– Ой! Конечно же, ты, как всегда, права. Пусть он сгорит от нетерпения! – засмеялась Валерия.

Она вышла замуж почти ребенком и не успела столкнуться с интригами и лукавством знатных девушек столицы. Ее бесхитростная натура не нравилась Максимилиану, и она это прекрасно чувствовала. Валерия любила его, окружала заботой и лаской, а он отбрыкивался от нее, как необъезженный конь от назойливого наездника.

Камилла примерила еще пару украшений и платков, посмотрелась в зеркало, но ничего не купила. Затем схватила подругу за руку и выбежала на улицу. Девушки прошли несколько кварталов, вошли в арочные ворота и оказались в городском общественном саду. Рассветное солнце дарило городу утреннее тепло, но здесь, под тенью деревьев, было еще прохладно и безлюдно. В глубине сада бил многоярусный фонтан. Его грозные, покрытые зеленым мхом статуи яростно низвергали воду.

Девушки зашли подальше в сад и разделились: Валерия со служанкой расположилась на ложе в ротонде, а Камилла в одиночестве направилась в дальний западный угол сада, к лабиринту из высокого кустарника. Не успела она присесть на скамейку, как кто-то закрыл ей глаза руками. Она сразу узнала эти большие крепкие руки.

– Мой Геркулес! – произнесла она. – Или всё же, Титан?

– Доброе утро, любовь моя! – отозвался мужчина. – Я уже решил, что сегодня ты не придешь к условленному месту. Волновался и высматривал тебя с утренними соловьями, но… Ничего не могу с собой поделать, я готов ждать твоего прихода часами!

– Мой Геркулес сомневался, что я приду? – надула губки Камилла.

– Нет, я уверен в тебе, прекрасная незнакомка! Кстати, ты мне так и не назвала свое имя.

– Зачем тебе знать имя, мой Геркулес? – засмеялась Камилла. – Мы до сих пор прекрасно обходились без имен!

– Хорошо, я признáюсь первым. Меня зовут Гай, а не Геркулес. А тебя?

– А меня… – Камилла на секунду замешкалась, она решала, как быть: придумать себе другое имя или сказать правду. – Я просто Камилла! Пусть будет это имя! А ты, Гай-Геркулес, сам решай, настоящее оно или нет!

Гай Касиус обнял любимую и покрыл жаркими поцелуями ее лицо и руки. Девушка закрыла глаза, застонала от удовольствия и охватившего ее желания. Она и хотела, и боялась этой дикой силы, которая всецело увлекала ее в мир животной страсти. Воспитанная в семье городского префекта, она всегда мечтала о другом: о романтике, стихах, изящных юношах-интеллектуалах, но полюбила и возжелала большого черного мускулистого самца. Именно самца! С ним ей не надо было изображать невинность, строить из себя недотрогу. С ним она хотела одного: чтобы его великолепное мужское достоинство внедрялось в ее плоть как можно глубже и дольше. Несмотря на то, что она была аристократкой во всем (и об этом красноречивее слов говорили ее манеры и внешность), она закрыла глаза на статус своего любовника!

Камилла была прекрасна: ее белая, как молоко, кожа не знала палящего солнца, а темно-рыжие, с высветленными прядями волосы были уложены по последней моде знати на обруч.

Гай сел на скамью, Камилла встала на колени, расстегнула пояс на одежде наездника, освободила красивое тело и прикоснулась губами к его плоти. Гай откинулся назад и застонал от удовольствия. «Ох уж эти аристократки! В порыве желания они делают такие вещи, которых не дождешься от самых развратных шлюх», – подумал он.

В этот раз он не сдержался и быстро излился в девушку. Она всё выпила, поднялась и показала Гаю оставшиеся на губах капли страсти.

Он рассмеялся и стал целовать лицо и грудь Камиллы.

Когда все закончилось и усталость победила, Гай растянулся на своем плаще, покрывавшем холодную мраморную скамью. Девушка покорно прилегла рядом… Но Камилла не была бы Камиллой, если бы не хотела получить еще больше удовольствия. Она резко поднялась и села на любовника сверху, широко раздвинув ноги. Ее чувственные поцелуи снова завели наездника, и Гай проник в ее недра. Сильные черные руки обвили девушку, словно щупальца спрута, – они были везде!

Валерия все это время тоже не скучала. Она оставалась в ротонде вдвоем со служанкой совсем недолго. Эта замужняя женщина тоже ждала встречи с мужчиной, но ее герой не был ей любовником: он разделял ее увлечение. Девушка в очередной раз встречалась с младшим из семьи Клавдиев – Константином. Он любил стихи и поэмы и сам сочинял их.

Мужчина подошел неуверенной походкой и вручил девушке цветок белой розы.

– Доброе утро, Валерия! Как ваше настроение сегодня? – поинтересовался он.

Константин казался ей немного зажатым и смущенным, тем не менее он, несмотря на робость, каждый раз пристально разглядывал Валерию с головы до пят, будто увидел впервые. Впрочем, может, он и вправду все еще изучает ее, ведь они встречаются в парке всего четвертый раз.

– У меня утро всегда доброе! – улыбнулась она в ответ.

Девушка старалась улыбкой скрасить впечатление от размолвки. В прошлый раз они сильно поспорили: Константин рассказал о новом эпосе поэта Ювенала и о тайном смысле, подтексте, заложенном в поэме. Но Валерия ничего такого там не увидела, ей все казалось предельно ясным и понятным. Она высказала свое мнение, Константин не согласился, они приводили аргументы, но каждый стоял на своем. Тогда они расстались раздосадованные, даже толком не попрощавшись, и сейчас старались загладить свою резкость.

– Вы, как всегда, свежи и прекрасны!

– Вы льстец, Константин! «Свежи», «прекрасны» – к чему эти слова? Я же вас просила: не смущайте меня похвалами.

Мужчина замешкался и попытался исправить ситуацию.

– Как прошла ночь? Надеюсь, вас никто не побеспокоил… – спросил он и вмиг понял, что такие вопросы вообще некорректны.

– Моя ночь? – удивленно спросила Валерия. – Я замужем и страстно люблю своего мужа. И хочу напомнить: мы с вами общаемся только как друзья. Пожалуйста, обойдемся без этих ваших сладких дифирамбов и займемся чтением!

– Разумеется… – покраснел Константин и сменил тему. – Зачем нам читать чужие сочинения? Я жду ваших новых строк. Вы что-нибудь написали за те дни, что мы не виделись?

– Вы хотите моих новых стихов? Так слушайте!

И Валерия начала читать:

Люблю тебя осенним утром

И ночью темною люблю.

Пусть ты не думаешь об этом,

Я все равно тебя люблю!

Константин застыл в удивлении:

– Как это приятно слышать!

– Не обольщайтесь! – снисходительно улыбнулась Валерия – Это не о вас. Эти строки я написала, думая о своем богоподобном муже!

И начинающая поэтесса продолжила:

В твоих очах я вижу солнце,

А на устах – сиянье звезд…

«О Венера! Какая же она простодушная и нежная», – подумал Константин, продолжая с умным видом внимать наивному творчеству Валерии.

В суете и излишествах императорской жизни Анастасия ощущала, что ей нужен глоток другого воздуха, иная атмосфера. Она ждала Маркуса со дня на день, но до его возвращения Ане захотелось хоть на секунду сбежать в Нью-Йорк, поговорить с отцом. Она надела венец, сосредоточилась, воспроизвела в памяти место назначения и прикоснулась к нужным точкам…

Отец встретил Ану в гостиной. Из новехоньких колонок «Мартин Логан» звучал томный блюз. Головка винилового проигрывателя, словно по волнам океана, плыла по черной поверхности пластинки. Стеклянный стол аппарата выглядел массивно, а его желтая подсветка придавала «ламповости» сему процессу воспроизведения музыки. Тонкий ременной привод передавал крутящий момент со шпинделя двигателя на тяжелый полированный опорный диск. Всё это завораживало магией механического движения.

В целом обстановка отцовского дома походила на жилье британского денди. Ана удивлялась тому, что в свои уже немолодые годы отец сумел сохранить интерес к жизни – к красивым вещам, авторитетным людям, общественным событиям. Музыка, театр, кино, общение – его увлекало всё!

После смерти жены Роберт второй раз так и не женился. Нет, он не стал отшельником, его жизнь была насыщена сексуальными победами, но он старался не привязываться к женщинам и не строить серьезных отношений. Анастасии импонировал такой подход: она не представляла себе жизнь в новой семье – с мачехой и, возможно, сводными братьями и сестрами.