Казалось, всё само собою

Течёт, как я тому велел.

В надеждах с мыслию тупою,

Чтоб кто-нибудь да пожалел.

В грязь разлагаясь безнадежно,

Безнравственно Мессию ждут

И чуда алчут неотложно,

Чтоб враз избавиться от пут.

Так! Оскотиненное быдло

Без уваженья и заслуг.

Их благолепие обрыдло.

Давить презрением…а вдруг!

Пока страной я буду править,

Создав ли, выждав ли момент,

Наследия права предъявит

На трон неявный претендент.

Случайный трон занять не может:

Я верой римлянам служу!

Другого взять – себе дороже,

Я в том сомненье разбужу.

Всех, кто недавно был у власти,

Я беспощадно укротил:

Кого-то поделил на части,

Кому-то рост укоротил!

Кто тот, доныне неизвестный,

В ком кровь наследника течет?

Тот незаметный и неместный,

Что предков переймет почет!

В преданьях, в памяти народной

Страною правил царь Давид.

Всегда с осанкой благородной,

Сияньем славы был увит

О! Если в жажде перемены

Народ осмелится на бунт!

Тот, из Давидова колена,

Возглавит злодеянья хунт.

Чтоб возбужденье успокоить,

Вдруг Рим пойдет на передел?

Смотря что сколько будет стоить!

И я останусь не у дел?

О, Боже праведный, владыка!

Бездумно зла не допусти.

А я клянусь пред твоим ликом

Народ серьезно потрясти.

Кто на наследство претендует?

Кто по фамилии пригож!

А значит, перепись введу я

В стране подробную. А то ж!

Царь Ирод мрачно бесновался,

Но не было на то дилемм:

Народ безропотно стекался

В центр Иудеи, в Вифлеем.

Битком наполнились народом

Приюты, частные дома,

А опоздавшие с подходом

Имели пищу для ума.

Мария долго собиралась:

Была в то время на сносях.

Жилья им с мужем не досталось.

Как хочешь, хоть ночуй в полях!

И тут вмешались добры люди,

Сказав, идите до холмов.

Ваш путь, возможно, будет труден,

Но там вертеп у пастухов.

Днем ли бравурным, ночною порою,

Вечером тихим под пение птиц,

Грустным давленьем, веселой игрою —

Мысли, как всполохи дальних зарниц.

В яром потоке крови клокотанья

Сердца в тревожной груди перестук,

Страх осмысления предначертанья,

Боль пониманья под гнетом потуг.

В сладости дум о пути неизбежном,

Сне о грядущем в анналах судьбы,

Лике примнившемся, милом и нежном,

Сквозь межвременья седые клубы.

Будней текущих почти осязанье:

Медленно тает халвою во рту

Счастье без меры концом ожиданья,

Блеском пылинок на ярком свету.

Горел закат истомным вечером,

Когда господствовал муссон,

В часу, волнением отмеченном,

Ко мне с небес спустился он.

И это вроде бы не сон.

Я вся в смятении, в незнании,

Какой дозволен мне фасон,

С небесным ангелом в свидании

Из высших царственных персон.

И это вроде бы не сон.

Он был красив и горд в сиянии,

Мерцала блёклая свеча.

Стояла я, как на венчании,

Всё понимая и молча.

Предначертание влача.

С тех пор в щемящем ожидании

Вся жизнь поставлена на кон.

В желанном чуде – осознании

Сердец, стучащих в унисон.

И это вроде бы не сон.

Вертеп – огромная пещера.

Запас питанья для скота,

Очаг, скамейки. В вечера

Не донимала суета.

Сюда в лихую непогоду

Скот загоняли пастухи

И, не пеняя на природу,

Здесь были весело легки.

Теперь Мария и Иосиф,

Преблагодарные за хлев,

Кровать из травяных колосьев,

С молитвой преломили хлеб.

Но чёрствый хлеб царапал горло,

Мария захотела пить.

Иосиф в ночь ушел проворно

Из родника воды налить.

Родник журчал как будто рядом,

Да нелегко впотьмах найти,

Шел соответственно обрядам,

Но сбился с верного пути.

Нашел не враз. Во тьме колодной.

И, как в награду за труды,

Он обжигающе холодной

В бадью понаплескал воды.

Уже собрался возвращаться,

Но тут неясное случилось:

Дыханье стало учащаться,

Слегка сознанье помутилось.

С ночных небес звезда скатилась,

И стало вдруг светло, как днем,

Вдали пещера озарилась

Внутри сиреневым огнем.