Триста десять тысяч чаек более двух недель назад без потерь прошли черное море и вошли в устье Дуная. Казаки шли практически безмолвно, в ночи. Лишь только звуки входящих в воду весел, редкий скрип досок, наспех сколоченных чаек, нарушали тишину. А, нет. Еще шумели пеликаны. Они издавали глухие, рычащие, а порой даже хрюкающие звуки. У некоторых казаков от хрюканья пеликанов изрядно разыгрался аппетит. Птиц было в округе немерено много.

Уже через пять часов после того, как казацкие чайки вошли в Дунай, показалась возвышенность, на которой находилась крепость. Минареты и полумесяцы указывали на принадлежность данной фортификации к Османской империи. Это был Измаил.

Огромная вереница казацких кораблей остановилась, и тогда Сагайдачный проклинал и себя, и те карты, которые удалось начертить со слов некоторых турок, что взяли в полон еще в Варне. По расчетам Измаил должен был находиться часах в трех пути выше по течению. А еще одна ошибка была в том, что головная чайка, с самим гетманом на борту, показалась из-за излучины реки. И не оставалось сомнения, что османы заметили казаков.

Сигнал, прозвучавший в крепости, показал, что взять укрепление окажется не самой простой задачей. Планировалось подойти ближе к Измаилу, высадиться на берег, быстро провести разведку, после чего две большие турецкие галеры, захваченные ранее, должны были выдвинуться вперед. А на этих трофеях были бы и в качестве гребцов, и в роли османских моряков лучшие казаки, опытные, бесстрашные, хладнокровные.

Именно так, хитростью, Измаил должен был пасть в загребущие руки казаков. Но, не сложилось.

Два дня запорожцы грабили близ лежащие деревни и сам город, осадив крепость. Уже отправились первые корабли обратно к Днепру, когда начался штурм сердца Измаила.

Приступ был кровавый. Измаил не был готов к обороне, но десять орудий, пусть и очень устаревших, имел. Земляные валы, ров, деревянно-каменные не слишком высокие стены, не казались непреодолимым препятствием. Особенно сказывалось колоссальное преимущество казаков в численности. Двадцать тысяч запорожских воинов против шести сотен защитников Измаила. На подходе к городу удалось разбить один отряд османских всадников, который спешил в город. Так что защитников оставалось мало.

Измаил пал. Пусть Сагайдачный и потерял более сотни воинов, но решительный штурм не оставил шансов для османов.

Следующей ошибкой запорожцев стало то, что казаки промедлили. Сильно много времени было потеряно на погрузку захваченного добра, оружия, освобожденных православных рабов, а также захваченных женщин. Среди полонянок турчанок почти не было. В основном, женщины, которые уже скоро станут казацкими женами, были волашками, гречанками и представительницами других народностей.

Аккерман удалось взять сравнительно небольшим отрядом в пять сотен сабель. В принципе, эту крепость первоначально не думали захватывать. Зачем казакам небольшая крепость, в которой и взять толком нечего? Однако, видимо, защитники Аккермана не были осведомлены о большом казацком набеге и впустили внутрь крепости, якобы, торговцев и их слуг.

Среди этих «актеров» были те казаки-герои, которых сейчас обезглавленными их товарищи несли на окраину города Киликия, чтобы там предать земле. На Сечь должны были возвращаться либо живые, либо мертвые, но только не преступники, в каком бы виде они ни были. Казаков еще больше возмущал именно этот факт, чем сама казнь. Получалось, что православных оставят тут, в мусульманской земле. Не было ни одного православного, который бы думал иначе, если только не сам гетман Петр Кононович Сагайдачный.

Именно эти герои впоследствии первыми взобрались на стены Киликии, крепости, которая единственная оказала серьезнейшее сопротивление казакам. Так случилось, что неподалеку от Киликии находилось два алая сипахов. Эти элитные полки тяжелой османской конницы прознали о набеге казаков и направились в ближайшую крепость, которой и оказалась Киликия. Сами же сипахи направлялись в Валахию, чтобы помочь протурецким силам низвергнуть господаря Раду Шербана.

Вылазки сипахов доставляли много беспокойства казакам. Сами запорожцы были почти что безлошадными и им было сложно противостоять тяжелой кавалерии, которую чаще всего не пробивала пуля. Только лишь, когда сняли двадцать корабельных пушек с чаек, удалось подловить сипахов и ударить по ним из пушченок. В основном покалечили лошадей, но упавший сипах — это уже не так серьезно, чем конный, казаки справятся.

И вот, когда потрепанные тяжелые всадники возвращались в крепость, сидящие в засаде две сотни казаков ворвались на их плечах в киликийскую твердыню. Завязался бескомпромиссный бой, и эти смельчаки смогли продержаться ценой в более, чем сотню товарищей, до прихода основных сил запорожцев.

Большая часть из казненных сегодня — были те самые герои.

Казаки нашли запасы вина в крепости, спрятали их, а ночью много пили, заливая свои страхи и празднуя свое мужество. Кто именно тогда призвал пойти и покарать пленных сипахов, которые убили многих товарищей, на допросе так и не выяснили. Так что преступления казаков очевидно. Они не только напились, что уже карается казнью, но и покрошили пятнадцать османских офицеров, которые обещали, что их родственники смогут предоставить большой выкуп.

Однако, героизм казаков для всех, кроме Сагайдачного, крыл любые преступления.

— Петро, ты меня знаешь, я честен с тобой и всегда тебя поддерживал, но эта казнь… — Дмитрий Барабаш с сожалением посмотрел на своего товарища.

— Не думай, Дмитро, что я не разумею, как казаки отнеслись к казни. Но слово мое нерушимо. Сказал, что буду карать за пьянство и иные проступки, не отступлюсь от этого. Слово гетмана сказано, — отвечал Сагайдачный, после его взгляд смягчился и Петр Кононович решил переменить тему разговора. — Скажи мне сколько мы добра взяли!

Барабаш нехотя стал рассказывать. Получалось, что добыча, которую взяли казаки была даже чуть больше, чем когда они брали Варну. Более трех сотен рулонов разных тканей, серебра и золота так же много, тут счет шел в пудах. Были и многие предметы роскоши, те же ковры. Ну а по оружию, так очень много. Пороха в крепостях хранилось предостаточно, чтобы организовать еще три таких набега. В людях так же немало получилось. Было освобождено более тысячи православных рабов, в основном выходцев из украин. Были и полоняные, которые сами станут рабами, но уже у казаков. Насчет же освобожденных, то русский государь, обещал за каждого давать рубль. Получалось, что тысяча рублей у запорожцев, ко всему прочему, так же будет.

— Год можно у московитов не просить оружие и порох, — констатировал Сагайдачный.

— Лучше просить, коли дают. Впрок запосемся, того и гляди на следующий год сможет больше людей повести, — говорил чуть повеселевший Барабаш.

Перечисление награбленного, чаще всего улучшает настроение.

*…………*…………*

Кафа

20 октября

Выход в набег донских казаков задерживался. Не успевали наклепать стругов, кочей, ну и, по примеру запорожцев, чаек. Более пятнадцати тысяч казаков были собраны под командованием Ивана Исаевича Болотникова. Сами донцы не смогли бы столько собрать, учитывая то, что часть станичников ушла с атаманом Заруцким на Кавказ. Так что тут были и терцы и отряд яицких казаков, а так же охочие люди из числа тех переселенцев, которые все больше пребывают на русские украины.

Разношерстное войско получалось, сложно управляемое. Потому Болотников жесткой рукой стал наводить порядок. И вот на это так же уходило время. Потому был риск и вовсе не успеть осуществить набег в этом году.

Однако, понимая, что больше ждать нельзя, иначе воля государя не будет исполнена, Болотников отдал приказ на выдвижение. И огромная лента из разных кораблей стала спускаться по Дону в Черное море.

Новые проблемы обнаружились сразу. Тохтамыш в последний момент отказал в проходе через его земли остатков ногайской конницы, которую так же планировалось привлечь к походу, чтобы те подошли к Кафе с суши. Хан возмутился тому факту, что его никто заранее не предупреждал о такой необходимости. Но как же предупреждать, если все старались сделать в тайне?