— Да как? Я очень вежливо с ним говорил.

— Он сказал, чтобы я обязательно его с тобой познакомила. Он ещё ни разу не разговаривал с юношей, обладающей такими манерами.

— Ой, да ладно, откуда он знает про мои манеры? Может, я в носу ковыряюсь?

— Серьёзно? — хмыкает она. — Это не очень приятно, но если поработаешь над собой, то сможешь отучиться. А папа у меня культуру речи преподаёт в «культуре». Еслив чё.

Мы смеёмся.

— Ладно. Наташ, слушай. У твоего деда, говорят есть «запорожец». Какого цвета?

— Есть, да. Такой… жёлтенький. Вернее, скорее, горчичный. А зачем тебе?

— Он мне нужен.

— Не дед, надеюсь?

— Нет тачило его.

— Какое точило?

— Тачка, ёлки. Ты со своей культурой речи народный язык перестала понимать.

— Так не говорят. Можно сказать «тачка», но…

— Наташ, мне нужен автомобиль твоего деда. Завтра с одиннадцати до четырнадцати, может и до пятнадцати. Как это организовать?

— Ничего не понимаю… Зачем?

— Поверь, нужда крайняя, вопрос жизни и смерти. Страшный секрет, полицейская операция.

— Милицейская, — поправляет она.

— Вот именно.

— По-моему, это невозможно…

— Думай, Наташ. Я что хочешь, для тебя сделаю.

— Прям, что хочу? — она задумывается.

— Блин, о том, что именно ты хочешь, подумай потом, пожалуйста, ладно? А сейчас про дедушку!

— А ты сам что ли за рулём поедешь? Ты умеешь?

— Я умею. Но я могу арендовать вашу машину с водителем и без, понимаешь? Если меня свозят на Тухачевского, а потом рядом там ещё в одно место, я готов заплатить за это… м-м-м… десять рублей. Но мне надо именно на «запорожце». И вообще, идеально, что он жёлтый. Сможешь организовать? Но, прежде, чем ответить, знай, если сможешь, я буду твоим должником и тоже сделаю для тебя что-нибудь невозможное. Звезду там с небес достану или ещё чего. А вот если не сможешь, то всё, мне конец. Говорю же, вопрос жизни и смерти.

Она погружается в размышления. Думает, кусая губы и глядя сквозь меня…

— Ладно, я попробую попросить дядю Олега. Он с дедом живёт. Ему десять рублей не помешают. Но, если получится, а я не обещаю, но если получится, ты, во-первых, объяснишь мне что всё это значит, а, во-вторых… Во-вторых, сделаешь всё, что я скажу!

— Ладно, Наташ, вот ещё что, пожалуйста, об этой моей просьбе — вообще никому, ладно? Ни Вике, ни кому на свете. Это наша маленькая тайна. Хорошо?

— Ну, знаешь… тогда желаний будет два. Не одно, а два, понял?

— Понял, — усмехаюсь я. — Ты не забывай только, куда заводят неуёмные фантазии и необузданные желания.

— Ты про что это? — хмурится она.

— Про сказку о золотой рыбке.

— Ох, смотри мне, Костров, — прищуривается она и качает головой.

Хорошенькая ведь, паразитка. Впрочем, молоденькие они все хорошенькие.

— Я утром пойду к дедушке и потом тебе позвоню.

— Слушай, позвони дядьке сейчас. А то он утром умотает куда-нибудь и накроются твои желания. Пошли, из автомата наберёшь, на углу.

— У меня двушки нет.

— Я тебе дам.

Дядька соглашается, правда, почуяв, что является моей единственной надеждой, требует не чирик, а четвертной. Я соглашаюсь и в половине двенадцатого он подъезжает к драмтеатру.

Но подъезжает не один. Блин, я этого опасался, но… Вместе с ним сидит и Луткова. На заднем сиденье. Ещё и не выкуришь её оттуда.

— Я с вами поеду, — говорит она. — Это одно из тех желаний, которые ты мне обещал.

Этого только не хватало! Нет. И ещё раз нет.

— Наташ, это невозможно, извини. Нам нужно будет кое-что перевезти, поэтому тебе места нет.

— Про перевезти разговора не было! — говорит дядя Олег.

— Да там лёгкое, просто объёмное. Матрасы поролоновые.

— Костров! Ну, что ты врёшь! Для того, чтобы перевезти матрасы тебе нужен именно жёлтый «Запорожец»? Ты из меня дурочку-то не делай, эстет. Или садись, или иди ищи другой транспорт.

— Нет. С тобой не поеду.

Ну, что за дичь! С этими подростками всегда так!

— Точно? — спрашивает она.

— Точно!

— Ну, ладно, поехали, дядя Олег.

Ага, ему четвертной нужен, никуда он не уедет. Но, твою мать! Он трогается и едет. Ну, что за хрень! Проехав метров тридцать, он останавливается. Сука. Я тоскливо смотрю на остановку такси, где нет ни одной машины и на жёлтый «запорик», где сидят два посторонних человека. И ещё смотрю на часы. Блин, надо уже ехать! Выругавшись, как сапожник и сплюнув в сердцах, я иду и сажусь на переднее сиденье, рядом с водителем.

— Поехали.

Мы подъезжаем к СТО и останавливаемся чуть в сторонке. Пусть машину будет видно, но если можно, чтоб никто не подходил и не рассматривал её на предмет аутентичности. Она, вообще-то в ремонте была, так что может отличаться от той, которую ожидает увидеть Сантехник.

— Так! — строго говорю я. — Сидите здесь и не вздумайте выходить из машины! Я скоро вернусь и мы поедем дальше. Понятно? Всё, я пошёл.

В фойе оказывается довольно многолюдно. А ещё здесь жарко, душно и пахнет неисправным туалетом. Я спрашиваю, кто последний и сажусь на диван для ожидающих. Незаметно осматриваюсь, пытаясь понять, кто же здесь человек Пьянова, вчерашнего прокурора. Хрен его знает… Непонятно.

Ладно, надеюсь, долго ждать не придётся. Долго, не долго, но проходит больше десяти минут, прежде чем в зале вдруг появляется… мой знакомый. Это Аркан. Мир тесен, ёлки-палки. В груди начинает немножечко скрести. И сердце заметно убыстряется. Больше всего меня сейчас напрягает Наташка Луткова, сидящая в машине.

— Здорово, — хмуро говорит Аркан, подходя ко мне.

— И тебе не хворать, — киваю я.

Он протягивает мне записку и ждёт, пока я прочитаю. Блин, ну, давай, иди уже, хрен ли ты стоишь… Капец! В записке адрес и рисунок, небольшой план. Надо проехать за пивзавод, свернуть налево и там проехать к конкретному гаражу.

Бляха-муха. Я внимательно фотографирую записку глазами. Сейчас бы пригодился смартфон. Очень бы пригодился. Сука, как здесь сориентироваться-то? Так… первый поворот направо, второй налево и третий направо. Собака… первый поворот направо, второй налево и третий направо, первый поворот направо, второй налево и третий направо.

Я повторяю несколько раз, шевеля губами, чтобы не забыть. Пока я заучиваю план, Аркан, всё же, решает уйти. Наконец-то, он двигает на выход, но в самых дверях сталкивается с… Ну, твою же маму и за руку, и за ногу! С Лутковой он сталкивается!

Он внимательно её рассматривает и не торопится выходить. Козёл! А она, дурочка с переулочка, шагает напрямки ко мне! Блин!

— Артём, чего так долго⁈ Ты же сказал пять минут!

— Да-да, — киваю я и, бросив последний взгляд на записку, аккуратно кладу её на диван рядом с собой. — Уже иду. Уже можно уходить…

Я встаю и делаю пару шагов ей навстречу, но она подбегает к дивану, хватает оставленную мной записку и подаёт мне.

— Держи, ты забыл!

Да чтоб тебя. Нет, честное слово, Наташ, чтоб тебя…

— Ага, — рассеянно говорю я и беру записку в руку. — Спасибо.

Всё это происходит на глазах у Аркана. Он смотрит на нас с Лутковой с удивлением. В принципе, я бы на его месте тоже удивился, если бы он на стрелку взял с собой девушку. Зато, кроме него, кажется, больше никто на нас внимания не обращает. Народу довольно много, кто разговаривает, кто молчит о своём.

Но блин, записка ведь осталась на диване неслучайно. Её должен взять человек Пьянова. Взять и срочно сообщить начальству, где будет проходить обмен иконы на деньги. А, на самом деле, машины на деньги.

Аркан выходит, а я, оглянувшись по сторонам, выпускаю записку из рук. Надеюсь, человек Пьянова сообразит, где теперь её искать… Мы садимся в машину и едем. Она тарахтит, рыскает, но двигается, в целом, заданным курсом. Я командую, выступаю штурманом и лоцманом.

Волнуюсь. Слишком мало времени займёт путь до места встречи. Боюсь, силовики Пьянова не успеют. Ох, точно не успеют. И значит нужно будет опираться только на свои силы.