Ох, ну зачем же так примитивно? Ведь никто не поверит! Слишком всё шито белыми нитками по чёрному. Ведь каждый же понимает… Или не каждый? Неужели только Сидлер такой умный, что просчитывает все действия Партии и Правительства наперёд?

Он ещё со времён революции всё просчитал. Знал, что Первая Мировая не закончилась, как то думали другие. Немцы затаили обиду и готовились к продолжению захватнической войны. Наращивали все эти годы своё могущество. Понимало это и руководство молодой Советской Родины. Сидлер знал, что насильственная коллективизация не просто блажь Партийной верхушки, а социальная необходимость. Зерно – это стратегическая валюта, так требуемая для индустриализации страны. Кулак не имеет такой силы и ресурсов, как полноправный колхоз. Он бы был не в состоянии закупить передовую технику – трактора, сеялки, комбайны. Кулак обрабатывал бы землю по старинке. А при колхозах экономика гигантскими темпами подняла страну с колен. Именно на деньги от продажи зерна стали развиваться города, производства, появилась возможность перевооружать армию. Сидлер умный, Сидлер понимает, что руководство страны видит угрозу с Запада, но виду не подаёт. Ещё немного, лет пять, и мы станем самой несокрушимой силой в Европе…

Стали собираться работяги. Обед закончился. Одиночество тоже. Теперь не с кем побеседовать. Никто не может его понять, кроме него самого. Разве что Петька. Даром, что четыре класса образования, да разговаривает как лапотник, либо как сибирская деревенщина, либо вообще сплошняком по матушке, когда злится или волнуется. Но зато он чует правду. И единственный понимает Сидлера.

Так, всё. Работаем. Сегодня хоть и пятница Тринадцатое, но хорошо, что Сидлер несуеверный, ведь быть суеверным – к несчастью.

Под землёй, в метро спускаясь,

Знай, там черти шкодили

И за деньги нас пускают…

Правит там юродивый!

Ух-ты, ах-ты!

Дигеронафты!

В метро, оказывается, теперь не надо не только жетоны покупать, но даже за билетиком со штрихкодом нет необходимости стоять в кассы. Достаточно банковскую карточку прислонить к валидатору, турникет спишет положенную сумму и приветливо распахнёт свои стеклянные створки. Имеется у меня где-то карта Тройка, но я не могу её найти, а вспоминаю про проездной по старинной русской традиции только перед выходом. А можно, говорят, ещё и телефон приложить к этому самому валидатору. Но предварительно там предстоит что-то настроить. В наше время не обязательно быть самому умным, достаточно иметь при себе умный смартфон. Но мне это ни к чему, я нечасто пользуюсь такими услугами.

Не знаю когда, но железнодорожную станцию "Нижние Котлы" переименовывают в теперь уже одноимённую ей станцию метро "Нагатинская". А то раньше, бывает, возникает постоянная путаница, как и с соседней железнодорожной станцией "Коломенская", располагающейся рядом со станцией метро "Варшавская", хотя метрошная "Коломенская" совсем в другом месте. Теперь они обе носят название метрошечной. А станция метро "Коломенская" расслабилась и отдыхает в другом месте одна.

В детстве, когда я приезжал с очень Дальнего Востока в столицу, всегда восхищался метрошными станциями, а, по возвращении обратно домой, всё искал в подземных переходах Владивостока спуск в такое вожделенное для ребёнка метро. Не находил и расстраивался. Со временем свыкся, что это теперь только сказка. Причудилось.

Теперь путешествовать под землёй для меня становится обыденным, хоть и не очень частым событием. Как ни стараются власти, но вот, попрошаек оттуда так и не могут убрать. Вот и сейчас среди довольно плотной толпы продирается очередной юродивый. У них что, флэшмоб какой-то? Этот тоже в гимнастёрке времён Великой Отечественной Войны. Только в отличие от того, который с электрички, на этом форма сидит нарочито неряшливо, будто он всем своим видом пытается показать, что надевает её временно. Гимнастёрка-то фиг с ней. Но на ногах у солдатика совсем не в тему красуются старые советские кеды из моего детства. Не красовки, а именно кеды с характе́рным прорезиненным носком и подошвой, а сами тряпочные. Точнее, даже они были не полностью с закрытым голеностопом, а укороченные. Мы такие называли полукедами.

Попрошайка юрко протискивается между рядами, заглядывая в лица игнорирующей его публики и отпуская шуточки:

– Уткнулися все в свои телефончики, друг друга не замечают! Ой, не смешите мои кецы! Может быть, если сказать им, что мозг – это самое прикольное приложение, то они наконец-то начнут им пользоваться?

Бродяга останавливается возле какого-то интеллигентного вида гражданина, смеривает его взглядом и изрекает:

– Чиновник чё ли? Эй! Чиновники ездят на лимузинах, а не занимают места добропорядочных граждан в общественном транспорте! Кстати, чиновник! Даю установку. Не воруй. Это работа правительства.

Он улыбается сам своей шутке и упирается взглядом в молодого батана в очках:

– О! Заяц? Ты без билета едешь? Ща тебя оштрафуют! Штраф – это налог за неправильное поведение. А, вот, налог – это штраф за хорошие дела. Так что выбирай, что будешь по жизни платить? Штрафы или налоги? По-другому нельзя!

Вояка вдруг резко поворачивается к подростку придурковатого вида, стоя́щему в наушниках рядом и дёргающему головой в такт только ему слышимой музыки.

– Вам смешно, что этот студент даже в метро не выпускает учебника? Если Вы думаете, молодой человек, что образование – это очень дорого, то попробуйте стать бездарем. Гарантирую, Вам это влетит в копеечку.

Блуждающий взгляд новоявленного стендапера, сыплющего статусами из соцсетей, наконец остановился на мне. Кого-то он мне напоминает. Не очень-то хочется стать объектом его плоских шуточек, и я отвожу свой взгляд, делая вид, что не замечаю его, как и другие пассажиры.

– О! Писатель! Привет! А напиши про меня книжку! Не обязательно делать меня там главным героем, пусть я буду другом друга или мимо проходящим случайным прохожим… Ну, как мимо проходящим… Пусть я буду всё время как бы мимо проходить и выруливать всякие едкие замечания, чтобы Главный Герой не скучал и постоянно все были в тонусе! Это, кстати, у меня не вопрос, а рекомендация! Меня, вот, уже где-то использовали. Так что и ты пользуйся.

Боец бросает взгляд в книжку стоя́щего рядом паренька:

– Это он не твою книжку читает? А, нет. То у него учебник по экономике. Студент, ёпта. Не смешите мои кецы! Изучай, изучай экономику, батан! Вот, когда станешь безработным, то, по крайней мере, будешь знать, почему. Я, конечно же, могу тебе помочь материально, но мой кошелёк похож на луковицу. Аха, на неё. Открывая его, я тут же начинаю рыдать в три ручья.

Солдатик опять поворачивается ко мне.

– Идём, писатель, тебе выходи́ть пора!

Вот же, чёрт! И действительно, моя станция пересадки. Как же так? Я ведь только пять минут назад как вошедший!

– Надыть чудо? Будыть Юдо! – подмигивает мне юродивый и протискивается к выходу. – А ну, народ! Выходим! Это не вопрос. Это утверждение! – он опять поворачивается ко мне. – Что стоишь как вкопанный, пошевеливай булками, Писатель!

– А вдруг они не выходят? – не удерживаюсь от диалога я.

– Не смешите мои кецы! Выходят! Ещё как выходят! Не все, правда, ещё знают об этом.

Меня не очень-то радует такой попутчик, но не убегать же от него! Идём параллельно. Хорошо, хоть со своими замечаниями ко мне не пристаёт. Интересно, надолго хватит у него выдержки?

Впереди показывается патруль РосГвардии. Наконец-то. Может, этот шут испугается их и отвяжется от меня? Но нет, несуразный вояка тут же переходит почти на строевой шаг и шепчет мне, не поворачивая головы:

– А Вы замечаете, что, когда мимо проходят полицаи, ты чувствуешь себя параноиком, но никак не в безопасности?

Странно. Говорит мужичок почти полушёпотом, но, несмотря на постоянный гул даже в переходах метро, я отчётливо слышу каждое его слово, будто он мне в ухо это шепчет.