— А её не смутило, что он пришёл без инструментов?

— Да, мы поинтересовались. Она ответила, что он сказал, будто инструменты в машине. И даже какой-то «каблук» показал. Знаешь, «Москвичи» такие грузовые?

— Знаю, — киваю я. — Я и не ожидал уже никаких положительных вестей.

— Почему это? — нахохливается Витя.

— Потому что надо сразу, по горячим следам работать, а так уж и не найти никого.

— Я смотрю, ты во всём разбираешься — и в медицине, и в сыскном деле, а теперь вот ещё и в машинах. Ты прямо человек будущего.

— Так и есть, Виктор Фёдорович, даже не представляете, на сколько вы правы, — усмехаюсь я.

— Хватит под**бывать, мы ищем, а, как известно, кто ищет, тот что?

— Тот всегда найдёт, — пожимаю я плечами.

— Вот именно. Ладно, гонщик сломанного «Запорожца», как будут новости, я тебе сообщу.

— Спасибо, дядя Витя. А про убиенного ничего узнать не удалось? Кто такой, связан ли с дядей Гришей?

— Нет, пока ничего, — разводит он руками, — документов при нём не было, отпечатков в базе тоже нет. Но я ещё запрос послал, так что посмотрим, может, всплывёт чего…

Сомнительно, но ладно, что нам ещё делать? Подождём, значит.

Днём приходит Катька, кое-что дошивает, а я занимаюсь своими делами. Сначала хочу доделать английский, но потом решаю взяться за дядькины рукописи, а то, как я принёс две сумки с бумагами, так они и стоят нетронутыми.

Я аккуратно извлекаю пачки исписанной бумаги и раскладываю на столе. Система, безусловно, здесь имеется… Просто надо её найти… Тут романы, здесь, похоже повести, а это целая пачка рассказов. Хорошо… Целая эпопея будет всё это рассортировать, исписано много.

Катя заканчивает и начинает собираться.

— Тём, — виновато улыбается она. — Прости за вчерашнее, ладно?

— Катюха, кто я такой, чтобы прощать тебя или не прощать. Это ты прости, что наорал. Но больше так не делай, поняла?

— Ага. Прощаешь?

— Прощаю.

— Давай тогда мизинец.

Она цепляется своим мизинцем за мой и начинает трясти рукой. Мирись-мирись, и больше не дерись, а если будешь драться, то я буду кусаться…

После обеда я иду в «Динамо» к боксёрам и получаю представление о том, что бокс — это не фунт изюма. Меня прикрепляют к Мишке, и он не щадя сил, знакомит меня со своим любимым спортом. У меня ещё мышцы болят после вчерашнего забега, а теперь и башка после тренировки гудит, как колокол. А уши, губы и нос значительно увеличиваются в размерах, делаясь похожими на вареники.

— Ну что, — смеётся Миха. — Удовлетворил любопытство, не придёшь больше?

— Как не приду? Приду, конечно, а то ещё во вкус даже не успел войти… Я тебя тоже приглашаю, кстати. Заскакивай как-нибудь. Помнишь, что я говорил про бои без правил? Ну, вот там ведь много всего ещё придумывать надо. Так что присоединяйся.

Я ложусь спать пораньше, а утром пораньше выбегаю на пробежку, но снова, как и вчера встречаю Валентина. Машину он отогнал, это мне уже известно, он докладывал. А сейчас увидев меня ещё издали, машет рукой. Я подбегаю.

— Здрасьте, дядя Валя. На работу?

— А чё за херня? — удивлённо и даже немного растерянно спрашивает он.

— В смысле?

— Чё, в смысле? Вон, иди, да посмотри! В смысле, тебе. Я говорю, чё это за херня?

Он обескураженно показывает на мой гараж. Я подбегаю, и… действительно, а чё это за херня?

Маленькая дверка приоткрыта и замка на ней нет. Только он не снят, а аккуратно вырезан вместе с куском этой самой двери…

— Я их видел, — говорит Валентин, подходящий вслед за мной. — Точно тебе говорю…

— Знаете их? — спрашиваю я у Валентина.

— Нет, — мотает он головой.

— Сколько их было?

— Двое. В смысле, я только двоих видел. Головастик с будкой выезжал.

— Это когда? Утром или вечером?

— Часа полтора назад примерно…

— Около пяти часов стало быть?

— Ну, как-то так, — кивает он.

— А вы что тут делали такую рань?

— Какая тебе разница! — взмахивает он руками, будто к небу обращается. — Ну проснулся рано, чего валяться? Всё равно не усну. А тут карбюратор разобранный. Пойду, думаю, перед работой промою тогда уж. Доволен? Любопытный, бля, всё знать надо! Может и карбюратор посмотреть хочешь?

— Да я просто спросил, — пожимаю я плечами. — Интересно же, что вы тут в пять утра делаете. Со свидания может возвращались.

— Чего? Балбес… со свидания тебе. Оно и видно, что одни девки на уме. Ты будешь слушать или нет? Я иду значит, а они отсюда из гаражей как раз выезжают. Головастик, защитный, с будкой, обитой оцинковкой, некрашеный. На борту ничего не написано. За рулём вроде нерусский сидел. Стриженый.

Валентин проводит над своей головой ладонью, очерчивая дугу.

— Лысый?

— Под ёжик… И там ещё один был. Но его-то я не разглядел, он так, в глубине спрятался и в другую сторону отворотился… Я ещё думаю, чего это они тут шакалят, бандиты. По ряду глянул, а с ночи туман был, ночь холодная выдалась, ну, и ничего не просёк. Всё закрыто вроде. Ну, ладно, я номер запомнил на всякую пакость, и полез к себе. Там знаешь, одно, другое… Короче, выхожу, думаю, позавтракать надо да на работу. Присмотрелся, чё за херня, думаю! Подхожу ближе, точно, не закрыта дверь. Гляжу, твою мать! Они замок вырезали. То есть понимаешь, да? Приехали под утро да ещё и с автогеном.

— С автогеном? — переспрашиваю я.

— Ну, да, не чувствуешь, в гараже карбидом пахнет? Замок срезали, хотели ворота изнутри открыть, а тут… хер в сумку, а сухари высыпь. Машины-то нет!

Этот момент Валентина веселит. Пришли, значит, резали-резали и… всё впустую.

— Вишь, они со злости ещё и барахло всё перевернули, — колышется он, посмеиваясь.

Действительно, все вещи со стеллажей сброшены на пол. Там, собственно, и не было ничего хорошего, но всё перевёрнуто.

— Странно, дядя Валя, вам не кажется? Чего они ко мне-то полезли? Из-за ржавого «Запорожца» такой сыр-бор устраивать? Чепуха какая-то.

— Ну, тут знаешь, как может быть? Я так думаю, может, наводчик ошибся, у тебя тут за стенкой «тройка» живёт, почти новая, Столяр на ней практически не ездит, два раза в год, не больше. Зачем, спрашивается, покупал? Либо… шли на шару, методом тыка.

— Методом тыка, как-то странно, — качаю я головой. — Привезти оборудование, рисковать спалиться, тут выезд же один только, и всё ради того, чтобы испытать судьбу?

— Ну, значит, бокс спутали, — кивает Валентин. — Согласен, на шару глупо в центре города просто так тыкаться…

— А у вас нет сварщика? — спрашиваю я. — Дырку ж заварить надо.

— А ты как хочешь, просто сверху при**енить?

— Надо этот же кусок вварить, а снаружи по шву полосочку прибабахать.

— Не знаю, Артём, как он тебе вварит-то? Чуть наискось пойдёт и замок не закроешь уже. Ну, я спрошу, сварщики-то есть, но это не меньше красненькой тебе обойдётся.

Я поднимаюсь домой и звоню тёте Тане. Хорошо, что она ещё не уехала. А потом вызываю милицию. Милицию ждать приходится очень долго. Ничего не украли, просто вскрыли, они и заниматься не будут, я думаю.

Приходит унылый запаренный лейтёха, записывает показания и сваливает в туман, а тётя Таня идёт к нотариусу оформлять доверенность на моего отца. Вот и сказочке конец.

Завершив гаражные дела и переварив замок, который закрывать и открывать теперь становится даже легче, чем раньше, я двигаю в Универ.

— Слушай, Арт… — говорит Лилия Юрьевна, будто бы смущаясь.

Смущение ей идёт. Белая кожа делается немного розовой. Румянец захватывает скулы и шею. Я внимательно её рассматриваю, и от этого она розовеет ещё сильнее — и мочки ушек розовеют, и даже кончик носа. Прелесть какая. А глазки-то как блестят.

Вообще, она очень милая, точёная, как шахматная королева. И умная. И не ханжа…