Чудо-творчество высшей материи,

Симметрично на два разделённое,

Ты соткано из пыли и времени;

Вечным духом с небес наделенное.

Ты плавно и изящно, как статуя,

И с горящим пожаром в груди.

Сила воли, упорство и грация

С чутким сердцем, живущим внутри.

Ты даренье природы и космоса;

И Вселенная, – что часть души, —

В твоём теле, поётся из голоса,

Не ничтожа хрустальной тиши.

Прохладно по утру; немного озябла.

В потёмках пред солнцем сухой шуршит лист.

Часы на "пятерке"; оранжевой рябью

Подёрнется небо; и воздух так чист.

Сквозь эти прекрасы кончается пекло.

Среди жёлтых листьев мелькает мой день.

Дождями не смытая память поблекла.

Закончилась жалость, прошла и мигрень.

В растерянных чувствах слонялась по тропам

Меж каменной кладки заселянных скал.

Мне дождь моросящий казался потопом,

И чёрной темницей блистающий зал.

Душою и телом скиталицей звалась.

Одна против всех, как вечно война.

Но после той встречи… Нет, я не боялась.

Я будто очнулась от долгого сна.

Я придумала тебя и соткала сама

Из туманных мечтаний по темени зимней.

Всё – вздор и обман, лишь одна суета;

Ты славный рисунок из ломаных линий.

Вдохнуть, словно душу в ваяние, чувство

Дано мне лишь в мыслях своих или снах.

А в мире всё проще; не сказки – а пусто.

Рассыпались замки, прошла дрожь в руках.

Мне жаль, что я стала тебе наказаньем,

Ведь ты – отречённый. Тебя тяготит…

Тебя скопом чувств наделила сознаньем,

Любовь, всё быть может, тебе так претит…

Иди, вновь свободный, от страстности; птица —

Раскрой свои крылья и глубже вдохни.

Я попросту житель из южной столицы;

Из города К., где люди одни.

В дожди мы становимся чуть теплее;

По осени мысли приходят в лад.

И, может быть, стала я посмелее,

Чтоб вечером пересечь тёмный сад.

Задумчиво взглядом ударив в плитки,

Я снова вникаю в сердечный стук.

Я сшила тебя и влюблённость ниткой,

Которая соткана силой рук.

Под ритмы разбитых по вечеру капель

О крепкую ткань раскладного зонта

Я пробую сбросить с сознания камень, —

Как катится каплей по стёклам вода.

Но мне ли улыбка твоя, либо очи

Безвольную душу посадят на крюк;

Я снова расслышу молчание ночи

В бессонницу, сердца под суетный стук.

Мои мысли порой уносит

В долы темени и полночи.

Мне ломает и крутит кости,

Как в бреду, замелькали очи.

Лишь подушками тонких пальцев

Я хочу прикоснуться к коже.

Снова буду писать о танце,

Чтоб опять всё забылось позже.

Ты был создан моей мечтою

По весне – белоснежной розой…

Я звала тебя так порою;

Может рано, а может – поздно.

И часы так суровы с нами,

Били лето, а после – осень.

И кому закатился камень

В горло – крепко, глубоко, прочно?

Я своё отболела полно;

Только память о свете мучит…

Мои мысли уносит в долы,

По которым гуляют тучи.

А ведь много не нужно. Счастья.

И походки уверенно-крепкой.

Чтобы сердце не рвало на части,

А душою – не заперта в клетке.

И покоя. Что тоже не много.

Тишины. И размеренной жизни.

Ведь когда-то сойдутся дороги,

Ведь когда-то улягутся мысли?

Чтобы зарево в тихое утро

Так украшено – вечностью с кофе.

Иногда время встанет как будто,

Расслабляя зажатые брови.

А ведь много не надо – лишь счастья.

Когда ветер играет с листвою

За окном, подвывая нечасто,

Пока сердце в тепле и покое.

В моём море – своя романтика,

В моём море – живое дно.

Так изменчиво для прагматиков,

Моё море всегда одно.

Моё море не любит грусти,

Хоть и буйно порой штормит.

В свои воды всех тех не пустит,

Кто не плавает, а летит.

Моё море не любит реки,

Они воду его преснят.

Отражает и светит в веки

Тем, что днём на него глядят.

Моё море волнует берег,

Или те, кто на нём живёт.

И себя усмирить сумеет

Лишь для тех, кто его найдёт.

На губах плавно тлеет улыбка.

В грузный воздух вздымается пепел.

Взгляд устремится вверх, как молитва,

Человек, что когда-то не верил.

Ветер пасмурно выкрадет шляпу;

По брезентам стучат барабаны.

Тишина, что со вставленным кляпом,

Не расскажет про старые раны.

Ты себя одиноко завидишь

Через тиканье стрелок беззвучных.

Человек, ты кого ненавидишь?

Отчего растворился в насущном?

Человек. Не персона, не личность.

Только горестный сгусток натуры.

За своим за барьером кирпичным

Не увидеть сутулой фигуры.

На губах плавно тлеет улыбка.

Ты себя в этой боли теряешь.

Только веришь, мой друг. Всё ошибка.

Ты когда-то об этом узнаешь.

Да, наверно, я зря тебя жду,

И ночами глаза не смыкаю,

Просыпаясь по утру в зарю,

Сразу темени дня ожидая.

Да, наверное, зря я грущу,

Вспоминая короткие встречи.

Может, просто тебя отпущу?

Может, чуточку станет полегче?

Ты уверенно был нелюдим,

Так серьёзна спина и рубашка.

Может, вовсе тогда прекратим

Весь театр с душой нараспашку?

Только пусть без печали в плечах,

И без горечи, спрятанных взглядов.

Может, свидимся как-нибудь в снах,

На немного останемся рядом.

Эта осень пусть гонит печаль,

И засыпет ее листопадом.

Я б тебя пригласила на чай,

Может, с тортом, простым шоколадом.

Я бы молча укуталась в плед

И забыла навеки о грусти.

Отчего-то, к несчастию, нет

Ни тебя… И в тортовнице пусто.

Временами вглядеться в закат,

Повстречать охлажденное море.

Уже месяц лежит шоколад,

Уже месяц сгущается горе.

Эта осень пусть гонит печаль,

И тоску, наконец-то, излечит.

Я, наверно, простую деталь

Пропустила, повесила плечи.

Раствориться, как сахар в чаю,

В аромате намоченных листьев…

Этот бой я сыграла в "ничью".

Одиноко. Бессовестно чисто.

Зазвенела по вечеру арфа,

Огонек за стеклом разгорелся;