– Могу. – спокойно ответил Вальдман, – И все могут, уверяю тебя, только некоторые не хотят. Таких обычно, находят в канавах, разорванными на части сердобольными крестьянами, ну, ты видел, наверное.

– Интересно, – улыбнулся эльф.

– Ты…это, – гоблин поставил кружку на землю и утёр пену с губ, – если тебе интересно, спрашивай, только пива поставь.

Беседа продолжалась долго, как ни странно, она текла довольно приятно. Командир говорил вежливо, умно, высказывал очень интересные мысли, вообще, так сказать, вошёл во вкус. Прочие же заткнулись или же переговаривались на эльфийском, присматриваясь к ушам странных гостей.

Оказалось, что Даэвин ест обычное мясо и вообще многому научился у людей, несмотря на то, что сохраняет верность традициям своего народа. Он был рад общаться и учиться, пока другие эльфы куксились и жевали чёрную жвачку, как обиженные на весь свет маленькие дети.

Во время разговора Вальдман вдруг подумал, что было бы здорово вот так вот ещё денька три поотдыхать у костерка, побеседовать о жизни, попить пива под запах жарящегося жирного кабанчика. Когда позиции готовы, точнее заботливо отрыты проклинающими всё и вся солдатами, а враг там, внизу и совсем не беспокоит. Одним словом, было бы неплохо ещё немного пожить.

И не думать о том, что завтра, возможно, всем придётся умирать. Грод, Даэвин, Штраух, с натяжкой, Морохир, драгуны и солдаты, неужели, думал Вальдман, все эти приятные люди и нелюди завтра превратятся в хладные трупы? И главное, сможет ли он к этому когда-нибудь привыкнуть?

– Ну, это мы ещё посмотрим, – зло проговорил про себя стрелок, потягивая самокрутку.

– Что, прости? – переспросил его Даэвин.

Вальдман вырвался из раздумий.

– Ничего, – ответил он, – О, смотри, переворачивать пора!

***

А вечер начинался странно, вместе с ослепительно ярким закатом, в горы прибыл и изрядно потрёпанный неполный полк имперских солдат. Всё ещё бравые, но уже изрядно уставшие, вояки хотели только одного: завалиться на привал и поесть с дорожки. Однако норма выдачи еды на день была уже целиком израсходована, видимо, кто-то из орденского начальства считал, что город ждёт долговременная осада.

Вальдман уже прошёлся несколько раз по крепости, поговорил с солдатами и счёл, что здешние рыцари либо дураки-оптимисты, потому думают, что такая толпа, как внизу, не смоет их к чертям со всеми регалиями, либо дураки-трусы, потому что не хотели это признавать. В любом случае, ничего путного от них ждать не приходилось, они ели ту же пищу, что и простые пехотинцы, однако тот факт, что почти каждый из них еле-еле помещался в свои доспехи, делал демонстрацию излишней.

В общем, серую вонючую баланду с мясом, принадлежность которого не смог вычислить даже опытный нос верберда, к вечеру развозить уже закончили. Солдатики грустно скрипели зубами и почёсывали под кирасами опустевшие животы, однако, наёмников, по привычке, это не волновало. Вальдман, например, с восхищением обгладывал хрустящую кабанью ногу, немного рыча от удовольствия и пугая своих соседей.

Остальные тоже были заняты делом. В общем, атмосфера появилась как-то само собой и теплилась неповторимым уютом.

И тут случилось что-то странное, такие моменты, конечно, скрепляют людей, но напрочь портят им всё настроение. Группка солдат, что были на позиции выше, подошла неуверенной походкой, отбивая пыль грязными ботфортами, и остановилась у костра, прямо рядом с Вальдманом. Один из непрошенных гостей заявил:

– Именем Императора, мы требуем, чтобы вы поделились с нами своей пищей и питьём!

Револьвер с молниеносной скоростью сверкнул в лучах закатного солнца и уже через мгновение смотрел своей чёрной пустой глазницей прямо в лицо парламентёра.

– Кому это нам? – не поднимая головы спросил Вальдман.

В другой ситуации он даже не прекратил бы есть.

– Имперским…мушкетёрам…пожалуйста…– голос стал менее уверенным, словно то, чему учили более опытные сослуживцы быстро выветрилось из бедовой головушки.

И тут Вальдман всё-таки посмотрел в лицо говорящего и его свиты. Он с досадой убрал револьвер обратно в кобуру. В который раз ему пришлось тяжело вздохнуть.

– Хоть один из вас начал бриться? – спросил он.

Практически влажные глаза мальчишки сейчас вызывали лишь жалость, как и глаза его компании. Грод с усмешкой сплюнул на землю.

Кучка зелёных новичков в ржавых кирасах стояли сейчас перед тремя побитыми жизнью мужиками. Они чувствовали, что каждый из них наверняка вот таких вот юнцов передушили голыми руками, наверное, по полку на брата. И это если не считать целой свары эльфов, тихо сидящих у того же костра.

А потому Вальдман в итоге спросил:

– Кто вас послал? Эти?

Он указал головой на солдат на позициях выше, нарочито безразлично отвернувших голову от костра. Оттуда же, сверху, на происходящее строго и внимательно смотрел офицер, гордый и пыльный.

– Ладно, черти, – махнул рукой Вальдман, – его спрашивайте, он хозяин банкета.

Стрелок указал на Даэвина ладонью, и вся многострадальная братия воззрилась на него с самым умоляющим взглядом.

– Ладно, чего уж там, – спокойно ответил командир, – садитесь. А остальные пусть остаются на месте, им полезно поголодать.

– У нас будут проблемы…– забеспокоился паренёк.

– С кем именно, молодой человек? – выпустив струйку дыма, переспросил Грод, – Подумайте хорошенько, прежде чем ответить на этот вопрос.

Парень смекнул быстро, махнув рукой, он указал своим товарищам сесть и развернулся спиной к однополчанам, чтобы те не видели их злобные взгляды.

– Мы что, – возмутился Морохир, – всех людишек теперь сюда созовём?

Не отводя взгляд от гостей, командир схватил эльфа за воротник и с силой подтянул к себе.

– Ты сейчас сам к ним пойдёшь, просить поделиться мушкетами, – негромко сказал он ему на эльфийском.

Вдруг неожиданно для всех оживился Вальдман.

– Кстати, Грод, не сделаешь мне одолжение? – спросил он у гоблина, не прекращая жевать, – Мне так не хочется отрываться от этой прекрасной ноги, чтобы ответить тем вон господам, что послали нам гостей, а у тебя получится лучше.

Гоблин кивнул, лениво поднялся на ноги, с трудом разогнул спину и нарочито медленно, словно бы он поднимал на канате рассветное солнце, воздел перед собой в неприличном жесте кулак, увенчанный когтистым средним пальцем.

Лицо наблюдавшего за ними офицера незамедлительно покраснело и перекосилось. Ещё долго на нём царила такая гримаса, какая бывает от очень крупной горошины перца, застрявшей в изысканном в невероятно изысканном блюде. В данном случае горошина оказалась размером с пушечное ядро.

Через какое-то время, когда все успокоились и гости как следует освоились, уже перестав давиться и оглядываться по сторонам, Вальдман наконец спросил их:

– Ну, и за что же вас сюда бросили?

Парламентёр всё-таки поперхнулся своим пивом.

– Что? – переспросил он, – Для защиты завоеваний Империи, за чем же ещё?

– Ладно, – спокойно сказал Даэвин, – поставим вопрос по-другому. За что тебя сюда послали?

Здесь парень уже немного замялся, неловко поставил кружку под скрещенные ноги и опустил голову.

– Щупал купеческую дочь, – тихо протянул он.

– Ты из столицы? – сочувственно спросил Вальдман.

– Да, с Кирпичной улицы, – ответил паренёк.

– А, дочка Бориса Бродзицкого, – усмехнулся Грод, – знаем, все ребята из Южного Оствальда только о ней и говорили! Добродушная такая!

– Ага, плавали, – поддержал Вальдман, – ведомо ли дело, не знать. Думаю, о ней не знает разве что какой-нибудь орк, и то навряд ли.

– Охотно верю, – с лёгкой улыбкой подтвердил Даэвин.

Вальдман, Грод и некоторые из солдат, что были чуть опытнее, уставились на эльфа с вытянутыми лицами, эльф в ответ лишь хитро глядел в глубину костра.

– Фамилию только сейчас узнал, кстати…– продолжил он.

Вальдман развернулся к гостям с пивом, на паренька было жалко смотреть.