— Марин. Не бойся, я не прокурор и я не кусаюсь.

— Видишь ли, я… я была очень напугана, когда попала сюда, — заговорила она, так и не поднимая взгляда. — Оказавшись в тумане я сразу встретилась с гоблинами — испугалась, убежала от них почти в самый центр монолита. Там столкнулась с кадаврами, они меня едва не убили, потом меня нашли и вывезли. Я тогда так испугалась, что сама мысль о возвращении в туман вызывала у меня истерику. Поэтому после карантина я согласилась стать рабыней у высоких фамилий…

Марина договаривала фразу совсем негромко, словно опасаясь моего осуждения. Я только плечами пожал — чего только не бывает, понять можно.

— Продолжай.

— Меня вывезли на орбиту и выставили на трудовой бирже, что по факту рынок рабов, где меня сразу же выкупил Альтерген. Относительно повезло — когда меня продавали, я сто тысяч раз пожалела о решение отдать судьбу в чужие руки.

— Почему?

— Это действительно лотерея — можно попасть в услужение вполне обычным людям, а можно в бордель или хоть куда, на стол вивисектора, например. Серые имеют какие-то права только на цивилизованных территориях, а Простор Селены, особенно территории Пакта Гермеса… ты знаешь, что это?

— В политику я нормально подкован, остались знания. И про Пакт, и про Сенат, и даже про войну орла с волчицей.

Про эту недавнюю войну — ограничившуюся лишь столичной планетой, во время которой несколько родов пытались ввести в Республике матриархат, я буквально только что впервые вспомнил, даже не думая пример привел.

— Война орла с волчицей?

— Уже после темных веков, довольно незаметно прошла в пределах Олимпа.

— А-а, ясно.

Было видно, что Марина не совсем поняла о чем речь, но переспрашивать не стала, погруженная в тяжелые и болезненные воспоминания.

— Так почему ты в розыске, как случилось?

— На бирже труда меня выкупили, перевезли обратно на планету в лабораторию у монолита «Мец», он здесь неподалеку.

Кажется, я начал понимать. А не тот ли это монолит, который я наблюдал во время падения дирижабля? Монолит, откуда выплеснулась масса кадавров и поперла на Княжев?

— Меня назначили в услужение как принеси-подай, с перспективой стать переводчиком у карантинной команды. Когда из монолита атаковала Плеть, наша лаборатория была уничтожена и почти все погибли…

Марина, вспоминая, передернула плечами в ознобе. Да, непросто ей пришлось — так испугаться кадавров, чтобы выбрать рабство, в результате чего вернуться на планету и сразу оказаться перед Плетью… жестко, жестко.

— Монолит «Мец» полностью контролирует легион Ахен. Они и эвакуировали нас, тех кто выжил. Меня перевели сюда, в «Княжев», я вроде как получила повышение, стала переводчиком, только вот… пока я готовилась и изучала язык, мне на глаза попалась ориентировка Протектората на беглых рабов. И я числюсь в этой самой ориентировке как беглая — с того самого дня, как была уничтожена наша лаборатория.

— Может быть проблема с документами или учетом?

— Нет, я эту ориентировку случайно увидела на столе у Джеффри, а он…

— Джеффри?

— Тот, кто разрешил тебе имя…

— А, Рома.

— Рома — это Рим, означает что он…

— Да, означает что занимая высокую должность в корпорации, он представляет Республику. Я просто имени его не знал до этого, Рома и Рома.

— Понятно. У него на столе ориентировка на меня, при том что он — непосредственно мой хозяин.

— Вот оно что.

— Именно. Тем более что я назначена руководителем научной группы, а это вообще нонсенс, такая позиция обычно замещается полноправными гражданами.

— Теперь понимаю.

— Странностей полно: у вас нет удостоверений личности, никому из вас не нанесли ни номера, ни краску на лицо, вывезли всех в отдельный лагерь. Я не понимаю, что здесь происходит, это… это…

— Провокация, — догадался я наконец об истинном смысле происходящего. — Если на тебя уже есть легенда, что ты беглая, значит и на остальных уже документы где-то подготовлены. Думаю, наш отряд в ближайшее время слегка натренируют, чтобы в тумане никто не потерялся, потом раскрасят и переоденут в одно из подразделений, после чего… не знаю, отвезут куда-нибудь и разложат трупы в определенном месте как часть экспозиции. Типа вот, смотрите — лапы, усы, хвост, все при них.

— Ты в этом точно не участвуешь? — тихим шепотом спросила Марина.

— Я тебе сказал, что не могу вспомнить. Да, когда я настегал камраду Илиану, я понимал, что мне за это ничего не будет, но кто я и какое место занимаю в происходящем — не знаю.

— Я немного о другом.

— О чем?

— Я видела, как энергетическое оружие обратилось против своего владельца, когда он тебя атаковал.

— А-а-а… а как ты это видела?

— Джеффри псионик. После того как я доложила ему о том, что ты мне рассказал, он допросил гоблинов создавая визуализацию.

— Что создавая?

— Он залез вожаку стаи в голову и воссоздал картинку событий. Я видела, как тебя не смогли убить копьем, и как после ты убил остальных.

— Ноги мне в рот, вот это поворот, — я не сумел скрыть удивления. — Да, было такое, но почему — знание находится за границей провала памяти. Еще есть что-то такое удивительное? Про меня, не про меня, неважно — все, что показалось тебе странным.

— Если из странного… На каждого перегрина всегда составляется первичное досье. Слышала, я допрашивала твоих соседей в карантине, спрашивая о других людях?

— Слышал, но не обращал внимания, если честно.

— Каждого, кто находится в карантине, проверяют по горизонтальным связям, чтобы подтвердить или опровергнуть сказанное на соответствие. Так вот по тебе мне четко и ясно дали указание не собирать никаких данных, якобы все уже сделано.

— Кто передал, Рома? Джеффри, вернее?

— Да. Еще патриций, Гай Антоний, на глаза он не показывался, но все три дня карантина маячил в лагере. Сейчас отряд перевезли, и он на орбиту улетел.

— Я подозреваю, что как-то непосредственно во всем участвую, но совсем не в курсе, что именно происходит. Очень возможно, — сделал я ударение на этих словах, — заняв место другого человека. Нет, об этом не спрашивай.

— Хорошо. Что собираешься делать?

— Думаю, надо попробовать узнать, под кого нас будут перекрашивать. Ну а потом попробовать добраться до будущего объекта провокации, и там уже решать дальше…

Я говорил медленно, глядя в пространство, словно раздумывая над сказанным. На самом деле думал о другом — альтушка, которую я оставил Роме — если я сбегу, она определенно умрет. Тоже надо попробовать придумать, как ее вытащить. Может Гельмуту намекнуть, чтобы ее сюда привезли?

— Как найти того, под кого нас будут перекрашивать?

— Броневики, — мимоходом ответил я, все еще в мыслях о девчонке, которую не хотел обрекать на смерть своим бегством.

— Что?

— Силы Обороны используют широкий набор самой разной техники, найденной в монолитах, производств на планете мизерное количество. При этом, при широте линейки моделей, в каждом подразделении техника всегда максимально унифицирована. И нам просто нужно узнать, на вооружении какой из частей вокруг монолита стоит советская техника, или даже БТР-40, вообще в идеале.

— Если таких подразделений несколько?

Марина уже полностью включилась в беседу, недавнего сковывающего страха как не бывало. Села гораздо увереннее, положила руки на стол, лишь губа чуть прикушена как признак в задумчивости.

— Вряд ли несколько, но если так, думать уже по факту. Тут вообще каша серьезная замешана, и информацию о происходящем мы можем не только объектам провокации продать, если уж совсем прижмет. Главное свалить отсюда.

На самом деле, мне вообще нечто другое важно. Я ведь жнец, у меня свои проблемы, личные. Если я сбегу отсюда и припаркуюсь неудачно — как Вика во вторую итерацию, закончится моя история в комнате без окон перед другим жнецом.

«Митра», — вдруг раздался в голове эхом уже слышанный ранее незнакомый мужской голос.