– Просто коллега, просто ходили на обед, – обреченно выдохнула она, всеми силами желая побыстрее прекратить этот разговор.

– Просто коллега? – усмехнулся Олег. – И многие «просто коллеги» тебе так мило подают ручку, помогая вылезти из машины?

– Перестань, прошу тебя. Простая человеческая вежливость, – отмахнулась она и села за стол напротив мужа.

– Вежливость? – Олег смахнул тарелку супом Марине на колени. Она вскочила, глядя, как красное пятно поедает ее светлые домашние брюки.

– Ты с ума сошел? – выпалила она и быстро направилась в ванную, чтобы переодеться. – А если бы был кипяток?

Она забросила штаны в стиралку и принялась вытирать влажными салфетками все еще горящие, в жирных суповых подтеках, ноги.

– Ну прости, – Олег опустился за здоровое колено и попытался забрать из ее руки салфетку.

– Отвали, дебил, – огрызнулась она и начала с остервенением стирать попавшие на носки красные капли.

– Прости, – Олег схватил Марину за край футболки и едва успевая подняться на ноги, устремился за ней в спальню.

Марина ненавидела эти бесполезные выяснения отношений. Ничего нового они в их жизнь не вносили, кроме презрения и недоверия. Она старалась молчать на все попытки мужа извиниться за свое свинство. Только со злостью перебирала на полке вещи, пытаясь найти во что переодеться. Напялив на себя растянутые шорты, она так же стремительно бросилась обратно на кухню. Зазвенели брошенные в раковину тарелка и ложка. Марина, едва могла перевести сбивающееся от злости дыхание.

– Я устала, – вдруг выпрямилась она, сжимая в руке тряпку, которой только что вытирала пол. – Слышишь? Я больше ничего не хочу.

Марина старалась думать о чем-то нейтральном, слушая извинения Олега, чтобы снова не дать ему шанс разжалобить себя.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Я прошу тебя, уходи. Я. Без тебя. Могу.

Вместо ответа ее щеку обожгла пощечина. Марина ошарашено посмотрела на мужа. На его лице было выражение брезгливости. Да, он душил ее своей ревностью. Да, она знала, что он ей изменяет. Но Олег ни разу не ударил ее. Марине казалось, что она гораздо острее отреагирует на подобную выходку, но вдруг почувствовала, что ей все равно. Эта пощечина, будто контрольный выстрел в голову, наконец добила корчащийся в предсмертной агонии брак.

Она выпрямила спину и, стиснув зубы, посмотрела ему в глаза. Это неожиданное преображение супруги, видимо, сбило его с настроя, и Олег с силой прижал жену к себе, покрывая ее виски и щеки торопливыми извиняющимися поцелуями. Марина оттолкнула его и вернулась в спальню.

– Забирай вещи и вали. Давно надо было решиться, – проговорила она.

Олег, тяжело опираясь на палку, заковылял следом.

Пока Марина укладывала его вещи в чемодан, Олег перешел от извинений к угрозам, но видя, что на этот раз Марина не готова так легко сдаться снова начал извиняться.

– Я уйду. Завтра, – холодно ответил он на ее молчание.

Укладываясь в постель, Марина знала, что Олег не даст ей спать. Точно так же, как в ту самую ночь три года назад. Он вынет из нее душу, опустошит, заставит жалеть о принятом решении. Но на этот раз Марина была к этому готова. Его тихий, но настойчивый голос не умолкал, казалось, ни на секунду. Он умело вскрывал ее страхи и комплексы, вызывая жгучее желание ответить, доказать, что он не прав. Но Марина знала, если хоть что-то скажет, уже не сможет противостоять ему. От желания спать заболела голова. Она пыталась закрыть глаза, но Олег, как опытный палач, контролировал процесс, и она снова устремляла полный слез и ненависти взгляд в темнеющий потолок.

– Я люблю тебя. Люблю, – в исступлении шептал он, уткнувшись носом ей в шею. – Я так боюсь тебя потерять. Когда вижу рядом с тобой другого – просто с ума схожу. Я же вижу, все мужчины хотят тебя. Все до одного, ты просто не замечаешь этого, а я – да. Марина…

Она слышала слезы в его голосе, но знала – это лишь уловка. И точно. Не успела она расслабиться, как он железной хваткой схватил ее за горло и с силой сжал руку. Теряя сознание, Марина инстинктивно вцепилась ногтями в его ладонь, стараясь оттолкнуть, освободиться. И слышала, как ей в ухо проникает его холодный, жесткий шепот:

– Признайся, что ты изменила мне. Просто признайся и мы ляжем спать.

Хватая воздух урывками, кусочками, полувздохами, Марина изловчилась и впилась когтями ему в лицо и что есть сил провела пятерней ото лба до самого подбородка.

Не ожидавший такой прыти от супруги, Олег отпрянул и закрыл лицо ладонями. Марина, обретя свободу, пыталась отдышаться.

– Молодец, – улыбался Олег. – Прыткая, как кошка.

Он поднялся с постели и направился в ванную. Видимо, обработать следы от ее ногтей.

Кому-то эта сцена ревности могла показаться ужасной, но только не Марине. Она настолько привыкла к ним, что ей стало казаться, что у всех так. Но Катя была права, Олег – трус. У него кишка тонка убить ее. Он умеет нападать только когда она не ждет, когда она одна в темноте. И это страшное осознание успокаивало ее. Марина взглянула на часы. До звонка будильника еще три долгих часа.

Забывшись под утро тяжелым лихорадочным сном, Марина проснулась, как от толчка, от звонка будильника и долго щурила не открывающиеся глаза в попытке понять, откуда доносится шум. Тело ломило, а голова болела от пережитого накануне волнения. Она с трудом села, безвольно свесив с кровати ноги, и сидела так, пока не пришла в себя. Обычно громко сопящий рядом Олег, лежал на удивление тихо. Марина была рада этой тишине. Она знала – он не спит. Скрючившись позе зародыша, он обиженно пялится перед собой, пытаясь надавить на ее слабую на такие выходки совесть. Но, пережив эту ночь, Марина твердо решила, что с нее хватит.

Она поднялась с кровати и поплелась умываться.

В приемном покое была странная суета. Обычно сонные после ночной смены медсестры неторопливо собирались домой, передавая пост вновь прибывшим. Однако сегодня в самом воздухе, пропитанном запахом лекарств и моющих средств, витал чуть заметный запах тревоги. Марина почти сразу отмахнулась от неясных предчувствий и, расстегивая на ходу плащ, нажала кнопку лифта.

– Подождите.

В лифт забежала новенькая медсестра Валентина.

– Ужас-то какой, – проговорила она, пытаясь отдышаться. – Вы уже слышали?

– Слышала о чем? – переспросила Марина, щуря глаза.

– Карасев из сто восьмой вены себе порезал.

– Что? Карасев? – затараторила Марина, пытаясь сообразить, о чем та говорит. – Где он?

– В реанимации, еле откачали. Крови много потерял, – торопливо объяснила Валя, стараясь закончить пока не разъехались двери лифта.

Марина, едва передвигая вмиг ослабевшими ногами, вышла на своем этаже и пока не закрылись двери, увозя Валентину дальше, пялилась в растерянное лицо девушки.

Ларина пыталась понять, что делать. Не совсем адекватно работающий организм тормозил мыслительный процесс. Для начала Марина решила найти главного.

Романа Евгеньевич она застала в его кабинете. Несмотря на то, что он, практически не шевелясь сидел за столом и что-то размашисто писал, атмосфера его кабинета так же, как и приемного покоя, была пропитана беспокойством. Он поднял глаза на вошедшую Марину и молча проводил ее взглядом до своего стола.

– Что случилось?

– Карасев. Он в реанимации, – глухо ответил он и провел рукой по лицу.

– Здесь нет твоей вины, – начала Марина, чувствуя напряжение, которое вызвал ее визит. – Ты прав, мы не институт благородных девиц и не можем месяцами держать пациентов, – Марина подошла к Роме совсем близко и провела ладонью по его волосам.

Роман Евгеньевич не выдержал. Обхватил ее за талию, и прижал к себе, упершись макушкой ей в живот.

Заскрипела, открываясь дверь – кто-то заглянул в кабинет. Но прежде, чем застуканные на месте преступления любовники смогли сообразить, что пойманы, дверь снова закрылась с тоненьким, извиняющимся «ой».