Но Вивиан всегда была прагматичной реалисткой. Накануне, катаясь на велосипеде, она видела, как мужчины копали в Гайд-парке траншеи. А вернувшись, обнаружила под дверью листовку с заголовком: «Что делать во время воздушного налета». Она не сомневалась, что молодые люди ее страны скоро отправятся на войну – и ничего хорошего ждать не приходится.

Наконец премьер-министр заговорил. Услышав его голос, Вивиан почувствовала облегчение – хотя бы с неопределенностью вот-вот будет покончено.

– Сегодня утром, – начал Чемберлен, – посол Великобритании в Берлине вручил правительству Германии заключительную ноту, в которой говорится, что, если к одиннадцати часам мы не получим от них ответа о готовности немедленно вывести свои войска из Польши, то будем считать, что наши страны находятся в состоянии войны. Сейчас я вынужден вам сообщить, что ответа мы так и не получили, а значит, мы вступаем в войну с Германией.

Безутешно заплакав, Джоанна положила голову на плечо Вивиан, а Элис сильно, до боли сжала ее руку.

Последовала серия объявлений. Сказали, что с этого дня по ночам необходимо соблюдать светомаскировку. Свистки и клаксоны строго запрещались: их могли принять за сирену воздушной тревоги. Лондонское метро планировали использовать для транспортировки, а не в качестве бомбоубежища. Также людям рекомендовали всегда и везде носить с собой противогазы.

Почти сразу неподалеку завыла сирена воздушной тревоги – этот звук скрутил живот Вивиан обжигающим ужасом. Элис и Джоанна, застыв, молча уставились на нее – как будто у нее были ответы.

– Что происходит? – спросила Элис. – Этого не может быть. Наверное, это часть объявления? Чтобы мы знали о начале войны?

Вивиан встала с дивана, подошла к окну и распахнула его. Сирена зазвучала громче, а взор приковывали большие серебристые заградительные аэростаты. Похожие на гигантские надувные торпеды, они поднимались в небо по всему городу. Внизу, на улице, люди отчаянно бежали кто куда. Из-за угла, размахивая руками, вышел военный в стальном шлеме и крикнул:

– В укрытие!

– Боже мой, это не учебная тревога, – сказала Вивиан, закрывая окно. – Должно быть, приближаются бомбардировщики. В брошюре говорилось, что у нас около пятнадцати минут, чтобы добраться до укрытия.

В крови вскипала паника, но она старалась держать себя в руках – обе ее соседки рыдали.

Она трижды хлопнула в ладоши, чтобы привести их в чувство.

– Ну же, поднимайтесь. Хватайте противогазы и куртки. В подвале наверняка будет прохладно. Я выключу газ и наполню ванну водой.

Так учили в листовке.

– Давайте. Живо!

Девушки вытерли слезы и засобирались. Вивиан спешно готовилась покинуть квартиру, думая о своей сестре. Что происходит в Бордо? Объявила ли Франция тоже войну Германии? Она решила написать Эйприл и уговорить ее вернуться домой как можно скорее. Но дойдут ли письма – в военное-то время? Вивиан понятия не имела, чего ждать.

Несколько минут спустя они уже торопливо спускались по четырем лестничным пролетам в подвал, где собрались десятки людей – все жильцы дома. Потолок оказался низким, но как бы сыро и тесно здесь ни было, компания соседей действовала успокаивающе. Под землей Вивиан чувствовала себя в гораздо большей безопасности, чем на верхнем этаже здания.

Люди почти все время молчали. Если кто-то и переговаривался, то только шепотом – все прислушивались и ждали, когда тишину прорежет гул самолетов и свист падающих бомб. Даже Элис и Джоанна перестали плакать. Они держались стоически, смело.

В эти тихие, напряженные мгновения Вивиан о многом сожалела. Больше всего она думала о Теодоре – что, если сегодня это здание рухнет им на головы? О, почему она попросила его уйти той ночью? Если близится конец света, наверное, стоило взять от жизни все? Разве не об этом они говорили? А теперь? Неужели она могла умереть, так и не узнав, каково это – быть любимой таким мужчиной, как он?

Примерно через пятнадцать минут прозвучал сигнал отбоя воздушной тревоги, и она мысленно вознесла Богу благодарственную молитву за то, что доживет до следующего дня. Все в подвале вздохнули с облегчением.

– Вероятно, это была учебная тревога, – предположил кто-то, вставая.

– По крайней мере, теперь мы знаем, что делать.

Все организованно поднялись наверх по узкому лестничному пролету. Вивиан, Элис и Джоанна вышли на улицу и осмотрелись, щурясь от яркого сентябрьского солнца. Воздух наполнял дурманящий, изысканный аромат роз. Машин нигде не было, никто не сигналил, не шумел. Люди опасливо бродили по переулкам. Они говорили приглушенными голосами, высматривая признаки войны и разрушений, но ничего этого не было – по крайней мере, в этой части города. Казалось, в стране все так же царят мир и покой.

На тротуаре Вивиан заметила начальника отдела охраны общественного порядка, который поделился с ней скудной информацией:

– Говорят, это была ложная тревога. Кто-то увидел самолет, но, вероятно, это оказался один из наших. Не могу сказать, что меня это удивляет. Сегодня все немного паникуют. Но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

– Что правда, то правда. – Вивиан развернулась и последовала за Элис и Джоанной обратно в дом.

Они поднялись по лестнице и вернулись в квартиру, но уже через пару минут Джоанна и Элис решили отправиться домой к своим семьям на воскресный обед, пообещав приехать обратно утром. Вивиан остро ощутила, насколько она одинока. У нее не осталось ни сестры, с которой можно было бы поделиться своими страхами, ни даже отца. В этот момент ей ужасно не хватало матери, и она отдала бы все на свете за то, чтобы снова иметь семью и наслаждаться воскресным обедом с близкими людьми.

Пока Вивиан сливала воду из ванны, соседки убежали, надеясь успеть на следующий поезд до Хитчина. Она сидела и наблюдала, как вода с бульканьем утекает в водосток. С улицы доносился смех играющих детей. Тихо заворковал голубь на подоконнике. Все казалось почти обыденным, но она знала, что это лишь видимость. Война только началась, но мир уже никогда не будет прежним. В ее сердце разверзлась пустота – она ни разу в жизни не испытывала ничего подобного.

Вздрогнув от настойчивого стука в дверь, она поднялась, чтобы открыть. У нее чуть не перехватило дыхание, когда она увидела Теодора, который стоял в подъезде со шляпой в руках. В его глазах плескалось что-то почти безумное. Его грудь быстро вздымалась и опускалась – он только что преодолел четыре лестничных пролета. Но, может быть, за этим скрывалось нечто большее.

– Теодор. – Она немедленно пригласила его войти.

Он закрыл за собой дверь и сказал:

– Мне необходимо было тебя увидеть. Не мог дождаться. Как только прозвучал сигнал отбоя…

Очевидно, он думал о ней во время сегодняшней тревоги так же горячо, как она думала о нем. Вивиан почувствовала прилив счастья. Прежде чем она успела вымолвить хоть слово, он шагнул вперед и заключил ее в объятия.

– Я люблю тебя, Вивиан. И мне нужно знать, что ты в безопасности.

От его слов по телу пробежала невероятно приятная дрожь.

– Что?

– Я хочу жениться на тебе. – Закрыв глаза, он тихо застонал. – О боже, я все делаю неправильно. Прости меня, пожалуйста.

Он опустился на колени и прижался губами к ее рукам:

– Вивиан, я влюблен в тебя. Я влюбился в тебя в тот самый момент, когда впервые услышал, как ты поешь, и я хочу провести с тобой остаток своей жизни. Мне все равно, кто и что подумает или скажет по этому поводу. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, если ты тоже этого хочешь. Если ты любишь меня.

Воздух вырвался из ее легких:

– Конечно, я люблю тебя, Теодор. Да, я выйду за тебя замуж!

Неужели это происходило на самом деле? Мир сходил с ума после объявления войны и воздушной тревоги – но она никогда не чувствовала себя счастливее.

Теодор поднялся на ноги и страстно поцеловал ее в губы.

– Что дальше? – спросила она.

– Во-первых, мне нужно подарить тебе кольцо. Прости, что пришел без него – я кинулся к тебе, как только прозвучал сигнал отбоя.