Бежала, перепрыгивала через ступеньки по высокой каменной лестнице. В большом коридоре тень от колонн будто пыталась остановить меня. Удержать темными руками, скрывая от света, цепляясь за мою тень и смешиваясь с ней. Но освещенная лучами солнца я опять становилась свободной.

Большая деревянная дверь резными узорами смотрела на меня, мощная и непреклонная. Два охранника по бокам твердо стояли, охраняя покой собравшихся внутри людей.

– Откройте, – приказала я.

Мужчины стояли, как будто статуи.

– Такое вы проявляете уважение к члену птичьего рода?!

Я оглядела их и выбрала худощавого. Подошла вплотную, с полминуты смерила взглядом.

– Открой. Мне. Дверь. –  По буквам произнесла я, давая последнюю попытку.

Мужчина держался, казалось, даже не дышал. Я легкомысленно посмотрела на дверь, театрально обозначая, что ничего плохого и в жизни не помышляла. Улыбнулась, посмотрела в лицо охраннику и подошла ближе. Ещё ближе. Мне нравилось, что он искал взглядом помощи у товарища, а я надвигалась на него как на букашку. Я видела каждую капельку стекающего по лбу пота. До чего мне противны эти чурбаны! Я с чувством исполненного долга и радости наступила на его сапог каблуком и вдавила пяткой в пол. Совсем не та легкая поступь, что служанка показывала мне. Со лба охранника стекла капля пота и он часто заморгал и в тот же миг оглянулся на напарника.

– Ваше Высочество, – все-таки решился подать голос второй. – Король велел не впускать Вас.

Какой-то слуга будет поправлять меня?!

– Открывайте! – холодно произнесла я, держась из последних сил.

– Не положено, Ваше Высочество, – произнес первый, не успев прийти в чувство.

Я рассмеялась, это какая-то шутка?!

– Отец! – заорала я, не в силах более терпеть такое отношение. – Если тебе так угодно, женись на нем сам! Слышишь?!

За дверью послышались шаги, я перевела взгляд со стражников.

– Открывайте же! – я встала посередине, слушая как скрипят петли отворяя засов. Щель между дверями росла. Секунды текли, от ожидания свело ноги. Свет осветил темный коридор. Глаза обожгло, я не секунду зажмурилась в надежде, что через это самое мгновение увижу отца.

Двери открыли взору мерзкого низкого старикашку с бородавками на лбу. В его темных бровях затаились белые волоски старости. Королевский советник отнюдь не птичьей породы. Он смерил меня давящим, нахальным взглядом, а я старалась не выказать отвращения.

– Добры души, принцесса, – оскалился, открывая желтые клыки. – Сопроводите принцессу в ее покои.

Он смотрел на меня надменно, а я видела в нем самого явного человека, ненавидящего женщин. Готова поспорить, это его идея сосватать меня невесть за кого и отправить куда подальше!

– Король навестит Вас позже,  – советник быстро поклонился,  до последнего не отводя от меня взгляд.

– Я не выйду за него замуж! – прокричала я вслед закрывающейся двери и сама направилась в покои, отталкивая руки посторонних.

На ступенях мне снова встретилась служанка. С ее лица сходил уже ручей пота, лицо раскраснелось, в ногах не осталось силы.

– Ваше, – выдох-вдох, – Высочество, – она тяжело дышала и, увидев меня, остановилась ухватившись за стену.

– Ты словно свинья на вертеле! – выплюнула я слова, проходя мимо, не в силах утаить скопившийся внутри меня яд.

Глава 2 

– Он обязательно Вас выслушает, Ваше Высочество.

– Если потребуется, я встану перед ним на колени. Буду умолять до потери пульса!

Рассуждала я, ходя по комнате из стороны в сторону. Во мне расправляли крылья несгибаемая решимость и твёрдость мысли.

– Это точно поможет, Ваше Высочество.

– Если они действительно надеялись, что я так просто подчинюсь… – не договорила я угрозу.

– Не тревожьтесь, разговор с отцом все решит. Вот увидите, он послушает Вас и все уладит.

Она складывала мои вещи, зачарованно разглядывая вышивку на моем платье, с упоением проводила руками по золотой вязи. Глаза ее выражали не только любовь, они были наполнены очарованием. Ее восторгала моя жизнь: убранство спальни, еда, одежда. Все вызывало в ней восхищение и наверняка зависть. Но понимала ли служанка, чему она завидует.

Услышав снова: “Да, Ваше Высочество”, я хитро прищурилась:

– Знаешь, как мы сделаем, – шагнула я в сторону служанки. – Вымоем тебя в купели с травами и цветами, – я ходила вокруг нее кругами, смотря, как восхищение сменяется удивлением.

 Я не торопилась, давая себе вдоволь насладиться моментом.

– Нарядим тебя в эти красивые платья, – служанка затаилась, слушая, как я воркую подле нее. Не знаю, чему она больше удивлялась, моим словам или тому, что я больше не грублю. –  И отправим тебя такую краси-ивую, ми-илую, в белом наряде, расшитом золотом… к чудовищам! – увидя, как ее глаза округлились от обиды и ужаса, меня так и подмывало добавить "на растерзание!"

Служанка обожглась моими словами и вздрогнула.

– Ну что же ты молчишь?

Она ахнула, рот так и застыл, приоткрытый от страха, а затем с громким глотком закрылся.

– Ваше Высочество… – оторопело проговорила она, быстро-быстро моргая и складывая платье в сундук.

– Что Вы, Ваше Высочество, – она попыталась улыбнуться.

Вот только мне не было весело, от чего она смутилась и потупилась еще больше.

– Мне показалось, тебе нравится все это, – обвела я комнату рукой.

Губы ее сжались.

– У меня семья, – почти шепотом произнесла она, надеясь, что я вовсе не услышу сказанного.

– Вот оно как получается, – ударила я в ладоши, – и тебе нельзя! – Язвительно вскрикнула, не отводя взгляда от служанки.

Служанка продолжила собирать мои вещи, плакала, утирая мокрый нос серым платочком, только бы не запачкать красивую ткань и золотые вензеля на платьях. Она смирилась? Обиделась? Пожалела меня? Все равно! Я лишь закатила глаза и плюхнулась на кровать.

Желтое выцветшее солнце, которое нарисовали на потолке еще в моем детстве, улыбалось и как всегда согревало, хотя и не отдавало тепла, как настоящее светило. Служанка торопливо перекладывала “тряпки”, но безмолвные копошения стали еще больше меня раздражать.

– Уходи.

– Но, Ваше Высочество.

Она замерла, притянув к груди синие ленты. Я видела растерянность в ее глазах и кровь во мне еще больше закипала. Как смеет она меня жалеть? Как смеет помогать этим извергам отправлять меня в логово чудовищ? Гнев волнами бежал по коже. Я схватила первое, что попало под руку и, привстав на локте, замахнулась.

– Вон! – прикрикнула я, кидая подушку куда-то в ее сторону. Пусть уйдет! Пусть все уйдут! Исчезнут и оставят меня одну!

Тишина затянулась, и мне пришлось поднять с кровати голову. Она так и стояла с лентами в руках, будто вкопанная в землю березка. Я увидела слезы на ее щеках, разводы на лентах и закатила глаза, однако не стала цепляться и за эту оплошность. Силы вдруг оставили меня. И стало безразлично все. Мокрые разводы от слез на дорогих тканях. Брошенные в угол книги. Глупая служанка, которая наконец выпустила из рук ленты, и поклонившись удалилась. Все стало безразлично. В комнате стало пусто. Тихо. Я разглядывала старую трещину у края солнечного рта и никак не могла справиться со своими чувствами. Моя жизнь – как это солнце, расходилась по швам, трещала и лопалась, некогда такая радостная, наполненная счастьем, а теперь никому не нужная. Внутри этой дыры плескались чувства и неуслышанные никем слова. Они переливались через рваный край и ядом растекались внутри меня.

Казалось, в мире нет человека, способного мне помочь, защитить. Да и кто захочет защищать вещь? Моя жизнь имеет свою цену. Как породистая кобыла.

Я прошла к сундуку, присела на корточки и осторожно коснулась ткани кончиками пальцев. Гусиные перья были пришиты одно за другим на тонкие нити. Мягкие и пушистые. Я прижала ткань к носу и вдохнула запах. Она пахла детством и хрустящей хлебной корочкой, свободой и свежей травой, воском от свечей и холодом камня. Она пахла мамой, любящей и понимающей. Аромат погрузил меня в воспоминания, счастливые, далекие. Я больше не пробегу свободно по каменному коридору, не просижу в саду до заката, спрятавшись от истошно орущих служанок, не стащу с Истаром яблок с кухни, сахарных и хрустящих. Не запью сладость родниковой водой.