасшедшими, их дело. На свете есть вещи похуже, чем шепотки и обзывательства, — она слабо улыбнулась. — Помогает и то, что призываемая нами магия обычно не масштабна, — она взглянула на меня. — Хотя так не всегда.

— Скажите мне, — произнесла я. — Скажите мне, что случилось.

Миранда не стала оскорблять меня, притворяясь, будто не знает, что я имела в виду.

— Сэмми был в Лондоне, навещал друзей. Твои родители пригласили меня выпить. Патрик пришёл со мной в их дом, потому что он должен был починить что-то на кухне для твоего папы. Однако вместо Кровавых Мэри мы нашли лишь кровь. Настоящую кровь, — она помедлила. — И три мёртвых тела.

Лукас дёрнулся, но я оставалась абсолютно неподвижной.

— Когда? — спросила я. — Время? Дата?

— Чуть раньше восьми вечера, 23 августа 1995 года. Ты ещё была тёплой, — в её голосе появились отрешённые нотки. — Должно быть, это только-только произошло. Приди мы чуть раньше… — она покачала головой.

— Почему вы не вызвали полицию?

— Потому что тогда ты бы осталась мёртвой, — ответила она, сдвинув назад стул и царапнув его ножками пол. Она встала и подошла к окну. — Ты должна понимать, что я была молода. Я не полностью понимала, что магия — это брать и отдавать, — она издала тихий, мелодичный смешок. — Я знала, что будут последствия, но я не понимала, какими они могут быть. Я была молодой, амбициозной и думала, что могу изменить мир. И, — прошептала она, — крови было так много. Я не знала, что делаю, но я была достаточно эгоистична, чтобы думать, будто сумею помочь вам всем.

Лукас под столом переплёл свои пальцы с моими.

— Что вы сделали? — спросила я. Мой голос дрожал.

Она повернулась ко мне.

— Я убедила Патрика отложить звонок в полицию и помочь мне собрать необходимые травы. Думаю, бедный парень был в шоке, но он согласился. Мы взяли свежий шалфей для ментальной ясности, защиты и бессмертия, полынь, чтобы отпугнуть зло, и лещину для очищения. Шалфей и лещину найти было легко, но с полынью сложнее. Я знала лишь одно место, где она росла, и Патрик никак не нашёл бы его сам. Мы вместе ушли из коттеджа, чтобы собрать её на поляне в лесу, западнее того места.

— Но когда мы возвращались в коттедж, Сэмми сошёл с автобуса из Лондона и увидел нас. Тогда он прислушивался к деревенским сплетням сильнее, чем стоило, и наверняка подумал, что мы с Патриком замыслили что-то непристойное. Ему стоило довериться нам и пойти домой, но вместо этого он пошёл за нами почти до коттеджа твоих родителей, и только потом я его заметила. Тогда я сказала ему уходить. Я знала, он не справится, если увидит, что стало с тобой и твоей семьёй — он слишком чувствительный. Так что я обняла его и сказала уходить, — она вздохнула. — Это объятие стало гвоздём в крышке гроба.