Он замолчал.

– Хорошо, Лестер, – немного погодя проговорила она. – Ты прав… Да, ты прав, и я с тобой полностью согласна. Но я же не могу просто перестать с ним видеться, нужно придумать убедительную причину для нашего с ним расставания. Дай мне время.

Лестер внимательно на нее посмотрел.

– Хорошо, если ты говоришь правду. Для тебя, – без тени угрозы в голосе произнес он. Потом добавил: – Но у тебя этого времени почти и нет…Элиза…

– Тсс, – девушка приложила палец к губам вампира, показывая тем самым что все прекрасно понимает и без дальнейших пояснений.

Лестер с долей благоговения поцеловал свою спутницу, и нехотя отпустил. Пусть она делает ему больно, но делает это она не умышленно. Просто даже стольких лет ей не хватило понять и принять жизнь вечного убийцы. Но он любит ее и готов терпеть ее слова, поступки и вот такие знакомства, которые доводят его до бешенства и причиняют невыносимые страдания.

– Ты пойдешь сегодня к нему?

Элиза пожала плечами.

– Твоя воля, – вздохнул он. Потом добавил: – передавай ему привет. Скажи, что его бредовые мысли очень забавны. Посоветуй ему от моего имени стать актером. У него явный талант, как я уже говорил. Грех его зарывать в землю, – почти с издевательским сожалением закончил он.

Все, минуты душевной близости прошли. Лестер вернулся к своему амплуа – злобного и циничного вампира.

Уже у двери Элиза ему на прощание пообещала:

– Лестер ничего не повториться. Я прерву общение с Никитой. Но не сегодня.

Он ничего не ответил. Весь его вид говорил, что ему на это просто наплевать. Лишь в его глазах была бесконечная печаль. Элиза заметила ее, но промолчала. Любые слова сейчас были пустыми и бессмысленными. Они оба это понимали. Еще раз посмотрев на Лестера, Элиза вышла.

Ночной холод встретил ее на улице. Его свежесть была сейчас своевременна. Элиза отогнала от себя мысли о правоте слов Лестера, хоть и понимала, что ее отношения с Никитой зашли слишком далеко. Как и у Лестера, у нее была способность читать мысли людей. Поэтому прекрасно знала, о чем думает Никита и какие чувства он к ней питает. Также она знала о мыслях и чувствах Француа…Но тогда она даже не представляла, к чему это может привести. Никита же… Элиза просто не хотела об этом думать. Тщедушно игнорировала очевидное сходство Никиты с Француа. Правильно ее давний спутник так жестоко указал ей на это…

«Да, за это стоит поблагодарить Лестера» – с горькой усмешкой подумала Элиза. Она понимала, что его трогательная забота о ней обусловлена совсем другими причинами. У нее здесь появился друг, появилась привязанность, которая может продлить их пребывание в нелюбимой старым вампиром стране. Он до сих пор не удосужился объяснить, почему питает такую неприязнь к России. Наоборот, Лестер должен бы испытывать к этим местам те же чувства, что и она. Ведь здесь произошло их окончательное воссоединение, здесь они смогли понять друг друга… Видимо Лестер не изменил своей привычки прятать настоящие чувства глубоко внутри, не показывая их никому – даже ей. Возможно, что сейчас было и не важно, куда именно они бы приехали…Он вынужден был последовать за ней. Не в характере Лестера было с чем-либо смиряться и подчиняться чужой воле. А приезд самой Элизы в ее любимою страну называл не иначе, как «сентиментальной дурью сумасшедшего вампира с замашками патриота». И хоть Россия не являлась родиной Элизы в буквальном смысле этого слова, но с ней было связанно много дорогих воспоминаний, здесь она разобралась с собственными чувствами, и поняла, наконец, истинные чувства своего вечного спутника к ней… В некотором роде Лестер прав, называя ее патриотом этой страны. Россию она любила так же, как и свою историческую родину. Вот с остальными его словами Элиза бы поспорила…

Но что бы не скрывалось за истинными мотивами Лестера, его слова все же были верны. Она должна прекратить общение с Никитой.

Но сначала нужно утолить голод – этот вечный спутник ночной жизни вампира. Единственное наслаждение и вечное проклятие. То, что раз и навсегда отделяет душу от Бога, и является чертой между темным и светлым. То, что во всех религиях мира является смертным грехом. То, что для вампира является жизнью, а для человека – смертью. То, что имеет простое название – убийство.

«Запоздалый путник, где ты? Иди ко мне, я жду тебя. Все будет сделано быстро. Очень быстро. Ты даже ничего и не поймешь. Мимолетная боль, и после – вечное блаженство. Что может быть лучше?..»

– Девушка, сигаретки не найдется? – нагло улыбаясь, спросил шедший навстречу парень. Не нужно обладать вампирским даром, чтобы различить настоящий смысл вопроса. Элиза его увидела. Вот только – даже если бы и хотела – удовлетворить его желания бы не смогла.

– Конечно, мой милый, – солгала девушка-вампир, делая молниеносное движение к его шее. Но свое обещание все же сдержала. Действительно, все было сделано быстро, и парень ничего не понял.

Убить просто. Эту истину Элизе открыл Лестер. Нужно лишь чуть-чуть уменья и немного решительности. И определенную роль играют стечения обстоятельств. Кто-то может прожить всю жизнь, и судьба его не столкнет с необходимостью лишать другого человека жизни, а кто-то может стать серийным убийцей. Это не важно. Главное, что в каждом есть наклонность, ярко выраженная или едва заметная – не суть – убивать. А для вампиров это уже не наклонность, это инстинкт. Как для людей употребление пищи и насыщение легких кислородом. Как правильно сказал ей однажды Лестер, указывая на очередную жертву: «Тут выбор прост – или ты, или он». И можно сколько угодно мучиться, но вампир всегда выбирает себя. Это просто его природа. Природа хищника и убийцы.

Но убивают всегда по-разному. Можно безжалостно отнимать жизнь, и при этом любоваться ее угасанием. Принимать в себя картинки из жизни жертвы, и испытывать различные чувства, наблюдая за их красочностью, или же, наоборот, серостью. Созерцать процесс превращения здорового живого человека в холодное безжизненное тело. И вампир искренне восхищается этим. Восхищается борьбой человека за свою жизнь. Восхищается разнообразием человеческой жизни. И лишь он может полноценно понять это разнообразие.

И Элиза искренне наслаждалась, впитывая вместе с кровью в себя жизнь этого молодого человека, не чувствуя при этом отвращения к себе, свойственного ей до знакомства с Француа.

Наслаждалась, и обдумывала при этом, как ей правильнее разрешить ситуацию с ее смертным другом. И когда то, что минуту назад было живым человеком, превратилось в очередной обескровленный труп, Элиза уже знала, как ей следует поступить.

Через полчаса она была у Никиты. Радость от встречи померкла сразу, как только она прочитала его мысли. Лестер опоздал со своим предупреждением, нужно было его делать намного раньше. Ей же оставалось только два выхода: или убить своего друга – молодого человека, к которому она столь сильно привязалась – или же ему все рассказать. И неизвестно еще, что будет лучше.

Но Элиза уже приняла решение. Никита узнает правду. Кто она. Как стала вампиром. Свою историю до знакомства с ним. Француа все это рассказал Лестер и, естественно, в изложении циничного вампира история была сильно искажена. Элиза надеялась, что если она сможет правильно все объяснить – ничего не утаивая и ничего не приукрашая – то, возможно, Никита ее поймет. Не станет испытывать к ней отвращения и суеверного ужаса, а также не захочет стать вампиром. Это будет просто невозможно, так как она никогда и ни при каких условиях не обречет смертного на вечное существование проклятого.

– Представляешь: вчера, как только я вернулся домой, – между тем рассказывал юноша, даже не догадываясь, что происходит в душе его гостьи, – у меня вдруг возникло странное желание прочитать свои старые записи. Может, помнишь – те, что о самоубийцах. Стал их читать, и я почувствовал будто это происходит именно со мной. Если честно, я очень испугался. Одно дело, когда просто пытаешься поставить себя на их место. И совсем другое, когда сам все это переживаешь. А у меня было именно такое чувство – чувство безысходности.… И еще, – продолжил он, – после того, как это ощущение исчезло, я от волнения начал перебирать бумаги на столе, и нашел вот это, – он протянул ей лист бумаги.