Машка включила истеричку. Это помогало, когда класснуха придумывала ей новые обязанности, а Машка отказывалась, и тогда класснуха шла к велеречивому завучу Тамаре Трофимовне, и она начинала оправдывать класснуху. И вот тогда Машка, понимая неизбежность перемен, включала истеричку.
Но здесь это не сработало.
– Никто не умеет. Но без этого здесь не прожить. И я говорю не только про Виртус, но и про весь Корвишв. Хочешь – не хочешь, а вам всем надо научиться хотя бы держаться на лошади.
– Ага, а ещё драться на мечах и варить волшебное зелье! – съязвила Машка.
– Насчёт второго не уверен, но первое – да, тоже придётся. Понимаю, что там, снаружи, это не Бог весть какие важные навыки, но вам жить и учиться тут, так что предлагаю не спорить, а переходить к первому уроку, дамочка.
Приняв неизбежное, Машка перестала спорить. Она всего лишь хотела узнать ответ на вопрос «Как?»
– Ты там у себя видела в цирке акробаток на шаре? – вдруг спросил Смотритель.
– Нет, – улыбнулась Машка. – Но читала про них в «Денискиных рассказах».
– Это газета такая?
– Нет, книжка. В школе проходили.
– Вот как на лошадь залезешь, вспомни эту книжку. Но у тебя проще задача: на шаре нужно всего лишь усидеть, а не устоять. Скажу сразу: нормально ездить ты сможешь только к концу года, и то если каждый день из дома в школу только верхом, а не пешком или в карете. Моя задача сейчас хотя бы научить тебя держаться в седле и кататься рысью, чтобы ты смогла сама до Виртуса доехать. Ну, вперёд, я подсажу.
Преодолев страх, Машка подошла к огромному животному. А вдруг лягнёт? Говорят, ударом копыта лошадь убивает. Но вроде коняшка стоит смирная. Глаза такие чёрные, ласковые и умные. Надо перестроить себя и поменять к ней отношение. Она друг, а не опасность. Даже Фил катался на ней и выжил. Правда, сейчас лежит и вздыхает. Но это же Фил в конце-то концов!
Машка забралась в седло, схватила спасительную ниточку поводьев и с ужасом посмотрела вниз. Тёплое и мохнатое тело лошади не стало надёжной опорой – это не ступень каменной лестницы и не кабина лифта. Оно двигалось, дышало и могло в любой момент повернуться так, что ты окажешься распростёртой на земле. Седой мушкетёр по-отечески хлопнул по крупу, и движение началось.
И быстрое движение! Машка резко потянула поводья – лошадь дёрнулась. Девочка от страха прижалась к ней, пытаясь обнять за шею.
– Сядь! – орал где-то далеко старый мушкетёр. – Быстро сядь! Спину ровно! Прямо сядь!
Инстинкт самосохранения боролся со страхом не послушаться сурового учителя. Всё-таки на помощь пришёл разум, и Машка медленно поднялась, пытаясь усидеть ровно, но это плохо получалось: лошадь подбрасывала её, словно она ехала на заднем сиденье автобуса по просёлочной дороге после снегопада и заморозков.
– Ногами не дёргай! Ноги прямо держи! – Машке казалось, что она уже унеслась на километры прочь от усадьбы, где они ночевали, но почему-то крики учителя всё ещё были слышны отчётливо. Или это магия такая? Да и как этот старичок заметить мог так далеко, что от страха она ногами крепко впилась в лошадиные бока?
– Попадай в темп. Прыгай в седле вместе с лошадью! – новое указание теперь раздалось рядом с левым ухом. Машка не сразу поняла его смысл. Как это: прыгать с лошадью? Смотритель раньше рассказывал что-то про девочку на шаре, и в голове сами собой появились нелепые картины: она встаёт на лошадь и начинает прыгать… Бред же! Они ж не на акробатов тут учатся!
– Задницу свою поднимай, когда лошадь подпрыгивает!!! – грубо, но метко обобщил учитель, и тогда Машка поняла суть. Действительно, стало куда легче.
Голова перестала кружиться, местность обрела узнаваемые черты: вот вдали рощица, вот овраг, а за ним ручей, вот заборчик загона, вот усадьба, а вот и старый мушкетёр.
Это ж сколько она проехала, что вернулась к нему? Весь земной шар?
Или всего-навсего один кружок по загону?
Юрка Кактус
За свою короткую жизнь Юрка ещё не научился разбираться во многих вещах: в правильном питании, например, в стильной одежде или архитектурных стилях. Не разбирался он и в лошадях, но что-то подсказывало ему: конь, достоинства которого сейчас многословно расписывал дядя Гриша (так он с первого же дня прозвал седого Смотрителя, один в один похожего на старичка с соседней улицы, у которого они лазали воровать яблоки и груши в саду), не был хорошим конём.
– Не продавай его ни при каких обстоятельствах, дай ему в почете и покое умереть от старости. И, если тебе придется пуститься на нем в поход, щади его, как щадил бы преданного слугу.
Эти длинные речи за пятнадцать дней уже порядком надоели Юрке. В школе только учительница биологии могла говорить так долго и нудно, и неважно ей было, слушают её или нет.
В чём состоял смысл отсеивания семерых учеников за прожитые тут полмесяца Юрка так и не понял. Да, он научился держаться в седле – это, видимо, важно. Но каждый вечер выслушивать душные лекции про честь и достоинство, проходить испытания вопросами о том, как он себя поведёт, если…
На каждый вопрос он отвечал всегда неверно! Дядя Гриша ругался, плевался, сжимал кулаки и хватался за шляпу, но от невозможности побить нерадивого ученика у него самого чуть ли не припадки начинались. Не хотел никак Юрка бросаться со шпагой на человека, косо посмотревшего в его сторону! Сегодня, как обещал Смотритель, был день прощания. Потому лекция тоже последняя.
И слава Богу!
– Только мужеством дворянин в наши дни может пробить себе путь. Кто дрогнет хоть на мгновение, упустит случай, который именно в это мгновение ему представляла фортуна. Ты молод и обязан быть храбрым!
И снова взгляд Юрки упал на подаренного ему коня. Во-первых, он выглядел старым: замученные уставшие глаза и весь вид осунувшийся. Во-вторых, хвост. Он походил на соломенный веник в детдоме, стоявший в углу столовки ещё с первых лет, как Юрка себя помнил. В-третьих, нижние части ног выглядели распухшими. Что бы ни говорил дядя Гриша про лошадь, это явно обман. И ведь не спросишь, для чего он лжёт. Это же «Школа Рока» – здесь повсюду секреты!
– Вступай в бой по любому поводу, дерись на дуэли, тем более что дуэли воспрещены и, следовательно, нужно быть мужественным вдвойне, чтобы драться.
Кошмар! Нечто подобное говорили старшие авторитеты Децлу и его компании.
– Не буду я так делать! – не выдержал Юрка.
– Что?! – с перекошенным от гнева лицом переспросил старый Смотритель, поражённый наглостью юнца, прервавшего напутствия.
– Я вам сто раз уже говорил, что не собираюсь вести себя, как гопарь. У меня ж ни поддержки нет, ни удара нормального. К чему пустые понты? За такое меня жёстко изобьют.
– Ты трус, щенок! – закипал дядя Гриша.
– Я просто жить хочу, а не умирать за слова! – озадачил мальчишка своего учителя и гордой походкой двинулся к лошади. Уехать бы отсюда поскорее, чтоб никогда не видеть больше вонючего старика. Кровь пульсировала в висках – ещё немного, и Юрка может сказать лишнее (хотя и так лишка сболтнул), за что, возможно, придётся поплатиться. Скорее уехать отсюда – лучшее решение!
Оседлать клячу сейчас не составило труда даже без посторонней помощи. Как учили, схватил поводья, держал прямо спину, мягко подал шенкелем команду трогаться с места. И лишь потом понял, что не знает, куда ехать.
– Э-э-э… – Юрка с надеждой на подсказку обернулся к дяде Грише, но тот и не думал ничего говорить, а отрешённо стоял, сложив руки крестом на груди. – А в какой стороне Виртус?
Старик стоял безмолвным памятником чёрной неблагодарности.
– Ну скажите, пожалуйста! Я же не знаю…
Даже глазами не моргал дядя Гриша. Смотрел куда-то вдаль сквозь Юрку, будто того и не было никогда.
– Вы должны меня отправить в Виртус! Вы же Смотритель! Вас накажут, если со мной что-то случится!!!
А эти слова задели за живое. Истукан зашевелился!
– Вот как вы, щенки, думаете, да? Мы вам что-то должны, а вы можете тявкать и не слушаться?! Нет, дорогой мой, так это не работает. Если ты мне не сын, то и я тебе не отец! Ничего я тебе не должен! Вали на все четыре стороны! Мне искренне жаль тебя, потому что с таким отношением второй Учебник понять не удастся. И когда ты провалишь экзамен, то навсегда здесь останешься. И я лично попрошу директора Школы назначить тебя сюда. Конюхом. До конца твоей жалкой жизни, о которой ты так печёшься!
