Я говорил с Неофитом, сдерживаясь, чтобы не послать его по известному адресу, а в голове крутились мысли о письмах, что сегодня доставили. А, между тем, одно письмо было более чем важным. Мы, как бы, в состоянии войны с Речью Посполитой и по этому поводу мне пишет коллега.

Да, письмо было от Сигизмунда. Вот так король, без посольства, не через посыльного, которого, скорее всего, не пустили бы ко мне, а только лишь письмом, принялся решать глобальную проблему своего государства. А ведь это компромат, могущий стать, в некотором роде, уроном чести. Если там угрозы, то не стоило королю утруждаться тратить время и разоряться на чернила. Ну а любые пораженческие вопли можно использовать и для издевательств, на страницах той же Правды.

— Приветствую тебя, мой венценосный брат… — начал я читать письмо и сразу же расплылся в улыбке.

Мир всегда одинаков. Сильный заставляет уважать и относиться к себе так, как того потребует. Еще не так давно я, наверняка, был и самозванцем и еще кем-то, определяемым уничижительными эпитетами, насколько позволяло воспитание короля. А сегодня — венценосный брат. Не менее ста тысяч смертей, огромные потери ресурсов и все… я в европейской монаршей семье. Мне такая цена казалась завышенной, но сами вынудили.

— … сколь много еще должно пролиться христианской крови, чтобы мы пришли с соглашению, — читал я дальше и возмущался. — Вот же курва! Я с тобой уже договаривался, но ты не смог договоренности провести через Сейм!

— Государь? Что-то случилось? — на мои крики в кабинет вбежал Акинфий.

— Нет, — сухо ответил я, продолжая читать.

Все было понятно, причем предельно. Сигизмунд, видите ли, соглашается с предыдущими договоренностями и обещает провести перемирие через Сейм. При этом, то, что он предлагает перемирие аж на десять лет, подается в таком ключе, будто бы величайшая уступка.

— … а пока мы не встретимся, я прикажу своим войскам более не нападать на твоих воинов. Встречу предлагаю провести в Могилеве, — дочитал я письмо.

— Ты прикажешь своим воинам не нападать? — я рассмеялся. — Да они все просрали, если я продолжу войну, то Польши не станет!

Что ж, я давно ждал такого письма, с самого начала новой войны с Речью Посполитой. Но идти даже на малейшие уступки вначале переговорного процесса, я не собирался. Место переговоров должно быть моим. Смоленск. Думаю этот город более остальных подойдет для того, чтобы пообщаться со своим венценосным братом.

— Акинфий! — выкрикнул я и помощник моментально материализовался. — Посланника, того, что письмо привез от круля ляшского, позови! Я с ним говорить не буду, а только письмо передам.

Много писать не стал. Четко и по полочкам: встретимся не позднее первого августа в Смоленске, но не раньше, чем двадцать пятое июля. Жду одного короля, без всяких там Радзивиллов и других пиявок, но с подтверждением полномочий от Сейма, которое должно сделать невозможным оспорить любые договоренности между монархами. Указал и на то, что прежние договоры уже не актуальны, так как именно Речь Посполитая решила их не принимать. Ну и написал, что поход на Варшаву пока решил отложить, хотя остальные территории, на восток от Вильно, продолжим кошмарить.

На самом деле, у нас только и остались силы для того, чтобы прибирать к рукам более мелкие населенные пункты, чем столица Великого княжества Литовского. Да и допускать одну из самых частых ошибок быстрых побед, когда тылы не успевают за армией, нельзя. Нужно спокойно, рационально, принимать пополнения, подвозить и складировать порох и ядра, лечить раненых. Ну и прибирать к рукам все, что плохо лежит. На самом деле грамотно грабить — это тоже немалая такая работа.

Нужно же пересмотреть людей, выявить все орудия труда, забрать урожай, организовать логистику, охрану, склады. Это сложно и нужны специалисты, которых в армии не так и много, если это нормальная воюющая армия. Так что все еще учимся, но делаем.

Из Вильно были вывезены пятнадцать тысяч человек. Никто не брал шляхтичей, или ксензов, как и пастырей разных мастей, только ремесленники и их семьи. Брали и крестьян. Нам юга заселять, Поволжье. Так что грабили основательно, чуть ли не ковыряя кирпич со зданий и сооружений, забирая всех лошадей, повозки, кареты.

Уже сейчас можно говорить о том, что разграбление Вильно и других городов дало нам более двух миллионов рублей. Это… Очень много!

Если посчитать, сколько Российская империя заработала на первое полугодие, то цифры могут показаться бахвальством, но это фактические подсчеты, даже чуть принижены. Открытие свободной торговли стеклянными изделиями, поступление большого количества пушнины, не значительная, но торговля продуктами питания, даже тем же иностранцам в Архангельске и на ярмарках в Нижнем Новгороде и Ярославле. Увеличился объем продажи пеньки, готовых канатов, корабельного леса. Меда продали много, воска еще больше. Ну и награбили. Так что на пять с половиной миллионов рублей заработка.

Это только первое полугодие. Какие-то цифры еще увеличат эту баснословную сумму. Так, мы отправляем сто пушек в Персию, которая, правда будет расплачиваться с нами шелком, коврами, но и селитрой, очень важной при такой интенсивности военных действий. С персами поторгуем и предметами роскоши. Только через неделю откроется ярмарка в Нижнем Новгороде, куда уже съехались ну очень много людей. Мне докладывали, что с округи срочно призывают все строительные артели, потому что не хватает складских помещений, как и жилых комнат для приезжих. И сколько может принести прибыль от ярмарок, пока вообще не понятно.

Так что есть нам чем гордиться. Нужно еще распорядится правильно полученными суммами.

Глава 7

Смоленск

3 июля 1609 год

Смоленск приятно удивлял. Я уже могу определять инфраструктуру современных мне городов: где она развитая, а где и пришла в упадок. Казалось бы, что здесь такого? Но посмотри я на Москву, не говоря о Смоленске, через призму восприятия человека будущего, то кроме кривой, брезгливой гримасы, иных проявлений на лице не возникло бы. Убогие домишки, гулящие по улицам города домашние животные, как и загоны для них, частью вытоптанная трава и откровенный песок, только лишь по трем основным улицам мощенные дороги. А еще копоть и вонь от конских и коровьих экскрементов.

Но… этот Смоленск был развитым городом. Каменных домов уже чуть ли не в половину от деревянных, что сильно отличало город от многих. Любо-дорого было посмотреть на оборудованные колодцы, которые были на всех улицах на расстоянии в сто метрах. А еще Смоленск имел стройную планировку построек, часто с резными ставнями и воротами. Были тут и два мелких, как и одно крупное торговища.

Несмотря на войну, торговля шла бойко. Даже персидская лавка в этом году появилась. Это воюют войска, а люди торгуют. Стоило разрешить в Смоленске еврейскую торговлю и эти дельцы сразу же появились в большом количестве. При этом отец Моисей мог жить в Могилеве, а его сын, Абрам, в Смоленске. Хотя не жить, а арендовать жилое помещение, как и пользоваться в аренду лавкой. Как было запрещено евреям селиться в русских городах, так это и остается в силе. Креститесь! И живите спокойно. Но и такие поблажки сразу же вывели торговлю на новый уровень и Смоленск стал расти.

Люди, вот что еще важнее, они были довольны жизнью. Я не встречал обреченности в глазах смолян, как и гостей города. Не было и откровенно истощенных людей. Конечно, жить в городе, который непрестанно снабжается продовольствием, да еще не находящимся в зоне боевых действий, — это возможности для контрабанды и казнокрадства. Тут голодать не приходится.

Как не бороться с коррупцией, ее не победить, можно лишь задвинуть в некие системные рамки, выход за пределы которых, сулит неминуемое и более чем жестокое наказание. Но разве был в истории России такой период, когда бедствовали интенданты и не жирели всякого рода, якобы, честные купцы, проворачивающие свои делишки в военных городах, спекулируя на поставках? Я не припоминаю, но, может так быть, что моих знаний истории не достаточно, и имел место тот сказочный период в прошлом Родины, когда все поставщики продовольствия и всего необходимого в армию, были честны и неподкупны.