– Мам, ты понимаешь, что я беспокоюсь за тебя? – Сын снова завел свою любимую тему.

– Знаю, знаю. Я тебя люблю, – успокоила я его. – Мне ничего не нужно, у меня все есть. Не волнуйся.

– Дело не в этом.

– А в чем? Ты нашел новую тему для беседы?

– Ограбление? Да, это серьезно. Вдруг бы с тобой что случилось.

– Ты лучше на дорогу смотри. А то врежешься вот в этого, что перед нами, и развалится твоя чехословацкая «феррари». В ней и так-то ездить ужас как неудобно, а если еще и развалится? Тогда что? Придется в ресторан пешком идти?

– Я серьезно, – разозлился сын.

Да, он говорил серьезно. Не похоже на него. От его серьезности мне стало ужасно скучно, и я решила смотреть в окно. Сколько машин. И в каждой кто-то сидит. Один или с кем-нибудь. Едет куда-то. Какие-то планы у него в голове. Приехать куда-нибудь или другое что. И им это все не мешало – они так и перескакивали из ряда в ряд. Совсем недавно здесь была узкая улица. Узкая и вся в колдобинах. По ней тащился в сторону центра автобус номер сто девять. Вместо старых оранжерей, где с довоенных времен выращивали цветы и всякие саженцы, выстроили торговый центр, а улицу расширили – прибавили с каждой стороны по три полосы. А теперь даже метро сюда тянут. В голове не укладывается. Еще бы аэропорт тут построили.

Мальчишка, сидевший в соседней машине, показал мне язык. Я ответила ему тем же. Мальчишка тут же донес родителям и ткнул в меня пальцем. Стукач.

– Мам, ты чего? – спросил меня сын.

– Оставь меня в покое. – Я отмахнулась.

– Мы говорили о твоей безопасности. Это очень важно!

– Да что ты. – Я выпрямилась на сиденье – от езды у меня разболелся копчик. – Мне, наверное, надо было заткнуться. Извини. Ты говори, говори, это очень интересно. Важная тема.

– Потому что тот преступник может вернуться и что-нибудь тебе сделать.

– Какой преступник? А, тот. Нет, тот уж не вернется.

– Откуда ты знаешь, как грабят квартиры? Вдруг он захочет уничтожить следы? Не надо от этого отмахиваться. Преступники злые люди, вдруг они тебе навредят.

– Да не похоже, что он теперь сможет мне навредить. – Сын явно удивился, и я спохватилась: – Ну то есть не похоже, что он смог бы мне навредить. Не преувеличивай. Ты как-то слишком разволновался.

Машина замедлила ход. Я подумала – вот и хорошо, а то уже в животе урчит, а ведь еще придется ждать, пока заказанное приготовят. В последнее время я наловчилась заказывать еще и суп. Даже если я потом не смогу доесть остальное, суп всегда подают быстро. Ха! Обожаю эти минуты: все сидят голодные и ждут, когда принесут заказанное, а я уже ем суп.

– Я собираюсь тебе кое-что показать, хорошо? – спросил сын. – Тут недалеко. Несколько минут. Нам по дороге.

– Мне что-то не хочется.

– Я еще раньше об этом думал, а теперь и момент подходящий.

– Ну давай, раз уж тебе так надо.

– Думаю, тебе понравится. Да, понравится. Сама увидишь.

– Ну, признаюсь, мне даже стало немножко любопытно. А то я думала, что ты все время будешь занудствовать и ничего интересного не скажешь.

Сын свернул в переулок и несколько минут петлял, сначала бурча себе что-то под нос, а потом уже ругаясь вслух. По-моему, сейчас все ездят с навигатором, а он – нет. Наверняка не сумел его подключить.

Наконец мы приехали. Мы были или уже где-то за Варшавой, или на самой окраине. Во всяком случае, мы оказались в районе частных домов. Какие-то развалюхи, кое-где все заросло, но в общем и целом довольно мило и элегантно. Сады уже успели зазеленеть. Живые изгороди подстрижены. Тишина, покой, солнышко. Приятно.

– Ну что, нравится? – Сын раскинул руки, словно ему принадлежала вся улица.

– Неужели ты сюда переехал? – Мое любопытство усилилось.

– Идем. Я тебя кое с кем познакомлю.

Признаюсь, ему удалось меня одурачить, пообещав поездку в город. Однако я человек умный и под конец все поняла. Я хорошо разбираюсь в таких делах – лучше, чем он думает. Ему больше не удастся делать тайну из цели нашей поездки.

– У тебя тут любовница? – уверенно спросила я. – Надеюсь, она богатая.

Сын только рассмеялся и показал, куда идти. Ну-ну, не ожидала. Лицо держит. Не хочет ее обсуждать у нее за спиной. У меня самой другие принципы, но я его отлично понимаю. Уважение – дело нешуточное.

– Идем, тебе понравится. – Сын вел меня, как ребенка на встречу с Санта-Клаусом.

Если она богатая, то наверняка уродина – обычно одно прилагается к другому. Зная вкусы моего сына, ничего особенного ждать не стоит. Хоть бы ожирением не страдала. Такие особы не только вечно что-то жуют; у них еще и всех разговоров только о еде. Нет у них других тем. Просто невыносимо. То картошечка, то мяско, то хлебушек. Только о том и говорят, когда бы и что съели. Одно могло спасти наше еще не состоявшееся знакомство: вдруг она хорошо готовит.

Мы остановились у какой-то калитки. За высокой деревянной оградой тянулись вверх величественные каштаны, среди которых стоял большой дом, похожий на дворянскую усадьбу. Ну-ну. Весьма многообещающе. Не дом, а недвижимость. Может, я ошибалась насчет своего сына? Недооценивала его. Может, у меня были завышенные ожидания. Я смутилась. Какой бы ни оказалась эта его новая женщина, она наверняка не дура – такое состояние сколотила. И вкус у нее тоже есть.

Сын позвонил в домофон, и тот загудел, давая понять, что калитку можно открыть.

Мы двинулись через сад, полный цветов. Должна признаться, я была под впечатлением. Наверное, потому, что по дороге домой я проходила через нашу вонючую подворотню. Иногда даже приходилось задерживать дыхание.

Сын позвонил. Дин-дон. Через минуту дверь открылась.

Да, день выдался полный неожиданностей. Решив, что мне померещилось, я потерла глаза, но это не помогло. Передо мной стояла улыбающаяся женщина в белой блузке и черной юбке.

– Да ты с ума сошел! Она же старая! – воскликнула я, увидев перед собой едва ли не свою ровесницу.

Но этот сопляк даже не собирался объяснять, что, мол, любовь слепа или что она была как солнечный удар. Он только улыбнулся.

– Здравствуйте! – сказала женщина и протянула мне руку.

– Это пани Малгожата, владелица пансиона «Золотая осень». – Сын повернулся ко мне и указал на женщину, после чего, указывая на меня, прибавил: – А это моя мама.

«Золотая осень»? Мне показалось, что я куда-то падаю, хотя я стояла на ровном тротуаре.

– Держи меня, – сказала я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

Сын схватил меня за руку.

– Уйди! Не прикасайся ко мне! – заорала я. – Как у тебя духу хватило?

– Да ты просто посмотри, – ласково, как с ребенком, заговорил сын. – Никто же не заставляет оставаться. Смотри, как тут красиво.

– Я с удовольствием покажу вам сад, – подхватила женщина. – Потом можно посмотреть дом, клуб, столовую и комнаты. Я уверена, вам понравится. У нас сейчас как раз полдник.

– Немедленно отвези меня домой! – потребовала я. – А ты помалкивай! – Я наставила на женщину палец. – Ишь разулыбалась. Не знаешь разве, что от улыбки морщины бывают?

Сын взял меня под руку и повел к машине. Мне было нехорошо. Я еле двигалась – как когда снится, что у тебя слишком тяжелый рюкзак или что ты все ворочаешься и не можешь встать. Цветы пахли слишком сильно, и трудно было дышать. Солнце палило немилосердно. Каштаны не давали чаемой тени. Наверное, они только и делали, что осенью засыпáли весь район кучами гниющих листьев. У нас во дворе росла когда-то ива. Бог весть, как ей удалось вырасти, несмотря на то, что на нее вечно мочились собаки, и на вечный недостаток солнца. Каждое лето все меньше ее веток покрывались листьями, пока она не засохла окончательно. Я все думала – почему. И пришла к заключению, что на нее некому было залезать.

В машине мне не полегчало. Сын включил кондиционер, от которого у меня разболелась голова. Он говорил мне что-то, объяснял. Вроде такой хороший, но мне было все равно. Я не ожидала, что родной сын заманит меня в такую подлую ловушку! Есть вещи, о которых даже и не помышляешь. Кажется, что так будет всегда. Ребенок любит свою мать. Это самая очевидная правда в мире. Ее никто не ставит под сомнение. Над ней никто не задумывается. Так есть, и измениться не должно. Мне бы и в голову не пришло, что родной сын выбросит меня на помойку, как компьютер с устаревшей материнской платой.