Что побудило Джона Бамбера подняться на минутку в комнату своего дяди, прежде чем пойти навестить Мэри Лейн? Ему нечего было там делать. В этой пустой комнате он не оставил ничего из своих вещей. Было бы более естественно, если бы он надел пальто и вышел из дома быстрым шагом, который привёл бы его к тому месту, о котором он постоянно думал. Вместо этого он медленно поднялся по лестнице, освещённой жёлтым светом газового фонаря, висящего в коридоре и, увидев, что дверь в ту комнату приоткрыта, распахнул её ещё шире. В дальнее окно проникал красный свет домны.

Остановившись на пороге, он на мгновение остолбенел от ужаса, а затем с жутким воплем, закрыв лицо руками, отшатнулся назад. Его нога подвернулась на верхней ступеньке. Он кубарем скатился вниз и остался лежать неподвижно.

III

На третий день бредящий, бормочущий что-то невнятное юноша затих; вытаращенные глаза закрылись; юный Джон Бамбер заснул — не тревожным, яростно прерывающимся горячечным сном, а здоровым сном уставшего человек.

Стройная девушка, чьё миловидное личико под белым чепчиком было усталым почти до изнеможения, безвольно откинулась на спинку стула и улыбнулась.

— Теперь он вне опасности, мисс Лейн. Идите домой и отдохните. Вы, должно быть, не спали ни одной ночи за последние три дня.

Она посмотрела в бородатое лицо доктора и покачала головой.

— Я могу побыть с ним ещё, доктор.

— В этом нет необходимости. Позвольте миссис Мердок заменить вас сегодня вечером.

Но она проявила недюжинное упрямство.

— Вы уверены, что она сможет, доктор? — лукаво спросила она и, не дожидаясь его ответа, добавила. — Я прилягу на диване. Если он начнёт ворочаться во сне, это разбудит меня.

Доктор пожал плечами и оставил всё как есть. За последние три дня он убедился, что эта тихая молодая женщина, узнавшая о болезни Джона и пришедшая по долгу службы в его комнату, обладает железной волей в том, что касается его благополучия. Её авторитет не подвергался сомнению с первого дня, когда она вышла победительницей из схватки с миссис Мердок. На второй день к ней заглянул Джарвинс. Она приняла цветы, которые он принёс её пациенту, но не впустила его в комнату. Пока Джон продолжал бредить, она предпочитала, чтобы его бред не слышал никто, кроме доктора и её самой.

Это был странный бред. Не раз у Мэри Лейн перехватывало дыхание, когда она слышала что-то, слетавшее с губ её пациента, и заставлявшее её в ужасе отшатываться от него. Однажды, когда доктор был рядом, чтобы выслушать её, она на мгновение не выдержала и, содрогаясь, заплакала:

— Что это значит, доктор?

Но он покачал головой, положив свою большую руку ей на плечо, чтобы утешить её.

— Совсем ничего. Когда он придёт в себя, он обо всём забудет, так что не стоит воспринимать этот бред всерьёз.

Ей пришлось смириться с этим. И всё же, размышляя над его безумными словами, она прокралась наверх по лестнице, чтобы заглянуть в огромную комнату, которая когда-то принадлежала старому Джону Бамберу. Она увидела миссис Мердок, которая вытирала там пыль — вот и всё; и ещё пустое кресло перед камином.

А теперь она спала, спала сном молодости и усталости. Казалось, её невозможно разбудить; невозможно, если только пациент не издаст какой-нибудь звук. Но он тоже спал.

Где-то в сумрачном ночном доме послышались шаркающие шаги, но они не разбудили спящих.…

Она вскочила.… Кто-то окликнул её по имени. Было уже светло.

Джон Бамбер, резко выпрямившись в постели, указывал на неё пальцем и дрожал от волнения. Хотя его глаза горели от возбуждения, он уже не бредил.

— Мэри! Ты должна идти домой. Ты не должна оставаться здесь больше ни минуты, — хрипло приказал он.

Она взяла его протянутую руку в свои.

— Почему, Джон?

— Я не могу сказать тебе почему. Ты должна уйти.

Она подозревала, что горячка не полностью оставила его, поэтому взглянула на часы на каминной полке и попыталась выиграть время.

— Ещё только шесть часов, — сказала она ему. — Миссис Мердок, возможно, ещё не встала, чтобы заменить меня. Ты был очень болен, Джон. Я ухаживала за тобой.

Он посмотрел на неё горящим взором, который, казалось, проникал в её мысли.

— Я был не в себе. Я что-нибудь говорил?

— Ничего особенного. — она поцеловала его. — Ложись, дорогой. Доктор сказал, что придёт пораньше.

К её удивлению, он повиновался.

— Ты думаешь, я всё ещё брежу, — сказал он более спокойно. — Это не так. Ты знаешь, почему я прошу тебя покинуть этот дом?

— Потому что ты не совсем в себе, Джон, — убеждённо ответила она.

Он покачал головой.

— Я — это я. Пока я был другим, всё было бы в порядке. Но теперь затронута моя честь. Я обещал.

— Что ты обещал? — спросила она, поддразнивая его.

— Я обещал не иметь с тобой ничего общего, пока… пока мой дядя остаётся в этом доме.

Лёгкая дрожь пробежала по её телу. Она вспомнила слова, которые он произнёс в бреду. И теперь его поведение, хотя и было немного взволнованным, определённо не походило на бред. Она заставила себя говорить спокойно.

— Ты не смог бы нарушить это обещание, Джон, даже если бы захотел. Ты забыл, дорогой? Твоего дяди нет в этом доме. Его похоронили три дня назад.

Вместо ответа он вскочил с кровати и схватил её за плечи.

— Уходи! — закричал он. — Я не могу объяснить. Я не должен объяснять. Уходи, ради бога, пока… пока…

Внезапно он замолчал и разразился рыданиями, закрыв лицо руками. Это были бурные, полные ужаса отчаянные рыдания. Дверь открылась, и в комнату заглянула миссис Мердок.

Мэри сделала ей знак и, склонив голову, вышла из комнаты и из дома.

IV

Неделю спустя Джон Бамбер, оправившийся от последствий падения, послал за миссис Мердок. Он не общался с Мэри Лейн после её поспешного ухода. Он не мог знать, что каждое утро она, стоя у входной двери, получала известия о нём от экономки, а затем тихо уходила.

— Присаживайтесь, миссис Мердок.

Она подчинилась, присев на краешек стула с жёсткой спинкой, сама чопорность и непроницаемость.

Он явно нервничал. Его глаза изучали её лицо.

— Вы, случайно, не заходили в комнату моего дяди после… после похорон?

— Каждый день, сэр, — сдержанно ответила она.

— Каждый день!

— Вытирание пыли, мистер Бамбер — это то, о чём я никогда не забываю. В таком промышленном городке, как этот, это единственное, что просто необходимо сделать. Если нужно, отложи другую работу, говорю я, но не вытирание пыли.

Он кивнул:

— Вы… сильно всё там переменили?

— Я оставила всё как было, сэр.

— Кресла?

— Да, сэр. Даже то, что перед камином, находится в том же виде, в каком я его обнаружила.

Джон Бамбер, казалось, хотел спросить что-то ещё, но передумал и отпустил её с серьёзным «спасибо».

Когда она ушла, он на цыпочках подошёл к двери и прислушался к её удаляющимся шагам. Был день глажки. Она вышла из прачечной, чтобы ответить на его зов. Он прислушивался к её тяжёлым шагам, пока не убедился, что она вернулась обратно. Затем он широко распахнул свою дверь и вышел, его лицо было бледным. Он поджал губы и сжал кулаки.

Гостиная старомодного дома примыкала к его собственным апартаментам; затем библиотека с витражным окном над книжными шкафами, через которое в пасмурные дни проникал свет сталелитейного завода; затем холл и лестница. Молодой Джон Бамбер остановился у подножия лестницы. Казалось, он прислушивался.

Когда он начал подниматься, то сделал это с предельной осторожностью. На каждой ступеньке он останавливался, хватаясь за перила, чтобы не упасть. Его взгляд был устремлён вверх, на закрытую дверь комнаты наверху лестницы.

Наконец, он добрался до верха и там долго колебался, держа руку на дверной ручке. Наконец он порывисто повернул ручку и распахнул дверь.

V

Дрожа всем телом, он вернулся на лестницу и стал спускаться на ощупь, как слепой, прикрывая глаза рукой, когда услышал тихий стук во входную дверь.