Елиас нервно оглянулся. На лице читался неподдельный испуг. От прежней широкой улыбки не осталось и следа.

Улисс, выпустив свою ауру, хотел только лишь напугать навязчивого мужчину, точно не собираясь ему вредить. Хозяин заведения в полной мере ощутил на себе её воздействие: каждое соприкосновение невидимой силы, исходящей от гостя, вызывало дрожь внутренних органов и приступы головной боли.

– Платой мы вас не обидим. За ваши услуги будем очень благодарны. А сейчас…

Майрон подошёл к другу, выставив между ним и перепуганным мужчиной руку. Воздействие ауры тут же прекратилось – Улисс никогда не перечил ему. Иногда он перегибал палку, не замечая того, как запугивание быстро доводит простых людей до безумия. Майрон вовремя предотвратил это.

– А сейчас возвращайтесь к работе, господин Елиас. Мы более не смеем отвлекать вас, – закончил фразу он, улыбнувшись уголком рта, чтобы хоть как-то утешить мужчину.

Тот больше не задавал вопросов и поспешил сделать так, как ему велели. Хозяин стремительно покинул второй этаж постоялого двора, нервно озираясь. Теперь он знал наверняка, что у него остановились самые настоящие ищейки, которые дали понять, что лучше иногда не совать нос в чужие дела.

Только тогда путники смогли немного расслабиться. Они дождались горячего обеда, с удовольствием съев всё, что было предложено, а потом разошлись по своим комнатам, чтобы погрузиться в крепкий сон и скинуть наконец с напряжённых плеч накопившуюся усталость.

Аелия открыл глаза спустя неделю, как и утверждала Климин.

На этот раз его не накрыла всепоглощающая волна паники, наоборот – он чувствовал себя гораздо лучше. Его тело наконец справилось с недугом, оставив лишь лёгкий шлейф слабости и ноющую боль в ноге, которую юноша ощутил не сразу.

Зашипев и сморщившись, Солнце взглянул на повязку. Её, очевидно, меняли снова, пока тот спал, потому что бинты оказались чистыми, на них не было и капли крови. Несомненно, по какой-то причине здесь, во дворце Баиюла, о пленнике заботились, как о дорогом сердцу госте.

Благодаря такому пристальному вниманию укус, несомненно, заживал, но происходил этот процесс на удивление медленно, хотя у бессмертных обычно с этим нет особых проблем. Но Аелия не стал зацикливаться на ране, потому что был уверен, что виной медленному заживлению сама Мацерия – она ведь блокирует жизненные силы, и потому нет смысла ждать многого от своего бессмертия. Да и яд умбры почти вышел из тела, не оставив никаких последствий. Поэтому очевидно, что организм в целом справлялся силами иммунитета. Прямо как у простых рукотворных смертных.

Аелия осторожно приподнялся на кровати и вновь огляделся. Бесспорно, покои не изменились с его последнего пробуждения, но уже воспринимались иначе. Приглушённый свет керосиновой лампы не бил в глаза, и тени, приплясывающие по углам, вовсе не казались пугающими. Наоборот, их чарующее подрагивание завораживало и гипнотизировало.

Дворец Баиюла имел свою собственную, индивидуальную энергетику, и Аелия был уверен, что именно она так влияла на его сознание. На территории владыки теней света совсем мало, но, несмотря на это, тьма не являлась врагом. Здесь, в Обители Ночи, она была скорее матерью, укрывающей своим пологом всех, кто на этих землях обитает. Опасность совсем не чувствовалась, хотя, конечно же, Придворное Солнце прекрасно знал, кем является Баиюл. Знаменитый своим самым жестоким и безжалостным преступлением против собственного народа, он по сей день сохранял дурную славу, и многие по-прежнему хранили в сердцах ненависть к своему создателю.

Несмотря на молву, Аелия совсем не испытывал страха, и теперь даже понимал, почему это место, созданное Баиюлом для душ смертных, закрыто для живых. Обитель Ночи хранила покой и безмятежность, чего, несомненно, заслуживают усопшие. Здесь они обретают мир и единение с истоками. Потому тут нет никакой опасности. Нет страха и боли. Аелия особенно хорошо ощущал это аурой. Энергетика, царящая вокруг, не была враждебной.

Уверенность в том, что он жив, только укрепилась. Сознание вновь обрело ясность, вернулся здравый рассудок. Душа не исчезла, она всё ещё в теле, а тело уже пришло в норму.

Солнце осмотрел всего себя и не обнаружил ничего странного. Всё оставалось, как прежде. Выходит, Баиюл не солгал.

Но для чего он пренебрёг собственными правилами и пропустил его сюда в живом теле? Аелия даже не догадывался.

Он сел на кровати, спустив босые ноги на холодный пол. Кожа в миг покрылась мурашками, но это ощущение оказалось очень приятным. Забыв о наготе, Аелия встал. Прикрываясь одной лишь простынёй, он, осторожно прихрамывая, проследовал к окну, закрытому плотной тёмной шторой. На улице медленно падал снег, укрывая землю белым одеялом. Снежинка за снежинкой опускались вниз, подхватываемые шаловливым ветром.

Внезапно появилось сильное желание распахнуть окно и вдохнуть наконец ледяной воздух, пропитанный морозной свежестью.

Тронув замёрзшее стекло, нерукотворный ощутил прикосновение зимней ночи, что стояла здесь круглый год. Она была благосклонна к нему и взывала к себе, выманивая за пределы покоев.

Где-то там, внизу, казалось, кипела жизнь. Заснеженные улицы освещали сотни бумажных фонарей, висящих на каждом здании, и керосиновых ламп, что прохожие несли в руках. А в небе тем временем не было почти ничего из того, чем обладал мир живых: ни солнца, ни луны. Лишь тысячи мерцающих звёзд.

Если забыть о том, что находишься в Обители Ночи, то в самом деле может показаться, будто на улицах туда-сюда бродят живые люди. Они и бродят, но только вовсе не живые.

Удивительно, но души смертных, оказавшись здесь, продолжали привычное своё существование. На это указывает то, что в Обители Ночи есть такой же город под названием Мацерия, а в нём такие же торговые лавки, постоялые дворы и простые жилые дома. Аелия лишь слышал о том, что во владениях Баиюла души вовсе не находятся в каком-то своеобразном небытие, а продолжают существовать примерно так же, как при жизни, но не думал, что это правда. Пока не увидишь своими глазами – не поверишь тому, о чём болтают.

Мацерия – бескрайний город. Он постоянно расширяется и строит себя сам. Никаких других населённых пунктов в Обители Ночи нет. За пределами города лишь просторы и дикие земли, полные душ зверей и птиц.

Получается, страхи смертных перед владениями бога напрасны, ведь нечего здесь бояться.

Придворному Солнцу не терпелось выйти наружу и осмотреться.

Обернувшись, он увидел аккуратно сложенную одежду, лежащую на стуле у комода. А под ним – новые кожаные сапоги. Воспоминания вернули его к той ночи, когда его прежняя одежда и обувь изрядно пострадали от клыков умбры. Он не сомневался, что они пришли в негодность, и кто-то оставил для него новое одеяние, учтя это.

Перед тем, как одеться, Солнце заглянул в ванную комнату. Дверь в неё вела прямо из покоев. Там он привёл себя в порядок, умывшись холодной водой и причесав спутанные чёрные волосы, которые и без того были весьма непослушными. Вьющиеся локоны с трудом поддавались гребню, сцепившись друг с другом, будто склеившись.

И когда Аелия закончил, его внешний вид вновь обрёл былое достоинство. Из отражения зеркала на него смотрел совершенно здоровый и красивый молодой человек. Цвет кожи лица явно отличал его от местных обитателей, да и янтарные яркие глаза всё ещё искрились жизнью.

Новый запашной кафтан, пошитый из чёрного бархата и украшенный искусной вышивкой в виде золотистых узоров на рукавах, отлично сидел на стройной фигуре и даже подчёркивал статус Аелии, ведь он принадлежал к высшей касте Ферасса. Бесспорно, во дворце божественного дитя не могло быть иных одеяний – лишь дорогие и весьма изящные.

Единственное, чего не нашёл Солнце, это свой меч. Вероятно, его забрали и теперь хранили где-нибудь под замком. В любом случае сейчас Алеия не видел в нём необходимости, хотя и чувствовал себя не уверенно без своего меча. Попросту привык ощущать его тяжесть на поясе.