– Я люблю тебя, – искренне, по-детски, призналась я перед тем как нас разделили занятия в разных кабинетах.

– Ага, – между поцелуями равнодушно сказал он и мы попрощались. Он как и прочие мои знакомые никогда не говорил мне этих заветных слов в ответ. Мне не признавались в любви ни родители, ни друзья, ни даже мой парень, но я успела привыкнуть к этому, и в итоге даже не ждала их услышать в ответ. Я склонна думать, что действия красноречивее слов, а он был мил со мной.

Урок географии тянулся, как резина, было безумно скучно, и чтобы развеять свою скуку, я попросилась выйти. Слоняясь по пустым коридорам школы, я заметила, как в одной из рекреаций на подоконнике сидел какой-то парень, между его ног стояла блондиночка и наивно смеялась. Я улыбнулась своим мыслям, вспоминая как временами мы с Джейсом также прогуливали уроки и не стала им мешать, пройдя мимо.

Шаг за шагом, я вдруг заметила, как за мной волочится неприятное чувство. В народе его принято называть шестым. Ощущение что что-то не так. По дороге назад, я снова заметила эту влюбленную парочку, девушка все также хихикала, парень все так же прижимался к ее груди. Но шестое чувство шептало мне: “Ты их знаешь”. Наверное у каждого человека хоть раз была такая ситуация, когда проходя мимо незнакомцев, они начинают казаться до боли знакомыми. И силуэты этих двух людей вдруг тоже показались мне чертовски знакомыми. Чтобы успокоить свою внутреннюю тревогу, мои ноги сами понесли меня в ту рекреацию. А в голове я спрашивала себя: “Кто это? О чем мне их спросить?”

"Дорогой Мартин,

Я искренне надеюсь, что мои письма доходят до тебя. Другого способа связаться я пока не нашла. Колибри самые быстрые и незаметные птицы, мне сказали, что посыльных лучше них не найти. Они летят так быстро, что могут взмахом своих крыльев рассекать пространства. Ведь теперь нас могут разлучать не просто километры, но и целые планеты, миры. Мартин, мне страшно, я боюсь: а что если мы никогда больше не увидимся?

Помнишь тот день, когда под голубой луной ты сказал, что у нас с тобой тоже нет родителей? Я никогда вам не рассказывала о них, и вы решили, что я такая же сирота. В этом письме мне захотелось поделиться с тобой, что же случилось на самом деле с моей мамой и папой. Я всегда боялась предательства, они показали мне насколько это страшно и горестно. Моя мама бросила нас с отцом, до того как он умер, но это не все. Она изменила ему с фейри и долго извинялась за это, оправдывалась тем, что просто поддалась на чары. Мой отец был благородным и он простил ее. Он слепо поверил ей, хоть и был сильным мужчиной, но дал этой ничтожной твари второй шанс. Она не играла со мной, тянула из семьи все гроши и крошки. Она тратила все на себя и выпивку. Моя мать пила до потери пульса, пока вновь не изменила ему. Она предала его. Снова. Я помню ту боль, которую он пережил, и тогда мне подумалось – люди не меняются, Мартин. Люди, если нас так можно назвать, не меняются. Но потом я познакомилась с вами. С тобой и Джеффом. Тогда я подумала, есть лишь только небольшие единицы, кто хранит в своем сердце чистоту. И со всем моим страхом и душевными терзаниями, вы смогли заслужить мою любовь и доверие. Прошу, Марти, не держи зла на Джефферсона, он не собирался предавать тебя. Я и сама это не сразу узнала, но он все так же чист душой и ищет тебя вместе со мной.

С нетерпением жду встречи,

Элизабет."

– Через сколько минут звонок? – как можно вежливее обратилась я, мне все еще не хотелось отрывать их друг от друга. Но чем ближе я подходила, тем больше я узнавала в них своих знакомых.

Кровь жадно начала пульсировать в моих перепонках. Эти люди умудрились лишь одним взглядом загнать мне нож в спину. Боль оказалась такой жгучей и отвратительно глубокой. Я ощутила как меня потрошат изнутри, вырываю все органы и прокручивают их в мясорубке, а потом бережно в беспорядочном порядке устанавливают на места. Живот скрутило, к горлу подступил ком. Может меня сейчас вырвет? И ноги, словно ослушавшись меня, начали подкашиваться. В висках били отборные кувалды, но, вот досада, больше всего болело в тот момент мое сердце. Именно оно пропустило последний удар и раскололось вдребезги. Казалось его безжалостно растоптали берцами, а может просто вытерли грязь, как о коврик на входе в мою душу.

Две пары голубых глаз смотрели на меня, как нашкодившие дети. И никто из нас троих не смел нарушать тишину, мой вопрос так и повис в воздухе. Но как они могли? Прямо передо мной стояли Мишель и Джеймс! Они не просто стояли, ведь я знала, что секунду назад они мило флиртовали и обменивались поцелуями. Мишель – оборванка, кто первая приклеилась ко мне, назвавшись лучшей подругой. Она всегда была легкодоступной и мелочной, но она также была единственной, кто оставался рядом, когда я сбегала из дома. Это не влияло на мою популярность, но я думала, что это влияло на нашу дружбу. Может таких паразитов как она не исправить? А Джеймс? Он – редкостный придурок, но он же так отчаянно хотел стать моим парнем. Неужели это все тоже было ради статуса и общего признания? Неужели и из врагов не сделать друзей? Люди не меняются. Они все трусы и тараканы. Чертовы паразиты, жаждущие внимания! Рвотный рефлекс еще сильнее начал подступать к горлу, а из глаз, казалось, сейчас хлынут слезы.

Ни сказав ни слова я побежала в сторону кабинета. Одним движением руки я скинула все со стола в сумку. Учитель что-то яростно объясняла и предъявляла мне, но я ее не могла даже услышать. Все вокруг будто бы погрузилось в воду и голоса были такими тихими, отдаленными. Все чего мне сейчас хотелось больше всего на свете – это покой и одиночество.

“– Зачем ты согласился!!? Он же не вещь, Джефферсон! Ты понимаешь это?? Ты только что отдал своего лучшего друга в руки этой бабке! ..ты только что предал его, ради обычной безделушки. – прежде кричав, тише и безнадежно закончила Элизабет. Она понимала, что этого уже не исправить, поэтому просто развернулась и направилась к выходу из пещеры.

– Постой, я объясню. Я никогда бы не поступил так с Мартином и сейчас я его не предал. – юноша был совершенно спокоен, он не собирался заставлять его выслушивать и не испытывал страха, он так же не собирался оправдываться. А просто рассказать задумку. Как все есть на самом деле. Правду. Даже если она не простит его и откажется слушать."

– Ну же, впусти меня, детка. Я ведь не спал с ней. Я могу все объяснить, если хочешь, – Джеймс долбился в мою дверь уже минут двадцать. И я совсем не могла понять его мотивацию, для чего ему все объяснять? И как он собирается оправдываться?

“Помни: нужно держать лицо,” – надев дежурную улыбку, я повернула дверную ручку и потянула на себя. На пороге Джеймс засверкал своей белоснежной улыбкой. Весь его вид говорил: “Наконец-то” . Даже странно, что пришел он, а не она.

– Да, конечно, проходи, любимый. Я все тебе прощу, – наивно с нотками раздражения заговорила я. Но первый его шаг на порог был встречен коленом в пах. Он согнулся пополам от боли и, мне, возможно, впервые было жаль его, ведь из нас двоих именно он выглядел жалким и беспомощным. Жаль не потому что я его ударила и он испытал физическую боль, а потому что он подвел меня и знал, что это чревато последствиями. Я совсем не хотела его выслушивать, но мне немного нравилось наблюдать как он страдает. Раньше я бы над ним посмеялась, но не сейчас, не тогда, когда сама утопаю в моральной боли.