— Если ты спешишь, готова тебя пропустить. — Улыбнулась Марина.

— Не стоит, у меня долгий разговор. Да и не уверен я…

Я замолчал, обеспокоено оглянувшись на перегородку, за которой из кабинета отца донеслись странные звуки. Сперва, что-то тяжелое упало на пол. А спустя секунду раздавшиеся приглушенные вскрики и звуки борьбы подтвердили, что происходит нечто из ряда вон.

Сломя голову, я бросился к перегородке, но как бы быстро я не среагировал, Марина меня опередила. Реакция этой женщины была словно у дикой тростниковой кошки. В мгновение ока, преодолев половину комнаты, она откинула полог, врываясь в кабинет. Вбегая вслед за ней, я так и застыл на пороге, с открытым ртом и трясущимися руками.

Отец, раскинув руки, лежал на полу. На нем восседал мужчина, беспрерывно тыкая его в грудь ножом. Удар за ударом, со зверским выражением лица и безумием в глазах, он продолжал наносить удары. Во все стороны летели брызги крови, в свете масляных ламп, извлекаемое из тела лезвие сверкало неестественным светом. Отец издал протяженный стон и его глаза закатились, а голова упала на пол.

Услышав нас, убийца повернулся встретившись со мной взглядом. Разумеется я его сразу узнал. Круглое лицо, недельная щетина, залысины на голове и пигментные пятна — Мухомор. Увидев меня, его рот растянулся в неживой, омерзительной ухмылочке, обнажая редкие желтые зубы, словно покрытые известковым налетом.

Застыв у порога всего на мгновение, Марина сориентировавшись в ситуации, рванула к убийце, выхватывая из-за пояса нож. Ее скорость и реакция ставили меня в тупик. Вот только Мухомор показал, что и он не лыком шит. Вскочив с тела отца, он подставил под удар свою руку. Лезвие глубоко вошло в ладонь и сжавшийся кулак, уже не позволил девушке извлечь оружие. Чуть пригнувшись и сделав короткий шажок вперед, Мухомор нанес мощный удар в челюсть. Не успевшую уклониться женщину буквально смело в сторону, и она сломанной куклой рухнула в углу комнаты.

— Наконец… да-да, сегодня просто прекрасный день. Ты последний… су. а, последний, кого мне нужно замочить.

Его бледное лицо, словно заострилось, щеки впали, глаза покраснели от лопнувших капилляров, и напоминали глаза вампиров из старых фильмов. Сквозь сжатые до хруста зубы, проступали капельки, уже знакомой мне, желтой пены. Мухомор выдернул из ладони нож, словно и не замечая боли. На его голове вздулись вены и он медленно, шаг за шагом, стал приближаться ко мне. Он не спешил, словно смакуя каждое мгновение. Взгляд был обращен лишь на меня, и, казалось, он совершенно не видит ничего вокруг.

— Знаешь… я ведь лишь недавно осознал свое место в жизни. Раньше я был таким же как ты, прожигал свою жизнь напрасно, в тщетной надежде на светлое будущее.

Улыбаясь безумной улыбкой, он сделал очередной шаг в мою сторону. Я не реагировал, молча стоя в дверях, и наблюдая за приближением убийцы отца. Спешить было уже некуда, ведь судя по количеству ран на груди и обилию кровавых ручейков на полу, обращаться в мед-отсек уже было бесполезно. Десятки колото резаных ран, и как минимум несколько в самое сердце. То, что раны были смертельны, я понял сразу.

— Когда ко мне обратилась Владлена Воеводина, предложив поучаствовать в свержении главы, я согласился без малейших раздумий. Уже к тому моменту мне было безразлично это все, и я понимал, что выбраться из этого дома мы не сможем. Остальные хотели изменить власть, объединить народ и вместе стремиться вырваться отсюда. Они горели идеями, но мне было плевать на все это. Я увидел новую цель. Мы все прокляты, и лишь наша смерть сможет дать нам свободу от этого ада. Да-да, если ты еще не понял, мы находимся в аду.

Мухомор коротко хохотнул, но его глаза цепко отслеживали мою реакцию. Видимо он был крайне разочарован отсутствием любых эмоций на моем лице, так как продолжил свою речь он уже не столь запальчиво.

— Только смерть в тумане может освободить наши души от этого проклятия. Если же человек погибнет в здании, то его душа навеки останется бродить в этих бетонных стенах. Такая судьба ждет всех моих жертв.

— Ты сказал, что это мать Воеводина приказала тебе убить главу? — Впервые нарушил молчание я.

— Хехе, чистосердечное признание желаешь? Впрочем, весь этот разговор умрет вместе с тобой. — Покачал он головой. — Ты и половины не знаешь об этой старухе. Она не только спланировала всю это операцию, но и лично отбирала для нее людей. Сам-то как думаешь, каким это образом в столь замкнутом помещении, где каждый знает все обо всех, удалось скрыть факт подготовки восстания? Старуха продумала все до мелочей. Я ей сразу приглянулся, и именно мне она поручила самое важное дело.

— Вот только тебе так и не удалось добраться до главы.

— В тот раз. — Мерзко усмехнулся он, делая еще один крошечный шажок вперед. — Но я его достал. Как думаешь, почему не смотря на массовые восстания и беспорядки, глава так и не появился? Раньше он трусом не был и лично руководил зачисткой, если того требовали обстоятельства. Все просто, как дважды два, уже полторы недели как я вскрыл Ломотьеву горло. От уха до уха, ха-ха-ха! Это было прекрасно. Клянусь тебе, он чуть в штаны не наложил когда понял, что его хваленая охрана второй раз проспала покушение. Я ведь сказал, старуха продумала все до мельчайших деталей. Ха-ха-ха!

Пока он заливался смехом, брызжа слюной и желтой пеной, я судорожно размышлял о происходящем. Если это правда, и глава мертв уже больше недели, тогда к чему это все? Если раньше я еще мог оправдать действия Воеводина попыткой захвата власти, то теперь осталась лишь одна, верная на мой взгляд, теория.

— Она же впоследствии приказала тебе убить Романа?

— Романа? Аааа, офицера восьмого этажа. Ну да, этот индюк стал слишком много болтать языком. Видите ли, совесть в нем взыграла. Он стал самым простым. Никто не обращает внимания на трудяг из ремонтной бригады: они вроде как есть, копошатся рядом, но совершенно не привлекают к себе внимание. В нынешних условиях — идеальная маскировка. Куда сложнее было подставить под удар ваших бойцов. Ты представляешь, как сложно было сделать так, чтобы целая группа анархистов, сдохла в пристройке, да еще при этом, чтобы все восприняли это как несчастный случай. Ооочень тонкая работа.

— Значит и это твоих рук дело? — Я и сам поражался своему спокойствию.

Если задуматься на мгновение, перед спасательной миссией нам действительно говорили о присутствии в группе одного ремонтника. Видимо именно им и оказался Мухомор, которого отправили подобрать необходимые компоненты и оборудование.

— Пока эти идиоты рылись на складах, да обыскивали пройденные сотни раз магазинные полки, я занимался баррикадами, которые вы установили во внутренних помещениях. Повредить их достаточно, чтобы они рухнули при нашествии тумана, было делом муторным, но я справился. Ты даже не представляешь, какое я испытал наслаждение, когда связь с твоими дружками оборвалась. Ооо, как же все запаниковали, когда они перестали отвечать на вызовы. Никто не мог понять, что же на самом деле происходит. А ведь именно в этот момент, рухнули баррикады и ваши бойцы ощутили на собственной шкуре расплату за все свои грехи.

— Расплату за грехи? Ясно. — Внимательно следя за его лицом, сказал я. — Разобравшись с главой, Воеводина решила устранить последнюю помеху — моего отца.

— Хаха, нет, ты ничего не понял1 Считаешь своего папашу образцом нерушимого духа и стойкой воли? Да он первый приполз к Воеводину, клялся в вечной верности и преданности. Старухе незачем было убивать твоего отца, ведь он больше не представлял для нее угрозы. Это моя, и только моя цель. Вся ваша семья — вы все выродки, заслуживающие самой страшной участи. Когда я закончу с тобой и твоей мамашей, я, наконец, смогу завершить свое предназначение, которое мне повелел посланник.

— Посланник?

Мухомор не ответил. Вместо этого он неожиданно рванул в мою сторону, весьма умело сделав короткий замах ножом. Сверкнуло лезвие, пройдя всего в сантиметре от моей шеи. Вот только я уже был к этому готов. Сделав шаг назад, и уклоняясь от удара, я без лишних слов вскинул руку с зажатым в ней пистолетом. Раздался глухим эхом выстрел. Кусочек свинца, угодил убийце в челюсть. С диким воем, обливая вокруг себя все в крови, он повалился на пол.