Сейчас современные школьники знают меньше, их жизнь не пропитана Историей, как наша. Да и мы забываем понемногу о былых подвигах, о тех страшных днях…

И кто бы мог подумать, что я сам окажусь в гуще тех событий. Да, да. Как сёрфингист проскольжу через волны Времени и окажусь на гребне Девятого Вала Истории.

До чего дошёл прогресс!

Медицина – просто класс!

Хочешь, мозг прошьют чрез пресс,

Хочешь, вставят через глаз.

Ух-ты, ах-ты!

Чудо-мозгонавты!!

Вы всё ждёте, когда я расскажу Вам, как выдирают пломбу зуба через нос? Не верите, что так делают? Тогда Слушайте.

Щёлкает как-то у меня ухо. Нет, не зуб, а именно ухо. Ну, как полагается, записываюсь я к врачу. Живу я за ЦКАДом, недалеко от Домодедово, но ближе всего мне к Растуново, наше СНТ как раз относится к Растуновской поликлинике. Записываюсь по и-нету к ЛОРу. Или как он сейчас называется – отоларинголог. Млин, с первого раза выговариваю, надо же! Прихожу к нему на приём. Там сидит такой мужичок. Э-э-э… Небольшого роста, полненький, чем-то недовольный. Стал заполнять анкету на меня.

– Кем работаете? – спрашивает устало, не отрываясь от компьютера и не переводя на меня взгляда.

– Писатель я, – скромно развожу руками, как бы извиняясь, что тунеядец.

– Ух, ты ж! А про меня книжку напишете? – резко он поворачивается ко мне и глаза его вспыхивают от восхищения.

– Конечно же, напишу, рассказывайте, – не верю я в искренность его интереса.

– Что рассказывать? – озадаченно замирает доктор.

– Про себя рассказывайте. Как же я про Вас напишу, если я ничего не знаю про Вас? – подталкиваю врача к откровению я.

– Вполне резонно. Так, давайте познакомимся. Меня зовут Толкун. Толкун Асранович Жоев, – доктор протягивает руку, обмениваемся рукопожатиями. – Я приехал сюда из Киргизии. Зарплата маленькая, приходится работать в две смены. С утра в Михнево, после обеда здесь, в Растуново. С детства обожаю Россию. Учился в русской школе. Хотел и жену взять себе русскую, но здесь не сложилось. Зато детей назвал русскими именами. Вот…

Я обожаю знакомиться с новыми людьми. Порода у меня такая. Писательская. Выпытываю подробности, а потом вставляю в свой рассказ их характеры. У меня большая коллекция копится за всю мою жизнь.

– А как Вы относитесь к нам, азиатам? – прищуривается Толкун Асранович.

– Да, очень даже напрямую! – ответ у меня уже готов, отрепетирован на многих неоднократных подобных знакомствах. – У моего деда азиатская кровь в предках. Бурятская. Он из Сибири родом.

– А… Тогда понятно. А то нас, азиатов, не очень-то и жалуют здесь, – разводит ручками Толкун Асранович.

– С чего это Вы взяли? – подыгрываю я. – У нас многонациональная страна! У нас…

– Да ладно! – машет рукой доктор. – Полноте Вам. Вижу. Постоянно вижу, как к нам относятся. Вечно хотят притеснить.

– А вот это неправда! – пытаюсь я защитить своих земляков. – Говорю же – дед у меня был азиатской внешности, хоть и по паспорту русский. Никто никогда его не притеснял. А если б и посмел, несдобровать бы тому было.

– А почему же мне тогда такое выпадает? – как Гамлет вытягивает вперёд руку целитель, словно вопрошая невидимый череп на ней.

– Есть примеры? – прищуриваюсь теперь я.

– Да! Есть! Вот, кстати, – азартно приосанивается мой собеседник. – Вчера я возвращаюсь домой. Заскакиваю в "Пятёрочку". Люблю там выпечку покупать. Подхожу к лотку со своими любимыми булочками. Там их мало осталось. И как раз возле них стоит мужик с бабой. Русские. Я замираю возле них, жду, пока отойдут. Слышу, баба шепчет мужику: "Гриша, забери все булочки, чтобы этому чурке не досталось!"

– Прямо так и сказала "чурке"? – наигранно удивляюсь я, заранее зная ответ.

– Ннн… Не помню, – доктор явно в замешательстве. – Какая разница? Может, и не сказала, а подумала… Суть же не меняется?

– Очень даже меняется! – продолжаю убеждать его. – Может, Вы сами себя накручиваете? Давайте я расскажу, как выглядела эта ситуация с их стороны?

– Ну-ка, интересно. Рассказывайте! – доктор складывает в ожидании руки на столе.

– Пришли Маша с Гришей в магазин. Булочки купить себе к чаю. Стоят и думают – "Взять на один раз или сразу впрок?" Пока совещались, сзади ещё какой-то тип подкрался. Стоит и пыхтит возле них. "Чего ему надо? Подслушивает, о чём мы шепчемся?" И тут этот тип, явно гастарбайтер со стройки, лапу свою немытую к их булочкам протягивает, представляете?! Маша не будь дурой, отталкивает его и шепчет мужу: "Гриша, бери все! А то нам на завтра не достанется!" Могло быть так?

Толкун задумывается, почёсывает подбородок.

– Возможно. Не подумал я про это, – собеседник мой явно озадачен. – Действительно, я торопился, а они, как на базаре, стояли и примерялись. Чего там думать? Бери или не бери.

– А, может, они и "чуркой" Вас не называли? – подмигиваю я уже по-приятельски лекарю.

– Может, и не называли, – задумыватся Толкун Асранович. – Не помню.

К слову сказать, сдруживаемся мы с этим Толкуном. Обмениваемся телефонами. Встречаемся потом не раз. Даже однажды я отвожу доктора к его земляку, который лежит при смерти. А потом сам Толкун как-то приезжает к моей внучке на дом, когда у неё неожиданно заболит горло.

Но поражает меня другое. Когда я в тот день уже собираюсь уходить, он протягивает мне направление на томографию.

– Зачем это мне? – удивляюсь.

– У Вас что-то не в порядке с носом.

И в правду, я заметил, что слева сопли идут, а правая ноздря сухая.

– Что бы это могло значить?

– Скорее всего, – вздыхает доктор, – в правой гайморовой пазухе что-то мешает.

– Что там может мешать-то?! – совершенно не хочу воспринять действительность я.

– Не знаю, – снова разводит руками доктор. – Поэтому и направляю провериться. Был случай, что одному пациенту зуб дёргали, а осколки в пазуху и затянуло.

– Да не дёргал я на той стороне челюсти зубы… – продолжаю отрицать факты я.

– Надо убедиться. Проверить, – жмёт мне на прощание руку врач.

И я отправляюсь на томографию. Да, действительно, там находят в гайморовой пазухе инородное тело. Потом Толкун, прочитав заключение, отправляет меня в Жуковский. В ЛОР-хирургию. Как ни парадоксально, но это единственная больница в Московской Области, где могут выдрать зуб через нос.

– А если я не лягу на операцию? – интересуюсь у светила я на консультации. У местного эскулапа Виктора Викторовича Лиманского.

– Ваше право. – Врач молодой, но, видимо, умудрён опытом. – Но тогда в одно из воспалений гной может выдавить инородное тело в мозг.

В мозг я не хочу. И вот, почти месяц спустя, я еду на назначенную мне операцию. Как в том анекдоте драли гланды через зад, мне предстоит выдрать пломбу через нос.

Ох, жду я милого с работы,

Разливаю в чашки щи.

А мне детей своих охота,

Не испечь же их в печи.

Ух-ты, ах-ты!

На семейной вахте!

Уже второй день шёл дождь. Нина любила такую погоду, когда тёплый летний дождик прибивает дневную жару, что стояла больше недели. На улице было не зябко, но и полуденный зной не отбивал желание хлопотать по дому.

На обед муж Пётр обычно прибегал домой. Похлебает щи, расскажет новости и снова упылит на станцию. Да, любил он именно щи, борщ категорически не воспринимал. Не нравилась ему "ржавчина", придающая, как ему казалось, тошнотворный привкус. Отдельно свежие помидоры обожал, а приправленные на их обжарке продукты не переносил. И в кого это он такой? Ну, с этим его бзиком Нина смирилась, да и сама уже перестала вспоминать про борщ. Разве что иногда, когда доводилось бывать у родителей на Заимке Громова.