– А чего я такого сделал? – развёл лапы чёрный и премило улыбнулся. – Мы только разговариваем. Пьём немного и треплемся… о том о сём.

– Мама, а на лысом дяде есть какие-то рисунки. Я тоже хочу рисунки! – указал тонким пальчиком на Рамзеса Вук.

– Твои физиологические особенности не позволяют заниматься всякой ерундой, – одёрнула котёнка Оксана Марихуана. – Возьми в шкафу карандаши и бумагу и пойди-порисуй в другой комнате – порадуй маму.

Казалось, что киса сейчас зашипит и врежет Шмаля по бесстыжей морде. Сдерживая себя, она скрестила лапы на груди, глаза её недобро щурились.

– Мама, а можно я лучше дядю разукрашу? – продолжал указывать пальчиком Вук. – В шкафу бумаги мало, а на нём вон сколько места.

Киса сразу узнала Рамзеса. Второй лысый кот, очевидно, был родственником старшего официанта из «Молока», что, впрочем, вовсе неважно в столь щекотливой ситуации.

– Какой бережливый котёнок… весь в отца, – похвалили сына Оксана Марихуана. – Конечно, мой мальчик, рисуй, сколько хочешь… только возьми чернильную ручку. Дяде жуть как понравится.

– А знаете, я не против, – поднял лапу, как школьник Эхнатом. – Меня тоже можно использовать вместо бумаги. Пусть детишки играют…

Вук очень обрадовался двум подвижным холстам и тут же побежал в комнату за шариковой ручкой, а Оксана Марихуана в приказном тоне сказала:

– Масол, присмотри за детьми. Мне нужно со Шмалем поговорить.

Волк лишь пожал плечами.

– Сейчас быстренько перетрём, пацаны, и я вернусь, – двигая за женой, важничал чёрный кот.

Шмаль послушно отправился в другую комнату. Разговор предстоял нелёгкий.

Они закрылись в спальне. Мебель повсюду была старая. На окнах выцветшие занавески. На стене висел телевизор, настроенный на любимый канал «В мире животных».

– А они изменились, – намекая на сфинксов, сказала киса.

– Ты тоже заметила? – обрадовался Шмаль, что его не будут пилить.

– Трудно не заметить… Правда, кто из них более чокнутый, я ещё не разобрала, – хмурилась Оксана Марихуана. – Но полагаю, что подбивают они тебя совершить глупый поступок.

– Ничего у них не выйдет, – полез обниматься чёрный, но киса остановила его вопросом.

– Говори Шмаль, чего эти лысые тебе напели? Кого в этот раз спасти надо?

Врать кому-то, например, полицейскому или следователю – это одно, а вот обманывать родимую жёнушку – совершенно другое. Потому пришлось признаться, ничего не тая.

– Буч! – бросил лишь одно слово Шмаль.

Лицо кисы напряглось, словно в комнате запахло пахучими мандаринами. Оксана Марихуана ненавидела мандарины, как и другие цитрусовые плоды.

– Буч Абрашу обижает. Рамзес говорит, что оброк с него требует, – скалил клыки чёрный. – Сама посуди, как мне устоять против такой обиды? Вот я и занервничал.

Шмаль хлопал по карманам в поисках сигаретки и дико вращал глазами. Авторитетный кот не привык держать ответ, но сегодня был особенный случай. Оксану Марихуану он любил, а его ненаглядные котята для него самые родные комочки в мире… Как променять семью на кошачье братство – это весьма сложный выбор, почти не решаемый.

– Мы договорились с тобой, Шмаль, – шептала киса. – Ты обещал, что будешь мне верен, что никогда не бросишь меня…

– Я и не думал… я и не бросаю, – тоже шёпотом уверял чёрный кот.

Оксана Марихуана всё-таки дала обнять себя, но беседу продолжила.

– Кто он тебе, этот Абрамяу? Ты разве забыл, как он использовал тебя? Ему верить нельзя, Шмаль. Понимаешь – нельзя ему верить!

– Он – мой друг, – всхлипнул чёрный. – А ещё Рамзес сказал, что Барс снова отупел. Он, наверное, сидит на улице голодный, холодный, смотрит на луну и так жалобно мяукает: бо-осс… бо-осс…

Киса была прекрасным психологом. Манипулировать влюблённым котом очень легко, если знать его привычки и слабые места. Но Оксана Марихуана тоже любила своего мужа, потому решила не давить на него сладким прессом.

– Знаешь, что мы сделаем? – негромко заговорила она.

– И что мы сделаем?

– Через год мы достроим дом, наши дети пойдут в школу, а потом мы решим, как поступить… Понимаешь, Абрамяу – он очень хитрый кот. Он выкрутится. Он откупится… Потерпи немного, всего один годик. А затем ты вернёшься в Сибирь. А когда окажешься в Якутске, то сразу найдёшь злобную росомаху и накажешь Буча… Только детей надо в школу пристроить. В хорошую школу. Они ведь кровинушки наши.

Шмаль хлюпал носом, посматривая на закрытую дверь. Из кухни доносился задорный смех и звон стаканов. Не терпелось присоединиться к веселью. А что Абраша?.. так он может и обождать: здеся Оксана Марихуана права на все сто.

– К детям пойду, – утирая щёки, сказал Шмаль. – Соскучился я по ним – по моим малюточкам.

Киса продолжала обнимать чёрного, крепко прижимая его к себе, потому что отпускать мужа без клятвенных обещаний, нельзя ни за что. Сегодня он хочет жить в Ялте, завтра в Нерюнгри, а послезавтра может уйти в плаванье с волком, только его и видели.

– Обещай, что не наделаешь глупостей, Шмаль, – грозно предупредила Оксана Марихуана, зная блудливый характер своего супруга.

Чёрный быстро закивал и потёрся носом о её нос.

– Обещаю… Если б я только мог связаться с Абрамяу или Германом, чтобы просто узнать, как у них дела… но ты ведь знаешь, что московский князь отключил связь с Сибирью. Даже обычный телефон недоступен, – с придыханием бормотал кот. – Я клянусь тебе, что не брошу вас. Ты только переночуй с малышами у Омкиной жены, всего одну ночку. А мы посидим с парнями, немножечко побазякаем. Ведь душа моя болит… за Абрашу болит, за Гомвуля… Вот здеся всё сжимается…

Шмаль опустил взгляд на грудь, намекая на нестерпимую, жгучую боль в отзывчивом кошачьем сердце.

Киса тут же отстранилась от мужа, пристально посмотрев в его глаза. Этот чёрный кот способен на разные пакости, но чтобы предать – такого не случится никогда.

– Хорошо, любимый, – торжествующе согласилась она. – Я уйду, но вы не забывайте закусывать. Ты петушиную колбаску достань из холодильника, рыбки с маслицем поджарь, огурчиками Рамзеса угости. Не надо пить на пустой желудок. Вредно это для здоровья.

Шмаль в мгновение повеселел.

– Договорились, – муркнул он и лизнул кису в щёчку.

***

Уже стемнело. Ушла жара. Стало свежо. Во дворе дома горела лампа на одиноком столбе. Шмаль и компания сидели на лавочках за столом из занозистых досок.

Перед тем как уйти с матерью ночевать к соседям, дети постарались на славу. Эхнатом был разрисован от пяток до ушей. На его ребристой груди хаотично плавали круглые рыбки с цветочками вместо глаз, на спине скривилось сухое дерево без листьев, а на руках до кистей были надписи неизвестных слов, потому что буквы детишки уже выучили, но слова из них складывать ещё не умели.

Рамзесу тоже досталось. Теперь на головах бородатых вождей росли ветвистые рога и появились одутловатые туловища, но только не человеческие, а неопознанной гибридной породы: с хвостом и ластами на лапах.

– Сообразительные у тебя котята, – весело хвалил малышей Масол. – Теперь я могу по рисункам отличать одного кота от другого. Спасибо Вуку. Он ещё тот маринист.

– Мои спиногрызы, лучшие на земле, – хвастался Шмаль, рассматривая Эхнатома.

– А чего нас отличать? Мы, вообще-то, абсолютно разные. Нас распознать очень даже нетрудно, – заплетающимся языком говорил Эхнатом. – Вот у меня усы серые, у Рамзеса – белые. К тому же я заметно выше, на целых три сантиметра. И строение надбровных дуг у нас разнится. У Рамзеса лоб дикарский, выпуклый, а у меня округлый, я б назвал его фараонским… ну вроде как, благородный… И кстати, чтобы вы знали: высота лба и объём черепа зависят от величины мозга. Но про мозг волков я ничего не знаю.

Масол умилительно разглядывал лысых котов. Настроение у него было великолепное. Он так часто и с таким удовольствием хлебал чачу, будто его супруга-волчица, которой никогда не было, родила ему сразу тройню. Весь вечер, плавно переходящий в ночь, Масол радостно щёлкал пастью, не злобно рычал и постоянно подтрунивал над лысыми котами.