— Слушается дело по иску Министерства… — начала судья формальную часть заседания: — Стороны встаньте. До начала судебного заседания ходатайства имеются?
— Да, уважаемый суд. — я встал со стула: — Просим приобщить к материалам дела выписку из клиники, где проходил лечение мой доверитель, а также нотариально заверенный перевод этой выписки.
Честно говоря, не знаю, на что надеялось министерство. Либо оно не на что не надеялось, а просто пошло на поводу старого директора, который занес куда надо денежный эквивалент своих богатств. Во всяком случае, московский юрист лишь имитировал бурную деятельность, не проявляя ни малейшего полета фантазии. Да и сложно моему оппоненту что-то противопоставить нашим аргументам.
В первые два заседания перед судом предстал десяток свидетелей, которые со слезами на глазах рассказывали, как тяжело им было работать и кормить свои семьи при нынешнем директоре. Посмотрев, как сочувственно кивают головами две пенсионерки — народные заседатели, подпирающие, сидящую с равнодушным лицом судью, тут-же выкатил свою правду. Несколько, представших перед судом свидетелей была в свое время уволена ответчиком за употребление спиртных напитков причем к их увольнению было трудно прицепится — по отрицательным мотивам без моей визы с Завода никого не увольняли. Следовательно, такие свидетели должны испытывать личные неприязненные чувства к ответчику и их объективность должна быть поставлена уважаемым судом под сомнение. Двое свидетелей, уволившихся по собственному желанию с нашего ужасного Завода и помыкавшись на вольных хлебах, пытались вновь трудоустроится, во всяком случае их заявления о приеме на работу суду я предоставил.
А в довершении всего в потребовал приобщить выписки из статистических исследований, как по стране, так и по нашей области, где, по сравнению с падением экономических показателей промышленности, наш Завод выглядел вполне прилично, а, в очень левой федеральной газете «Ночь» обнаружилась даже статья, где наш завод называли флагманом производства, сохранивший свои социальные обязательства перед трудовым коллективом. И обошлась газета совсем недорого, потому что написали там исключительно правду.
С нарушением контракта со стороны генерального тоже вышло интересно — костяк трудового коллектива и соц-куль-быт директор сохранил, зарплату выплачивал регулярно, уменьшение производственного травматизма, благодаря ненависти к алкашам добился, а денежная составляющая плановых показателей была вообще указана в ценах позапрошлого года, без каких-то указаний о корректировке, так что по этому пункту планы заводы перевыполнял в десятки раз.
На оглашение решения министерский юрист даже не остался — вяло, но вежливо, сунул мне ладонь на прощание, буркнув, что опаздывает на самолет и покинул здание провинциального суда, так что решение суда о отказе в иске министерства я заслушивал в одиночестве.
Следующий день.
Локация — окрестности «Колизея».
— Привет, Лев! Что у нас с деньгами? — я сбежал по ступеням в подвал под вывеской — «Деньги есть всегда. Финансовая корпорация 'Southern Cross».
— А? — Вечно грустное лицо Левы исчезло в окошке, лязгнул замок, заскрипела дверца сейфа.
— Немного есть, тысяч пятнадцать, наверное, наберу…
— Блин, да где деньги? Ты их кушаешь, что ли, Лева?
— Сегодня большой залог выдал. — Лицо Льва осветилось сдерживаемой гордостью: — Квартиру в залог принял, за полтора миллиона.
— Что? –я почувствовал, что холодная волна прокатилась по мне от выбритого в больнице затылка до пяток: — Что ты сделал?
— Да что ты психуешь? — напрягся мой соучредитель: — Сейчас все так делают, я узнавал. Да я все документы у него забрал. Куда он денется?
У обхватил себя за виски — Господи, ну за что мне все это? Очередной придурок, которому кто-то сказал, что «так можно, все так делают, все будет пучком».
— Лева, а где ты вообще читал, что можешь недвижимостью заниматься?
— Так я точно знаю, что мои знакомые…
— Лева, пошел ты в попу вместе со своими знакомыми. — я бросил на стол папку с документами на квартиру, из которого выходило, что Левин клиент является гордым собственником одной пятой доли в двухкомнатной «хрущевке»: — Ты просто выбросил сегодня полтора «лимона» на ветер. Ты их никогда обратно не получишь, можешь ты это понять?
— Посиди здесь десять минут… — Фролов, с побледневшим лицом вскочил и уронив стул, бросился на улицу.
Я пожал плечами, поднял стул и уселся на место приемщика.
Лев появился совсем скоро. Лицо его было по прежнему бледным, но он нежно поддерживал под локоток какого-то потасканного мужичка, рассказывая ему, что он немного ошибся и дал своему любимому клиенту не миллион семьсот тысяч рублей, а всего полтора миллиона, и он, Лев, просто уснуть сегодня не сможет, пока не выдаст уважаемому Александру Петровичу его законные двести тысяч рублей.
Судя по залоговому билету и «Договору передачи», этот субъект и являлся получателем неподъемной суммы наличности в нашем кредитном заведении.
— Этот? — если лев был готов стать отцом родным для клиента, мне оставалась только роль злого… банкира, наверное?
— Да, Александр Петрович у нас сегодня почти все деньги из кассы получил…
— И где ты его нашел?
Оказалось, что клиент Александр Петрович, в довершении всего, еще и игрун, и Лев нашел его в ближайшем гастрономе, где он увлеченно проигрывал наши деньги в игровом автомате.
— Мужчина. — я показал удостоверение: — К нам заявление от гражданина поступило, что вы при оформлении залога ввели ломбард в заблуждение.
— Какое заблуждение? — мужик зло уставился на Льва: — Я все правильно…
— Заблуждение в том, что вы сдали в залог квартиру, не получив согласие остальных сособственников.
— Каких остальных? — Александр Петрович, в гневе, как будто, стал выше: — Моя квартира, я ответственный квартиросъемщик!
— Да я не спорю… — я положил руку на ватное плечо потертого пиджака клиента: — Квартиросъемщик вы, может быть, и ответственный, но вот собственник вы не единственный. Но ничего. Вам эти юридические тонкости адвокат разъяснит…
— Какой адвокат?
— Ну как какой? Подсудимому положен адвокат, как под суд идти без адвоката.
— Да при чем тут адвокат? — мужчина вырвался из моего захвата и попытался уйти: — Что за обман такой? Сказали, что еще денег мне положено, а сами милицией пугают. А на вас завтра прокурору заявление напишу…
Погрозив мне пальцем, Александр Петрович попытался уйти, но я его перехватил возле самой двери.
— Вот только дернись. — я ухватил в кулак толстую ткань пиджака: _ Тебе кроме мошенничества еще и сопротивление сотруднику при исполнении припишут.
— Какое мошенничество? — залогодатель дернулся пару раз, но понял, что ухватил я его крепко. Перешел к более цивилизованному общению: — Какое мошенничество? Я свою квартиру…
— Стоп. — я приложил палец к губам: — Потерпевший, бумажку вашу с подписью гражданина, подайте, будьте любезны.
— Смотри. Подпись твоя?
— Ну, моя.
— Здесь тоже твоя? — я перевернул лист и ткнул на закорючку ниже убористого текста.
— Ну моя.
— Здесь что написано? Что ты сдаешь под залог лично свою вещь, не принадлежащую никому другому, то есть третьим лицам. А ты сдал квартиру, у которой еще куча собственников. Как это называется? Натуральное мошенничество.
— Но я же ответственный квартиросъемщик…
— Братишка…- я проникновенно заглянул в глаза игромана: — Я не должен тебе правовой ликбез проводить — у меня другая задача. Я же тебе сказал — придет адвокат, он тебе все объяснит, если он конечно платный будет. Ну, а если бесплатный — сам должен понимать, никто тебе ничего рассказывать не будет. Пошли скорей в отдел, чтобы тебя еще сегодня в ИВС успели отвезти.
— А это…может мы как-то сможем на месте все разрулить?
— Ты со мной что ли разруливать собрался? Не надо мне этого. Вон хозяин стоит, он заявление писал, с ним и разговаривай. Вам пять минут на все-про все, иначе в отдел идем, у меня времени нет с вами тут развлекаться.
