Кролик надумал теперь ночевать в старом доме, где теперь мёртво гуляла тишина и тоска. Вокруг снова были привычные деревья мини-парка, но не привычным оказался запах солярки и пыли. Треп шокировано глядел на свой дом, медленно остановившись около дерева.

– Ч…что? – заикающе проговорил себе Треп.

Его дом, а точнее дом двоюродного брата, сносили рабочие, огородив место красной лентой. Японцы разбирали материал, а огромная машина сносила дом огромным шаром, размахивая, словно маятник на часах. Среди них был его брат. Походу он решил, что этот дом уже не жилой и призвал рабочих удалить его, чтобы построить новый. Этого он давно хотел.

Но этого не хотел Треп, что с жалостью глядел, как дом его памяти сносят в пустую. Теперь он был подавлен больше. Вдруг Трепа сильно разбушевало: он стал бить кулаками деревья, крича в самую глушь парка, в которую он убежал от столь ужасной картины.

– Почему моя жизнь дерьмо!

Треп нанёс очередной удар по дереву, пытаясь снять своё напряжение:

– А-А-А! Почему я!? Почему со мной так подло!?

Треп стал дёргать себя за волосы, а следом и за уши. Нервы заставляли кролика вырвать хоть что-то, разломать или разорвать, чтобы как-то их успокоить.

– Зачем я только пошёл пить!? ЗАЧЕМ!? Лучше бы я остался дома и тогда ничего бы этого не случилось! Зачем!?

Кролик остановился на месте, пытаясь сдержать слёзы. Подняв высоко голову, Треп выкрикивал весь из себя негатив, разрывая голосовые связки:

– Что меня повело!? Я! Я потерял всё! Я МРАЗЬ!

Он тихо упал на колени, истерически смеявшись в глухоту парка. Потом силы вовсе иссякли и кролик упал на четвереньки, поникнув низко голову. Громкие всхлипы и частая отдышка раздавались громко среди деревьев. Слёзы текли рекой и парень тут же намучено пробурчал сквозь дрожь:

– Я хочу сдохнуть!

Он тихо накручивал на себя, вспоминая каждые секунды своего прошлого. Насколько было тогда хорошо, чем сейчас. Насколько было лучше, чем сейчас.

Для него секунды превратились в бесконечность. Вокруг тут же всё опустошилось, словно разом всё удалили. Треп оказался в том самом белом, пустом мире, в котором он был во сне. Только он теперь морально один.

Погодя минут десять и парень стал понемногу успокаиваться. От жизни уже ничего ему не хотелось, только одного. Треп пусто оглядел территорию, шмыгая носом. Из глаз тихо продолжали течь слёзы. Он понял, что для него мир полностью исчез.

Напротив себя он увидел в траве нож, который явно принадлежал кому-то из дворовых соседей. Немного поглядев на него, парень принял верное и единое решение для себя.

Он уверенно поднялся с колен, схватил нож, рюкзак и направился туда, куда он и надумал, чтобы совершить свои итоговые решения, решённые лично для себя.

Время подходило к шести утра. Солнце ещё не показывалось за горизонтом, но небо понемногу стало светлеть, удаляя звёзды одну за другой. Треп медленно шёл по крышам домов, ища подходящий себе по высоте. В глазах царствовали слёзы, а внутри свернулся чёрный комок страданий. Парню уже ничего не хотелось от этого мира, от этого города. Ему вообще ничего теперь не надо.

Убито идя по крыше, Треп наконец-то выбрал для себя дом. Он был в пятьдесят этажей. Он медленно приблизился к самому краю, что его носки кроссовок висели в воздухе, над огромной высотой. Высоко было, но Трепу это и надо.

Ветер холодно пробегался по телу кролика, от чего он судорожно вдыхал утренний воздух. Город понемногу просыпался и даже кто-то уже ехал на работу. А возможно кто-то и возвращался. Треп пусто глядел на дорогу, которая протягивалась по всему Токио. В глазах пустовало желание дальше жить. Долго глядя вниз, Треп понял, что он так и не нашёл смысла жизни. А возможно он его потерял. Потерял свою жену, свою прежнюю жизнь из-за какого-то препарата. Теперь Треп решил для себя, что он потерял всё.

– Теперь мне точно делать в этом мире нечего, – проговорил Треп в пустоту.

Потом он невольно вытащил из кармана тот самый нож и поднёс к самому горлу. Рука билась в конвульсиях, отчего лезвие дрогнуло у шеи. Парень долго собирался покончить с собой, при этом вспоминая свою семью, своё детство и много других хороших и весёлых воспоминаний. Даже если он и перережет глотку, то его тело собьет какая-нибудь машина. Пусть это будет КамАЗ, чтобы никто не опознал уродливое тело.

По щекам тихо протекли слёзы жалости, а лезвие максимально прилегало к стальной шее. Треп пульсом чувствовал холодное лезвие, от чего рука дрожала ещё больше. Морально убитый парень долго пытался смириться со смертью, но инстинкт самосохранения не давал ему сделать это. Зачем природа придумала это?

Треп тихо и судорожно прошептал, готовясь сдёрнуть лезвие сильным ревком по сонным артериям:

– Прости меня.

Только лезвие легонько прижалось к шее, как тут же он услышал какой-то свист. Такой свист он слышал только в военных фильмах, когда истребители скидывают бомбы. Свист становился всё громче и громче, от чего кролик поглядел из-за спины, откуда свистел звук. Он тут же отпрянул назад, чуть ли не падая с крыши спиной. Удержав равновесие, Треп долго глядел на то, что быстро приближалось к нему. Какие-то чёрные шары, иссекавшие зелёное свечение из себя.

Эти шары тут же бахнулись на крышу, растворяясь в густом дыме. Треп со страхом ожидал чего-то увидеть. Или кого-то. Когда дым рассеялся, то вместо чёрных шаров уже перед ним стояли два странных типа: один был чёрный самурай с белыми глазами и двумя огромными катанами, а второй был чем-то похож на психа, который вращал огненные нон чаки. Один глаз был белым кольцом, а второй тонким крестиком. Оно было в длинном плаще и с очень уродливой улыбкой.

Парень ужаснулся ещё больше. Псих смеялся ненормальным смехом, а самурай выглядывал из под теневой амигасы. Только Треп хотел бежать, как вдруг самурай замахнулся катаной. Но хорошо, что кролик быстро среагировал и защитился ножом, отбив длинную катану от себя. Отбив одну, самурай нанёс вторую и сильно напрягал катаной, отчего Треп пытался удержать нож, грозно глядя на врага. Он чем-то был похож на волка, который преследовал его последнюю неделю. Самурай тут же размахнулся первой катаной и выбил нож Трепа из рук. Лезвие далеко отлетело от своего хозяина.

Треп ужаснулся ещё больше, когда понял, что остался без оружия. Самурай тут же опустил катаны, проговаривая странным голосом, что звучал так низко, словно он в какую-то бочку говорил:

– Отдай нам 0.21 или ты уйдёшь на упокой, Треп.

Кролик быстро принял решение и тут же грозно оглядел врага. Треп с силой размахнулся правым кулаком, выкрикивая теневому врагу:

– НИЗАЧТО!

Кулак с силой только хотел влететь в лицо самурая, как вдруг враг схватил за кисть Трепа мёртвой хваткой. Кролик вскрикнул от боли и тут же отвернулся от катаны, которую уже хотел преподнести самурай. Воспользовавшись моментом, кролик быстро замахнулся левым кулаком и нанёс удар по лицу, откидывая врага от себя подальше. Есть! Выбраться, выбрались, теперь дело за ножом. Треп тут же помчал за ножом, который лежал в три метра от него. Но между Трепом и ножом встал псих, со своими нон чаками. Оказалось, что вместо одной палки был какой-то странный шар из огня, похожий на тыковку. Он свирепо поклацал зубками и псих проговорил высоким голосом:

– И далёко ты собрался, Треп?

Кролик явно этого не ожидал и сильно ужаснулся. Психопат тут же стал раскручивать горящими нон чаками в воздухе, а потом стал играться с Трепом в "рыбака и рыбку". Треп стал убегать от огненных путей, что приследовали его за милиметром от его ног. Пришлось бежать по кругу, потому что огненные нон чаки образовывали огромное кольцо. Видимо псих получал от этого удовольствие, смеясь над ним во всё горло. А после он начал мотивировать запыхающегося кролика:

– Сдайся! Сдайся, Треп! – он следил хищно за ним, раскручивая нон чаками по кругу всё быстрее и быстрее. После чего ещё и своих помощников отправил, – Тебе ничего не поможет! Отдай нам 0.21, тогда и мы не тронем тебя! Хотя, я сильно сомневаюсь в этом!