Жужа выдержал паузу, что-то обдумывая, потому что слышал уже об одном русаке с данной приметой. Тот заяц был действительно скрытным, а ещё религиозно патриотичным и носил татуировки коммунистической направленности. И вообще странно, что русак контактировал с волком.

– Вот я и говорю: бывали у него только кот и заяц. А больше никого мы не видели, – закончил Иван, жалобно разглядывая курящего сигару пса.

Жужа пронзительно смотрел на барсука, продолжая размышлять о волке и русаке. Потом спросил вкрадчиво:

– Скажите честно, вы голосовали за меня?

– Да-да…безусловно… – в голос твердила барсучья семья, хотя на выборы они никогда не ходили. – Мы за вас… мы только за вас голосуем… мы не против вас…

– Ой, как хорошо, что за меня! – вставая со стула, улыбался Жужа. – Если что-то ещё вспомните и если ещё увидите этого волка или русака, или чёрного кота – то сообщите нам немедленно. Мало ли что… А ты, Сидра, оставь ребятам свои координаты… А от меня лично, мои дорогие, я хочу вручить вам небольшой презент.

Жужа сунул лапу во внутренний карман пиджака и достал яркий червонец, на который можно купить два литра персиковой чачи и коробку конфет – или три с половиной килограмма качественной петушиной колбаски.

– Это за службу. Спасибо вам, граждане! – протянул он червонец, показав большой палец. – Голосуйте за меня, и мы вместе сделаем Страну Крым ещё прекраснее!

Барсук Иван затрепетал от радости и внимания; он схватил купюру и стал пятиться на выход из «клешни».

– Мы тогда пойдём? – бормотал барсук. – Мы ещё позвоним, если заметим кое-что…

Один из псов с купированными ушами проводил гостей до дверей.

Жужа поманил пальцем находчивого Педру.

Подпрыгивая и хлопая ушами, охранник «Цепкой клешни» послушно приблизился к шефу.

– Вызывай такси и дуй к Джему. Скажи ему, чтобы пулей ко мне собирался. Понял меня? – строго приказал Жужа.

Педра послушно кивнул, но в его глазах читалась некая неуверенность, будто пёс, по имени Джем мог ослушаться шефа и даже распустить лапы. Педра хотел, чтобы шеф позвонил своему очумелому другу и предупредил о визите. Но Джем телефоны не жаловал, потому оставался единственный способ привезти его в «клешню», как отправит за ним посыльного.

– Ты не бойся Джема. Ты его вежливо попроси приехать сюда. Запомнил? Вежливо и не бояться, – нахмурился Жужа.

В этот раз Педра весело завилял хвостом, понимая, что гибридный пёс породы золотистого ретривера, наверное, не пошлёт его куда подальше или того хуже – не нашлёт проклятие.

Шмаль катался, пока не разрядился аккумулятор.

Усадив позади себя Рамзеса, чёрный кот погонял вдоль берега, потом посетил поселковый магазин. Но чачу не покупал, потому что второй день праздновать приезд земляков, ему строго-настрого запретила Оксана Марихуана.

От магазина шли пешком. Рамзес терпеливо катил мопед. Ему было тяжко.

Шмаль темпераментно размахивал лапами, восхищённо рассказывая о Стране Крым: о местных антропоморфах, о знойной погоде, об отличиях южного характера и удивительной растительности полуострова. Были и минусы. Больше всего его не устраивало, что даже зимой снега в Стране Крым нет и не предвидится в ближайшую сотню лет.

Рамзес изображал из себя простачка, постоянно поддакивал, задавал очевидные вопросы и неприлично вздыхал, оттого что мопед был тяжёлый, дорога каменистая, местами разбитая мелкими, а порой и крупными ямами и ухабами.

Услышав об отсутствие снега в местных реалиях, Рамзес не знал радоваться ему или огорчаться, потому что в следствии безмехового покрытия всех частей тела расстраиваться причин не было, но изнуряющая жара наводила жуткую истому. Лысому существу весьма сложно подобрать полезный климат. Морозная зима или жаркое лето угнетали по-разному, но всегда пагубно для обнажённого эволюцией организма.

– Босс, я что-то устал, – остановился на полпути Рамзес. – Не могу больше. Сил у меня нет…

– Земеля, нам бы с тобой впадать в уныние! – продолжал балагурить Шмаль. – Ёлы-палы, я в первый год тоже чуть когти не откинул. Здеся всё время – лето и лето – и спасу нету. Так ничего, привык. А трудности – они, в общем-то, закаляют, ну то есть делают тебя сильнее. Усёк, приятель, о чём я?

Рамзес щёлкнул подножкой, зафиксировав мопед в стоячем положении, присел на сиденье, свесив дрожащие от усталости лапы.

– Мопед очень тяжёлый. Отдохну чуток, – сказал лысый кот.

– Ты отдохни, отдохни, – смотрел в сторону моря Шмаль, будто мог видеть «Верещагина», который в это время яростно ловил рыбу.

– Скажи, босс, ты поможешь нам? – наконец-то, решился спросить Рамзес.

В его голосе слышались тревожные нотки. Он не мог промолчать, но и спрашивать было страшно. Но если не заострить вопрос и не поставить его, как говорится, ребром, и не обозначить серьёзные намерения, а лишь подыгрывать кошачьему веселью авторитетного босса, то можно запросто опростоволоситься. Так сказать, остаться с сухим носом, с пустыми карманами у пустынных пирамид где-то в Стране Каир – чего Рамзесу и его двоюродному брату вовсе не хотелось.

Они проделали путь в тысячи километров, добирались в Крым через полмира. В дороге они замерзали, голодали, испытывали неудобства, унижения и побои. Да-да, Рамзеса несколько раз били свиньи из различных армий. Его лупили верхними и нижними лапами по худенькому туловищу и улыбчивой морде, лишь потому что он родился премилым котиком. Мифы о кошачьих достоинствах и недостатках распространялись просто фантастические. Лысых котов травили, словно серых волков на охоте; их ненавидели особенной неприязнью. И если бы не один замечательный человек в Стране Барнаул, который пригрел гибридных братьев, то пришлось бы вернуться в Якутск, если, конечно, Рамзес и Эхнатом сумели выжить.

Люди всегда любили кошачий народ. Любили и рыжих, и полосатых, и пушистых, и лысых, и хромых, и с воспалёнными глазницами. И в этот раз человек спас потомков древнего рода: накормил, обогрел и вызвал ветеринара. В слове ветеринар, не было ничего обидно, потому что на планете свиней ветеринаром называли звериного врача-терапевта, который оказывал медицинские услуги различным антропоморфам.

Доктор из людей внимательно осмотрел путешественников. Он был опытным и терпеливым врачом. Градусник пихал он только в подмышку, ложку засовывал в пасть исключительно чистую, прописывал не горькие лекарства, сам ставил горчичники и был так любезен, что продержал сфинксов в своей клинике до полного выздоровления. Он проследил, чтобы самочувствие лысых переселенцев соответствовало их настрою и долгому пути по Евразийским просторам.

– Ты не дрейфь, братишка. Бизнес тебе организую. Не брошу тебя, – поддерживал земляка Шмаль. – Есть у меня одна идейка… Ты, кстати, машину водить умеешь?

Рамзес покрутил ручку газа, отжал рычаг ручного тормоза.

– Это я умею, – повеселел лысый кот. – Только документа у меня нет. Герман забрал права, а вернуть не вернул. У меня лишь паспорт остался.

– Герман – он такой… А права я тебе куплю. Это не проблема. Договорюся с кем надо, – расправил усы чёрный. – Сейчас домой придём, поедим плотно и порешаем твои делишки.

Рамзес спрыгнул с сиденья, щёлкнул подножкой и снова натужно покатил мопед по разбитой дороге.

Шмаль умел вдохновлять. Шмаль любил смотреть, как другие работают.

***

Чёрный помог протиснуть мопед в калитку. Шмаль напряжённо пыхтел, скалил морду, закатывал глаза, будто тоже несколько километров катил железного пони в избитой дороге.

Во дворе котята играли в футбол.

Мила пряталась за стволом вишни, то есть за штангой. Вук лупил лапой по спущенному мячу. Эхнатом защищал импровизированные ворота, но почему-то спиной к нападающему.

За столом сидела Оксана Марихуана, одетая в сандалии и коротенький, цветастый сарафанчик. Заметив свою любимую жену, чёрный кот отряхнул ладони и громко выдохнул, словно сложная работа, наконец-то, выполнена.