«Смотрите!!! – Воскликнул он – не прошло и секунды, а реакция уже есть!!!» – подбежав к Минину, он судорожно ткнул пальцем на край почерневшей створки раковины, на которой отчетливо проступил небольшой белесый иероглиф.
Рот обратно быстро подошел к столу и нажал на кнопку клавиатуры. На экране появилось следующее изображение объявления с китайского сайта по продаже раковин с другого ракурса и после значительного увеличения изображения, стала отчетливо видна на створке лазерная гравировка иероглифа, такого же, как и на раковине в руках Рота…
«Вы мне можете объяснить, отчетливо громко произнес Рот, – каким образом на морской раковине 7000 летней давности с побережья Камчатки, которую вы мне продаете за 15000 долларов, появился иероглиф китайской фабрики жемчужин, продающей речные раковины возрастом 5 лет по 5 долларов штука?».
Доржи Койтов, невысокий молодой человек, по паспорту 27 лет, чисто азиатской внешности, по национальности указанной в свидетельстве рождения – эвенк, был студентом последнего курса престижного института Владивостокского филиала. А также, официально, уже три года, оперативным агентом СБ Дальневосточного отделения России. Учеба в институте была его «прикрытием» уже почти 7 лет. Где первые 4ре года он был сначала информатором, а затем и секретным сотрудником опер отдела ВД РФ с позывным Жак.
Ему нравилось учиться, нравилось слушать и заниматься. Он, наверное, единственный, кто реально вел ручные (а не электронные переводчики) записи лекций методом Цицерона, развивая фотографическую память. Один раз записав за лектором, он уже, далее, мог легко повторить услышанное и записанное на экзамене. Это было необходимым для успешной работы в ВД, которая напрямую была связана в те годы с его активной «студенческой позицией». Он много участвовал в различных секциях, кружках и был дружен с большинством студентов, часто был заводилой различных студенческих мероприятий и похождений. И мало кто в этом неприметном пареньке, «простом как карандаш, и надежном как танк друге», мог заподозрить матерого секретного сотрудника ВД, с десятками успешно выполненных заданий. Студенческая среда и образ студента позволяли ему легко проникать в самые секретные организации под видом практиканта. И, если, по каким-то причинам он не мог получить информацию сам, он выведывал ее с помощью широкого круга друзей, а главное – подруг, многие из которых были ближайшими родственниками интересантов. Обладая невзрачной внешностью и далеко не суперменским тело строением, он, тем не менее, привлекал первых красавиц института простотой общения, нравственными устоями (надежен как скала) и прекрасным чувством юмора. Он был готов оказать помощь всегда, что приводило к доверительным отношениям и вовлечению в самые сокровенные тайны красавиц. А его острый ум и смекалка позволяли использовать это в самых трудновыполнимых заданиях. Имея возможность входа в самые богатые дома города и республики, через своих знакомых, он легко получал нужную информацию. Но в отличие от очень многих секретно сотрудничающих, «присматривающих докладчиков» и «просто безвозмездно помогающих» студентов и сотрудников института– он оставался для всех «простым, без амбиций и выпендрежа». Тайно продолжая выполнять самую тяжелую оперативную работу. Стабильные показатели, отличное выполнение заданий, а главное их уровень – резко выделяли его среди огромного количества сек сотов и информаторов. Поэтому, уже через три года, сразу после расформирования ВД Дальневосточного отделения, его повысили сразу до оперативного агента отделения СБ РФ. С функционалом «заместителя начальника оперативного отдела офиса «внутренних дел» СБ». Отличное прикрытие «студента» могло продолжаться годами – он каждый год стал брать в институте академ тпуски и фактически превратился в «вечного студента». Благо его моложавое лицо и худощавость позволяли это. Но функционал агента СБ предполагал уже организацию и контроль выполнения заданий, и реже – непосредственное участие. Он стал выборочно посещать занятия, ссылаясь на «ранее сданные курсы» и больше уделять времени анализу и коррекции «поведения» сексотов и информаторов. Его квартира фактически превратилась в тайный офис встреч. И если и раньше он не был стеснен в средствах (хорошо получая за разовые задания), то сейчас он стал получать постоянное финансирование много превышающее «обычную ЗП тех же сотрудников института». Став агентом, он уже стал менее общителен, отдалившись от разного рода «не имеющих значения единиц» и прервав контакты с «ненужными людьми». Стал более целеустремлен при выборе «доверительных отношений». Совершенно перестал участвовать в студенческих «мальчишниках и секс вечеринках», больно ударяющих «по печени», всецело доверив эту «тяжелую» часть опер работы своим подопечным «информаторам». Стал более участвовать в приемах и корпоративах, часто – заграничных. Через три года в институте о нем уже ходили слухи, как о весьма «влиятельной на ректора личности», помогающего «не просто так»… Рубаха – парень и невзрачный студент, превратился в «институтского «решалу»… И это было до встречи с Катей. Их «сначала рабочие» отношения развивались так бурно и всеобъемлюще, что он успел уже получить пару выволочек от своего босса СБ и от декана института. А весь институт и офис обсуждали «западение Жака на Катю»… Сам Жак объяснял химической реакцией свои отношения с Катей от которой нет ни спасения и ни желания спасаться.
Сегодня, после «дежурного посещения института», написания отчета офису и занятий с личным тренером по единоборствам, он успел сходить в магазины: купить цветы, продукты, вино, прибраться в квартире, вычистить ванну и унитаз от многодневных наслоений, повесить новую (100% затемнения) штору и застелить скатерть на отремонтированный (после удаления видеорегистратора) праздничный стол. Ему осталось только помыть фрукты, развернуть шоколад, сделать нарезку, вскрыть упаковку орехов и все это красиво выложить на стол, перед, так долго ожидаемом приходом своей «Шарман Кати». Она уже звонила, сказала «своим мурлыкающим голосом, что уже рядом с его домом», как острая боль в затылке едва не свалила его на пол… Еще никогда вшитый ХЭД датчик, так сильно не реагировал на срочный вызов «оттуда», т.е. с офиса СБ Дв отделения. Согласно инструкций у него было не более 5 минут, чтоб уединиться, настроиться на работу, а это требовало определенных долго тренируемых усилий, и принять шифрованный мнемовызов. «Самле юн!»– выругался по эвенкски. Жак,– «как всегда в самое неподходящее время». После таких «звонков» у него портилось настроение и долго болела голова, что фактически ставило крест на так долго планируемый благоприятный исход сегодняшнего вечера… Он подбежал к заряжаемому телефону, чтобы переключить его в секретный режим и воткнуть в ухо наушник с мнемомикрофоном – как Катя зазвонила. У нее был дрожащий голос и она умоляла ее встретить, так как за ней «кто-то бежал», а в длинном переулке не работал свет (как всегда). «Хорошо – встречу» пообещал холодным голосом Жак, который уже вошел в фазу подготовки к мнемо-приему «рабочей информации». «Проклятье!» пронеслось в его голове «Катя!»…
Голос в наушнике, конечно, измененный, долго расспрашивал его о здоровье, самочувствии, успехах в учебе, потом об последнем задании, и наконец, передал «вводную»: завтра приезжает «клиент». Его нужно сопроводить по нормативу 3 и попытаться установить его иные цели прибытия, чем официально заявленные.
Передача закончилась еще более сильным «уколом» в мозг. Что совсем не соответствовало ранее проведенным передачам и заданиям. Боль не прекращалась и была настолько сильной – что он потерял сознание. Когда Жак очнулся -он был весь в крови. Из ушей и носа шла кровь. Голова была, как после «атомной бомбы». С трудом сконцентрировавшись он поднял смартфон, как сквозь туман увидел время, пропущенные звонки… Прошел почти час… «Боже мой! Катя»– Он выбежал во двор, даже не став одеваться.
