Само второе дыхание. наступает незаметно, также по причине внутреннего сосредоточения. Если, например, спортсмен выполняет какую-либо работу, например, лыжные гонки, или бег, то ум такого спортсмена находится отчасти сосредоточении и собранности, и такой спортсмен сразу замечает за собой наступление второго дыхания, по таким признакам как: снятие усталости, бодрость, ощущение легкости, ощущение неутомимости.
Спортсмен замечает все это из-за того, что его ум находится во внешней деятельности, и его контакт с внешним миром, выражен в том, что спортсмен готов отреагировать на что угодно в материальном мире, будь то перебегающий через его дорогу человек, или животное, или, например, усиление своего ритма движения, чтобы обогнать соперника.
В состоянии чанкамы, движение в виде ходьбы, происходит машинально, и ум не вовлечен в процесс ходьбы (ум вовлекается в процесс ходьбы только тогда, когда ребенок обучается ходить). Поэтому ум и не замечает по объективным критериям наступления второго дыхания (то есть, ум не в состоянии сравнить с чем-либо субъективные признаки, поскольку ум занят сосредоточением на психотравмирующей ситуации). Субъективные признаки второго дыхания, аналогичны один в один как в состоянии психомоторного возбуждения, так и у обычных спортсменов.
После преодоления «сопротивления» собственной парасимпатической системы, у медитирующего помимо второго дыхания наступает полное отсутствие потребности во сне. То есть, с этого момента (достижения второго дыхания), у медитирующего наступает полное отсутствие потребности во сне. Этот феномен в йоге описывается как иддхи (сверхспособность человека). В психиатрии, ровно этот же феномен известен, но только никто на него не обращает внимание.
Сейчас я закреплю ровно это же понимание и для христиан.
Некогда в древности, понимание медитации было в христианстве под термином молитва. Сама молитва, как принцип, заключалась во внутреннем созерцании.
В резолютивной части Лествицы, степени 28 «О молитве», сказано следующее:
– «Могущество царя состоит в богатстве и в множестве подданных; могущество же безмолвника в преизобилии молитвы».
Буквально, это нужно понимать так, что в молитве нужно находится непрерывно семь суток. Ровно столько длится период духовного трепета. Ранее в книге я писал, что в христианстве духовный трепет, является психомоторным возбуждением. Применительно к пониманию психиатрии, молитва является сосредоточением всего сознания человека, в узком смысле, на психотравмирующей ситуации (стрессоре), и преизобилие молитвы у безмолвника (практикующего), означает умение сосредотачивать свое сознание на стрессоре, на всем протяжении психомоторного возбуждения (духовного трепета).
Однако в Лествице, понимание молитвы «оторвано» от духовного трепета. Таким образом, все молитвы, и все преизобилие в молитве у безмолвников, в отрыве от духовного трепета напрасны.
В восточных практиках этому соответствует понимание того, что бессмысленно медитировать, если вы не пробудили в себе энергию Кундалини. Или ровно же это можно понимать и так, что нет смысла медитировать, если вы не активировали чакру муладхару.
Теперь я приведу из Лествицы, один пункт, который четко отражает неправильный алгоритм практики, и этот неправильный алгоритм, практиковало множество христиан: Лествица, степень 28 «О молитве», пункт 84
– «Я хотел было совершенно возбранить в молитвенное время (прим.1) телесное дело тем, которые еще младенцы в подвигах; но удержал меня носивший всю ночь песок в поле своей одежды (прим.2)»
Примечание 1: в славянском переводе: «в собраниях».
Примечание 2: Я хотел совершенно отсечь рукоделие в молитвенное время для юных и немощных безмолвников; но удержал мою руку тот отец (Пахомий Великий со старцем своими преподобным Паламоном), который всю ночь носил на себе песок, чтобы отогнать сон и приучить бдеть. (Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского, с. 450).
Из этого текста видно, что сами люди практиковали молитвенное время, в отрыве от духовного трепета, и других учили этому. Это неправильно.
Также неправильным является и рукоделие в молитвенное время.
Для корректного понимания, я разъясняю, что какого-либо рукоделия не только не нужно делать, но и это категорически запрещено. Практикующий должен уходить в себя, и в прямом смысле быть в угнетенном состоянии, а какое-либо, а какое-либо рукоделие, наоборот, вовлекает ум во внешнюю деятельность.
Также, всю ночь носить на себе песок, чтобы отогнать сон и приучится бдеть, тоже не нужно делать. Утомление тела достигается обычным хождением в процессе психомоторного возбуждения (синдром беспокойных ног, хоть это и звучит немного некорректно с точки зрения психиатрии).
Отдельного разговора, конечно, заслуживают и веричи (типа нагрузки, в виде грузил из металла), которые в принципе не мешают ходить в медитации, и дополнительно утомляют и переутомляют тело.
Также не нужно практиковать как отогнать сон и учиться бдеть. Все это уже заложено в организме человека. Главным правилом достижения всенощного бдения, является достижение духовного трепета (психомоторного возбуждения), и при достижении духовного трепета, всенощное бдение само наступает (что можно легко понять как бессонницу). Хоть я писал в первой части книги – закон – не спать, не спать, но этот закон лишь обозначает достижение бдения не усилием воли, а как побочное явление духовного трепета. В первой части книги, я не связал понимание огня и возбуждения психики, так как знания об этом у меня появились позже, и я больше опирался на субъективные ощущения и только лишь потом я узнал, что раздражимость и возбудимость не имеют субъективных признаков.
Вторым сложным моментом для меня явилось понимание того, что я прошел через психомоторное возбуждение, и оно отключилось при достижении мною света истины, и таким образом процесс психомоторного возбуждения, так сказать «пролетел» мимо моего сознания. И в момент начала написания книги, я также ничего не подозревал о психомоторном возбуждении, пока я тщательно не изучил психиатрию, в узком спектре аналогов моего опыта. Мне запомнилось лишь то, что я возмущенно и гневно ходил из угла в угол по квартире, и именно по этому признаку я нашел сходство со своим случаем. Психиатры, которые меня осматривали при поступлении в психиатрическую больницу, выставили мне лишь первоначальный диагноз – маниакально бредовый синдром, а психомоторное возбуждение, они мне не выставили в синдром, поскольку само психомоторное возбуждение у меня уже завершилось ввиду фазы абсолютной рефрактерности (фазы невозбудимости). Таким образом, я по винтику собирал свой опыт в одно, единое понимание, с помощью психиатрии, при том, что в психиатрии мой опыт изложен лишь на примерно семьдесят процентов. Но этого мне оказалось достаточно, чтобы самостоятельно исследовать недостающие тридцать процентов (перевести субъективный опыт, в объективное понимание). Также немалой проблемой для меня, было понимать психиатрию шиворот навыворот, поскольку я уже смотрел с позиции пройденного, а везде изложение идет с позиции будущего. При этом, у меня был лишь исключительно субъективный опыт, а в психиатрии по большей части все описано объективно, со стороны.
Для православных и христиан, более понимаемо это выглядит как спектакль одного актера, или как понимание чуда, с понимания смысла пункта 57, степени 15 Лествицы «О целомудрии»:
– «В это время великою мощью служат нам: худая одежда, пепел, стояние всенощное, голод, жажда, палящая язык и немногими каплями прохлаждаемая, пребывание при гробах, а прежде всего смирение сердца, и, если можно, отец духовный или усердный брат, скорый на помощь и старый разумом: ибо я почитаю за чудо, чтобы кто-нибудь мог один, сам собой спасти корабль свой от сей пучины».
То есть по сути, я спас свой корабль от пучины, самостоятельно, один, не обладая вообще какими-либо знаниями о духовных практиках.
Знания о втором дыхании, именно с объективной стороны, были у меня еще с тех времен, когда я служил в армии, и во время пробежки у меня открылось второе дыхание. Испытанное второе дыхание во время чанкамы, произошло спустя пятнадцать лет, и к тому же в условиях внутреннего созерцания, но мне не помешало ничто, распознать по признакам, свой собственный опыт с армейских времен, переведя таким образом, субъективное понимание в объективное понимание.
