— Все-все, не продолжайте, — кивнул корпорат и незаметно для пассажирки снова мне подмигнул. Прямо театр не очень умелых двух актеров, судя по гримасам у нас негласное соревнование кто кого переиграет по уровню кринжа.

— О девушке позаботимся, леди, прошу на выход. Вы же, уважаемый… дорогу показать? — понизил корпорат голос почти до шепота.

Показать дорогу. Значит, появившись здесь в моем теле, пустоглазая планировала куда-то отправиться, снова включилась моя логика. То, что я случайно попал на человека, который знает об этом — невиданная удача… или нет.

Еще один важный вопрос — почему убийство немцев не вызвало у корпората вопросов. Этому определенно есть объяснение, но, чтобы его сформировать, у меня пока просто информации не хватает — хотя, судя по мутным образом чужой памяти, все должно быть довольно просто. Так, ладно, действуем: обернувшись к зеленоволосой альтушке, я показал ей на белое здание.

— Иди туда, и когда будут спрашивать, рассказывай как было. Все будет хорошо.

Девушка несколько раз открыла рот, собираясь что-то сказать или спросить, но потом просто кивнула и прошептав еще одно «спасибо», открыла дверь.

— Куда мне сейчас? — спросил я у корпората и снова заговорщицки подмигнул.

Специально так быстро спросил, потому что альтушка еще рядом. Если корпорат подождет пока она уйдет и заговорит на новолатинском — это будет фиаско всей моей опасной затеи.

— Из ворот направо, потом на тракт налево к лагерю, — показал незнакомец мне направление, откуда я, мать его, только что приехал.

Я тут же кивнул и не задерживаясь включил передачу.

— Vale, — вдруг негромко добавил корпорат, коснувшись груди сжатым кулаком.

Это на испанском «vale» — в общем значении переводится «хорошо» или «хорош»«, а вот на латинском это означает прощание, нечто вроде нашего 'будь здоров».

— Vale, — зеркально повторил я жест, и вдруг повинуясь импульсу показал взглядом в сторону проходящей мимо альтушки. — Прибереги девчонку для меня.

Не отвечая мне вслух, корпорат… услужливо(?) коротко поклонился, прикрыв глаза с заговорщицким видом. Надо же, сработало.

Находясь в состоянии, мягко сказать, крайнего недоумения, я развернулся и выехал за ворота форпоста Альтергена. Повернул направо, проехал обратно по лесной дороге, вернулся на развилку.

Здесь действительно начинался тракт, как назвал его мой «знакомый» корпорат — ровная и прямая как стрела дорога из странного материала. Выходить и трогать я не стал, но притормозил, присмотрелся: с высоты кабины кажется похожим на нечто среднее между пластиком и бетоном. Похоже чужие технологии — на Земле такого не видел никогда.

Дорога бодро вела меня к воинскому лагерю немцев. Да, я реально сюда поехал — потому что корпорат при альтушке вел себя показательно по-заговорщицки, но главное — услужливо. А это значит, что о моей роли знают совсем немногие, есть шанс на ошибку даже если затуплю, так что могу попробовать поиграть.

Может быть, это мой импульсивный поступок из той самой серии, когда я делаю какую-нибудь дурость, потом жалею. Но с другой стороны — последний такой поступок спас мне жизнь. Тем более что, если я сейчас попробую сбежать, альтушка обречена, ее прикопают так, чтобы никто и никогда не нашел.

Высокие стены, аналогичные ограждающим корпоративный лесной форпост, только темно-серого цвета, были все ближе. Но этот лагерь оказался значительно больше — стена длиной не меньше километра. На воротах эмблемы: на левой створке римский орел, на правой — черно-белый щит, поделенный по вертикали на две равные части, на одной из которых половинка орла, на второй половинка лилии. Орел не такой угловатый как римский, более округлый, что ли — на польского похож, которого злые языки курицей называют.

При моем приближении створки распахнулись. Проехал, притормозил. Впереди ровные ряды казарм, совсем рядом с воротами — вот совсем не удивился, темно-серые мундиры, раскрашенные лица, буквы «AQG» на униформе. Несколько человек всего меня встречают — энергетического оружия не видно, в руках уже привычные взгляду штурмганы с римским орлом. Черты лица неславянские, двое выглядят безразлично, третий — с черной полосой по линии глаз, но серебряным значком на воротнике стойке, смотрит с рабочим интересом. Судя по качественно отличающейся униформе — офицер довольно высокого калибра.

Вот и ясно теперь почему мой «незнакомый знакомый» по итогу не удивился тому, что я в лес приехал: пустоглазая как-то с этими немцами связана. Поведение подобное тому, что демонстрировала убитая мной шайка — это клеймо и предмет разбирательства в Протекторате, без вариантов заканчивающийся казнью не только для непосредственных исполнителей. Поэтому корпорат просто подумал, что я — вернее пустоглазая в моем теле, решила не выносить сор из избы.

Встречающий меня офицер уже подошел ближе, уверенно открыл дверь и запрыгнул в кабину. Да, меня здесь знают и ждут, это точно и определенно.

— Куда? — спросил я с замирающим сердцем.

Ощущение, словно в сапера играю — только если ошибусь, дело закончится очень плачевно для меня. Но пока я не ошибался:

— До конца и направо, — на русском ответил неожиданный попутчик. Говорит почти без акцента, но язык явно неродной.

Прежде чем тронуться, я присмотрелся к его значкам на воротнике стойке: черно-белый щит, повторяющий эмблему на воротах, а кроме него серебряный шлем с полукруглым поперечным гребнем. Форма щита стандартная для эмблемы легиона, собранного из неграждан, а также значок центуриона — подсказала мне память чужих знаний.

Пока ехали вдоль одинаковых рядов казарм, попутчик молчал. Потом показал мне поворачивать направо, и как только я заехал в проезд между двумя зданиями, повернулся ко мне. Сказал что-то — на новолатинском, с явно-выраженным почтением.

Я покрылся холодным потом, но догадался, понял интуитивно что он хочет — остановился, и мы с центурионом поменялись местами. Дальше за рулем поехал он и я понял, что едем мы к передним воротам — которые смотрели в сторону туманной мглы, за которой скрывался Княжев.

До передних ворот не доехали — машина свернула, остановившись у комплекса одноэтажных блочных зданий. Все простые, быстровозводимые, серые. На входе — караул из нескольких бойцов в темной форме и с оружием в руках.

Карантинный блок, Вика в точь-точь таком же была в первый раз.

Центурион сказал мне что-то негромко, не скрывая почтения. Но что — я вообще не понял. И не отреагировал, пропустив мимо ушей. Работает — переспрашивать или комментировать центурион не стал. Подъехал так, что моя дверь оказалась напротив крыльца входа. Перейдя на интер, центурион прокричал что-то караульным. Слов я снова не понял, но смысл угадал, что-то вроде: «Принимайте свежее пополнение».

Выходя из кабины, выдохнул я с облечением. Все, конкретно меня здесь никто не знает — имею в виду личность пустоглазой, и я могу вести себя как обычный свежий перегрин.

— Проходи не стесняйся! Чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях! — раздался веселый голос на чистом русском языке.

Во мне безошибочно распознали новичка перегрина. Да и распознавать нечего — растерянность и волнение имитировать мне не приходилось, никакой актерской игры. Наоборот, было непросто сохранять видимость самообладания — особенно после того, как навалилось облегчение после выигранной партии игры в разведчика, который даже не знает в каком тылу какого врага он находится.

Поднявшись по крыльцу, зашел внутрь. Первое здание, предсказуемо, оказалось медицинским блоком — для первичного обследования чужеземцев. Делали это специалисты в белоснежных с бирюзовыми вставками комбинезонах — корпораты из Альтергена, вокруг как охрана дежурили немцы. Мундиры караульных здесь отличались от полевой формы туманных рейдеров — современнее выглядели, явно показывая на более высокое чем у поисковиков положение в иерархии легиона.

По указаниям белых комбинезонов я полностью разделся и прошел сначала камеру дезинфекции, где меня облило какой-то дрянью — во время чего, согласно указаниям механического голоса, нужно было задержать дыхание и закрыть глаза. Потом я прошел в душевые — рассчитанные на несколько десятков человек, но сейчас абсолютно пустые.