В общей сложности на китайскую «подделку» он потратил почти «2 ракушки» и полтора месяца работы. За эти деньги и за это время можно было попытаться заиметь информатора из окружения Рота. Можно было просто купить у охранной фирмы записи с камер слежения внутри замка Рота. Минин был страшно раздосадован неудачей и бездарно потраченными деньгами и, главное, временем, отношениями с Настей. Но – так бывает, долго и упорно к чему то идешь и – «стена». Наверное, «Шпионский подход» не был правильным, не свойственен «ботанику Минину», и подсознанье не реализовывало решения. Возможно, «он был еще не готов» и небеса не пускали на «новый уровень» с открытием Ротовских ракушечных маркеров серебра.
Впрочем, он все это время отправлял Роту фальшивые раковины «с разных концов мира» и исправно получал плату. У него появились деньги, появились другие интересы и возможности. Важно было не упустить эту «синицу в руке».
Он решил увеличить количество поставок ракушек, так как нашел в Китае поставщика раковин различных форм и размеров. Правда раковины имели изъян – выжженный лазером иероглиф поставщика. Пока Минин вел переписку с этим поставщиком на предмет поставки раковин без иероглифа – Настя полностью прекратила с ним отношения. По слухам (а коллектив института в котором они оба работали хотя и был солидным, но утаиться от злых языков еще никому не удавалось) Анастасия стала «ходить с бизнесменом из окружения директора». На просьбы о встрече она отвечала уклончиво и долго. Сообщения мессенджеров не просматривала. Минин злился, но понимал, что сам упустил ее. Проклятые ракушки… Проклятый Рот…
В один из жарких июльских дней его вызвал Директор и попросил проконтролировать поставку в Поволжскую ОЭЗ РФ производимых институтом биосинтетических материалов. Один из давних партнеров института отказался оплачивать поставки ссылаясь на некачественные составляющие и проблемы с таможней. Минин под благовидным предлогом решения таможенных вопросов вызвался в командировку в Самару – столицу Пов ОЭЗ РФ.
В Самару он привез русский датчик, обнаруженный им в, разобранном до винтика, китайском оборудовании для «трипольного слежения». Минин лелеял надежду повлиять на китайских партнеров через обращение этого завода, либо попытаться получить компетентное заключение о невозможности его работы в китайском варианте.
Самарский завод радиотехнических изделий встретил его сохранившейся с советских времен системой пропуска с талончиками, проходными с вертушками, рядами колючей проволоки на ж/б стенах «со стразами» и вездесущим запахом мыльной эмульсии. Специалист завода, к которому его направили после долгих выяснений и привычных чиновничьих направлений по кабинетам, взглянув на «изделие» в руках Минина вяло сообщил ему об окончании выпуска их «давно». Но волшебная сила фляжки дорогущего коньяка, переданная Мининым «просто так» – освежила память спеца настолько, что он пообещал контакт разработчика данного «уникального прибора».
Разработчиком оказался грузный и лысый мужик лет 75-ти – Рощин П.А.. Он с удовольствием принял приглашение «откушать в ресторане», где так нагрузился предложенным вискарем, что Минину потребовалась помощь трех официантов, чтоб оттащить его к такси, после обеда, плавно перетекшего в ужин. Однако, история, которую рассказал Рощин, определенно стоила затрат на попойку этого спеца.
Эффект объемного рентген 3д зондирования математически был смоделирован в России еще в 90ые годы 20 века, одновременно с разработкой прототипов известных компьютерных томографов (тоже Российская разработка). В 10-х годах, тогда еще юный выпускник МГИМО Рощин, под руководством начальника лаборатории Самарского завода РИ Курчатова, предложил использовать, не требующие громоздких рентген излучателей, маломощные природные излучающие минералы. А в качестве сканера этих излучений – любое металлическое основание, накрывающее объект. Он создал технологию 3Дэ охвата и программу распознавания излучений проходящих через объекты в он-лайн режиме, подобно рентген сканированию в томографах. Однако для полноценной работы этой программы требовались фантастические, по тем временам, вычислительные мощности. В РФ не смогли предоставить лаборатории Самарского завода РИ такие мощности, деятельность и финансирование заморозили, их разработки посчитали утопическими и он вместе с Курчатовым, практически вынужденно, обратился в США за «помощью». Где их пути разошлись. США предоставили Рощину временную грин-карту и небольшую лабораторию, где он создал первый прототип датчика 3д объемного сканирования. Курчатов же, уехал в Европу по приглашению компании «Филипс», которой он предложил развивать «тему томографов».
Через год пребывания в США, Рощин опубликовал результаты своих исследований и попытался получить патент на свой датчик. Однако, компания «Филипс», опротестовала исследования и заявила свои права на 3д зондирование под руководством Курчатова. Американскую Лабораторию Рощина закрыли, на него повесили штраф за «копирование чужих разработок», грин-карту аннулировали, и он вернулся в Россию, на завод в Самару. Где, спустя год в той же лаборатории завода РИ, продолжил исследование уже под гарантии Ростеха и через пять лет создал полностью работоспособную систему 3Дэ моделирования, в основе которой и был датчик, как у Минина. Рощин получил ряд заказов на его систему от СБ Федерации и щедрое финансирование. Которое позволило создать ему уникальные (в единственном числе) станки и оборудование для производства датчиков и иного оборудования. Технология 3Дэ зондирования давало не четкую, но хорошо различимую объемную картину ограниченную контуром сканера. Например, если сканер подключали к ж/б стенам пятиэтажного дома хрущевской застройки, то при размещении излучаемых веществ в каждом углу здания получалось объемная картинка всего здания. В котором каждый движущийся и статичный элемент можно было, изменяя настройки программы, увидеть детально в онлайн режиме. При определенных условиях и уменьшении дистанции излучателей сканер позволял расшифровать даже колебания звуковых волн и увидеть волны сигаретного дыма сквозь стены любого материала и толщины. Единственно, что было неудобно – сканер мог настроить только Рощин. Так как программные ключи к дешифрованию данных с датчиков были связаны с индивидуальными настройками оборудования в лаборатории. Оборудование нельзя было вывести из лаборатории или повторить из-за сложности и уникальности примененных технологий. И поэтому любое использование сканера легко отслеживалось в лаборатории. Это было его ноу-хау. Но именно это и служило главным тормозом его распространения.
После образования ОЭЗ интерес к его оборудованию со стороны федеративных республик сильно упал. Кому, из власть имущих, в сопредельных регионах, захочется делать дорогостоящие 3Дэ съёмки, зная, что о них записи могут храниться в лаборатории Самарского завода РИ? Внутри же самой ОЭЗ, не было необходимости в столь экзотических способах слежения.
И американцы, и японцы, и китайцы много раз покупали комплекты его оборудования, и много раз он выезжал на «охоту», настраивая оборудование для слежения. Ему щедро платили и заодно пытались выведать технологию получения 3Дэ картинки. Рощину предлагали усовершенствовать его «морально старое» оборудование, но для модернизации головной его части – датчика 3Дэ зондирования-у Рощина уже не было ни желания, ни здоровья.
Пару раз лаборатория Рощина по просьбе обнищавшего Завода, выпускала спец заказы только из датчиков объема для, неизвестных Рощину, зарубежных партнеров. Но вот уже пару лет Лаборатория простаивала, сам Рощин вышел на пенсию и поселился за городом, на даче, совсем отойдя от дел.
