– Раньше хотела. Сейчас мне уже всё равно.

– А я, наоборот, всегда хотел, чтобы мои развелись. Питер никогда не заслуживал такую женщину, как наша мать. Она слишком добрая и наивная, а он и пользуется этим по сей день.

Лиам всегда называл своего отца по имени, и Питера это очень бесило. Особенно когда он обращался к нему так при других людях. А Лиам был и рад лишний раз позлить отца.

– Они вместе уже столько лет. Не думаешь, что это любовь?

– Нет там никакой любви. У Питера уж точно, а у мамы это всего-навсего банальная привязанность и боязнь одиночества.

Я изумлённо смотрю на Лиама. Что это он говорит такое?

– Удивлена? – Он усмехается. – Питер кровопийца и деспот, а мама слишком кроткая, чтобы ему перечить. До сих пор не понимаю, какого хрена она вообще его выбрала. – Лиам морщится и безжалостно сминает свой стаканчик.

Я не знаю, что сказать. Я даже подумать не могла, что он будет говорить со мной об этом, но Лиам выглядит так, словно и сам не ожидал от себя такой откровенности. Он хмурится и прочищает горло. Кажется, ему неловко.

– Давно ты общался с отцом?

– Лет пять назад, – отвечает Лиам коротко и будто ставит точку в этом разговоре. – Ты не замёрзла? Тут довольно ветрено.

Я пожимаю плечами.

– Немного. Вообще-то я уже собиралась ехать домой, пока на этого урода не натолкнулась. Пойду предупрежу Сашу и вызову такси.

– Я могу тебя отвезти.

– Нет уж, спасибо, – усмехаюсь я и иду внутрь, но через пару шагов вдруг поскальзываюсь на чьём-то разлитом напитке, подворачивая лодыжку, которая тут же вспыхивает острой болью.

Саммер

– Ай! – вскрикиваю я и начинаю падать, но Лиам успевает быстро подхватить меня.

– Осторожно, Господи, нахрена ты надела эти убийственные штуки! – чертыхается он и крепко прижимает меня к себе.

Я тоже прижимаюсь к его телу, словно испуганный зверёк. Моё сердце бешено колотится в груди. Я уже близка к тому, чтобы снять эти чёртовы каблуки и щеголять босиком. А ещё мне так стыдно, представляю, как глупо это выглядело со стороны.

Подняв голову, я кончиком носа задеваю колючий подбородок Лиама. Наши лица настолько близко, что я даже вижу маленькие родинки на заросшей щетиной щеке и как сверкает серебряное колечко в носу. Лиам переводит взгляд на мои губы, но тут же его отводит.

– Как нога? – спрашивает он, и я только сейчас осознаю, что повисла на его руках, будто ватная кукла.

Я вся подбираюсь и осторожно ступаю на правую ногу, но её тут же пронзает боль, и я не могу сдержать стон.

– Что такое?

– Кажется, подвернула…

– Твою мать, Саммер!

Лиам берёт меня в охапку и усаживает на стул, после чего садится на корточки и осторожно ощупывает мою лодыжку. Его пальцы тёплые, слегка касаются моей кожи, и я закусываю губу, ощущая неприятную ноющую пульсацию. Лиам расстёгивает ремешок туфли и отшвыривает её в сторону.

– Надо в больницу, лодыжка опухает.

– Только не это! – Я закрываю лицо руками. Я боюсь больниц и любого рода врачей. Меня в панику вгоняет даже простой осмотр у стоматолога. – Может, всё не так страшно? Давай я ещё раз попробую встать. – Я делаю попытку подняться, но Харрис удерживает меня на месте.

– Не вздумай, так можно только хуже сделать. Я однажды на концерте неудачно прыгнул и так ногу подвернул, что неделю вставать на неё не мог.

– Какой ужас.

Я начинаю глубоко дышать, не в силах посмотреть вниз на свою ногу. Так и знала, что этот вечер закончится катастрофой. Я просто ходячая неудача!

– Лиам! – внезапно раздавшийся совсем рядом голос Барбары заставляет нас обоих вздрогнуть. – Лиам, где ты, мой Медвежонок?

«Медвежонок?»

Она серьёзно его так называет или это тоже прописано в их дурацком контракте? Я не могу сдержать смешок. На самом деле это жутко забавно и глупо. Ну какой из Лиама медвежонок? Он больше похож на жирафа.

Лиам прикрывает глаза и сжимает переносицу. Кажется, его всё это бесит, и я чувствую себя виноватой, что ему приходится ещё и со мной возиться.

– Она как всегда не вовремя, – бормочет он еле слышно. – Подожди меня тут, ладно? Вот, возьми.

Харрис снимает с себя толстовку и быстро надевает на меня, я и пикнуть не успеваю. Я поднимаю голову и ахаю. На нём теперь простая белая майка в обтяжку, и я вижу, что обе его руки, плечи и грудь сплошь забиты татуировками. Сквозь тонкую ткань на животе тоже проглядываются чернила. Их так много: чёрных и разноцветных, маленьких и больших, что я не знаю, куда смотреть. Глаза разбегаются.

– Вау, – выдыхаю я, и Лиам удивлённо на меня смотрит.

– На мои тату ещё никто так восхищённо не реагировал.

– Я, конечно, знала, что они у тебя есть, но чтобы столько. Обалдеть. Это круто. Но это же больно. Вау.

Лиам смеётся, кажется, даже польщённый моей реакцией, но тут его опять зовёт Барбара.

– Я сейчас вернусь, а ты не вздумай вставать. Я серьёзно, Саммер, – бросив на меня суровый взгляд, он выходит с балкона.

Мне удаётся мельком увидеть его спину. Естественно, она тоже забита. Ну ничего себе! Когда он жил в Сисеро, у него была только одна татуировка, а значит, остальные он сделал уже после того, как уехал. Почему Саша никогда об этом не рассказывала? Мне безумно хочется посмотреть, что у него везде набито. Вживую посмотреть. Но это невозможно. Для этого Харрису надо будет раздеться, а такого мне точно не светит, я же не собираюсь с ним… трахаться. Я вздыхаю и сильнее закутываюсь в толстовку. Она ещё тёплая от его тела и пахнет… им.

У меня начинает кружиться голова. Я сижу и молюсь о том, чтобы на балкон не завалилась толпа, а то я сгорю со стыда. Чувствую себя до жути глупо, сидя тут в одиночестве в огромной толстовке Лиама и в одной туфле. Абсолютно не представляю, как буду возвращаться отсюда домой. Лодыжка и правда опухла, почти косточки не видно. Я закусываю губу, чтобы не разреветься, и проклинаю тот миг, когда согласилась надеть эти дурацкие босоножки от Маноло Бланика! Эта современная мода в буквальном смысле убийственна.

Как я пойду на учёбу в понедельник? Смогу ли вообще теперь ходить? А если мне скажут дома месяц сидеть? Это будет полнейший провал. Я не успеваю накрутить себя ещё больше, потому что вскоре возвращается Лиам, и это меня немного успокаивает. В руках он держит какой-то мешочек, а за ним я вижу взволнованную Сашу.

– Я принёс лёд. – Лиам осторожно прикладывает мешочек к моей ноге.

Ух, холодно.

Подруга садится рядом с ним на корточки и берёт меня за руку.

– Прости меня, Сам, – говорит она тихо, и Лиам бросает на неё сердитый взгляд.

Кажется, он уже успел неплохо так отчитать её. Действительно, папочка.

– Всё нормально, ты не виновата, это я ходить не умею. – Я пытаюсь шутить, чтобы подбодрить нас обеих.

– Я отвезу её в больницу, ты поедешь с нами? – спрашивает Лиам, бережно держа мою ступню в своих холодных руках, будто она хрустальная.

– Конечно! – Саша активно кивает. Она и правда чувствует себя виноватой.

– Окей, тогда снимай с неё вторую чёртову туфлю, и погнали.

Они начинают хлопотать вокруг меня, будто я беспомощный младенец, не давая мне и слова вставить. Когда я остаюсь с босыми ногами, Лиам вновь берёт меня на руки, и я вцепляюсь руками в его плечи.

– Нет, можно я пойду сама! – Я почти умоляю. – Там же столько народу. Пожалуйста, Лиам!

– Что тут происходит?

Я слышу голос Элиаса, и мы все трое оборачиваемся в его сторону. О нет. Ещё один свидетель моего позора. Ну почему именно он?

Элиас переводит растерянный взгляд с Лиама на меня и обратно. Да уж, видок у меня, наверное, ещё тот. С босыми ногами и в толстовке Лиама. На руках Лиама. Я прячу горящее лицо в ладонях. Как же стыдно.

– Что случилось? – Элиас подходит к нам.

Я наблюдаю за ним исподтишка, сквозь растопыренные пальцы, и мне вдруг хочется смеяться.