– Ты хочешь сказать, что на меня напали чьи-то мыслеформы? – рассмеялась Юлия, – По-твоему энергетика моего биополя годится им в пищу?

– Ну, не совсем мыслеформы, а то, во что они превратились. Оставшись на долгое время без пищи, они, скорее всего, искали место, где могли бы сохраниться, и нашли его среди минералов коры Феры, обладающих зеркальным эффектом. За много тысячелетий там собралось огромное количество самых ужасных мыслеформ. Со временем из-за ограниченности пространства они смешались и превратились в одну темную вязкую массу, с которой тебе пришлось столкнуться. А что касается твоего биополя – вспомни, что ты испытала? Сначала был болевой шок – момент, когда ты потеряла контроль над собой, потом страх.

– Да, так оно и было, – согласилась вестрянка, – Но даже если мои боль и страх подкормили эту сущность, ведь для такой массы их катастрофически мало, правда, Сиргус? Неужели мой визит на Феру продлит существование самому страшному ее порождению? А что бы было со мной, если бы чаша и сфера сомкнулись?

– Думаю, что с тобой – ничего. Ведь у тебя же было желание покинуть эту планету лучом света?! С тех пор, как цивилизация Вестры полностью избавилась от негатива, каждая ее сущность может принимать любые формы, в том числе и волновые. Гораздо печальней была участь всей высокоорганизованной жизни Феры. Представь себе, что могло чувствовать какое-либо живое существо, оказавшись на твоем месте!

– Ты думаешь, на Фере все-таки была жизнь? Я не видела там даже многоклеточных водорослей.

– Они тоже умеют чувствовать. А значит им можно причинить боль. Проверь сканер. Я уверен, что он уже нашел ее следы.

Юлия взглянула в сторону сканера, и над ним тут же стали разворачиваться спирали обнаруженных ДНК, воссоздавая один за другим образы животных и растений. В комнате вырастали голограммы птиц, рептилий, всевозможных морских обитателей. В одном из образов Юлия узнала животное, описанное Антоном.

– Сиргус, кто же из них породил мыслеформы, сформировавшие эту чудовищную сущность, погубившую все живое на Фере? – вестрянке было несказанно жаль исчезнувшего богатого мира этой далекой планеты.

– Думаю, что каждый из них испытывал какие-то негативные эмоции и желания жить лучше за чей-то счет. Теперь ты понимаешь, насколько это опасно! Мы в ответе перед нашей матерью – планетой за наши мысли и чувства! И теперь, когда я увидел всю картину гибели Феры, я с еще большим уважением отношусь к тому, чем занимаешься ты и твои друзья, – от Сиргуса повеяло легкой печалью, – а ведь вы делали свое дело, не копая так глубоко, как я!

– Ну что ты, Сиргус! Мы не делаем ничего особенного. Я уверена, что каждый, кто научился передвигаться со скоростью света, поступает так же, как и мы, если у него есть на это время! – Юлия внезапно замолчала. Где-то в глубине своего сознания она услышала слабый зов. Или ей показалось?

– Лети Землянка, – тут же отреагировал Сиргус, – Твой друг ждет тебя. Да, это тебе.

В воздухе перед Юлией засверкала ромбическая голограмма. Она покружилась в пространстве, приблизилась к голове вестрянки и исчезла, будто стала частью ее самой.

– Что это? – удивилась Юлия.

– Это тебе для быстрой связи со мной. Ты же расстроилась, что не можешь подключиться к моему сознанию на расстоянии 30 тысяч световых лет, – далее последовало что-то подобное смеху, и Сиргус исчез.

1. зеленый белок – зеленый флуоресцирующий белок (ЗФБ), выделенный в 1961 году из медузы Aequorea victoria.

2. зона субдукции – линейная зона на граанице литосферных плит, вдоль которой происходит погружение одних блоков земной коры под другие.

3. краевой вал – пограничное поднятие дна между глубоководной равниной океанических котловин (абиссальной равниной) и впадиной на дне океана (глубоководным желобом).

Как хорош мир! Особенно если смотреть на него через кристалл горного хрусталя под косыми лучами заходящего солнца. У всех домов в деревне светятся крыши, будто они покрыты не соломой, а стальными пластинками из кузницы дяди Нуриса, выкованными им для ожерелья его дочери Муны. Леса на соседних холмах кажутся изумрудными, а поля сотканными из солнечных лучей! Как можно не любить Иридию с ее радужными водопадами и услаждающей родниковой водой!? Я очень счастливый человек, я живу в самой прекрасной в мире стране! Господи, спасибо тебе за это!

Моя земля, прекрасней нет которой

Озер и неба чистая лазурь

И в мире не найти такого слова,

Чтоб передать, как я ее люблю!

Аридоний взял рожок, поднес его к губам и начал осторожно, будто ощупью перебирать отверстия. Полилась тихая мелодия. Сначала то и дело сбиваясь, так ручеек, вырвавшийся из-под земли, натыкается на камни. Потом неуверенно, но ровно, так небольшая речушка пробивает себе русло. И, наконец, широко и мощно, так, объединившись со многими притоками, полноводная река шествует по равнине.

– Вот дает! – прошептал Арней в ухо Рице, выглядывая из-за камня.

– Это он что ли только сейчас придумал? – недоверчиво спросила девчонка, заглядывая Арнею в глаза.

– Ну да, я же тебе говорил, что будет интересно! – он довольно потер ладони и поднес палец к губам, – тихо, а то он нас заметит, и мы не увидим фею!

– Что-то он про стадо забыл совсем! – немного помолчав, надула щеки Рица. – И ведь барашки с козами не разбегаются! У нас со двора их в сарай не загонишь, только и знают, что блеют, а тут тихие такие, как заговоренные. А давай у него какого-нибудь ягненка утащим!

Арней нахмурился, но уж больно хотелось ему угодить подружке.

– А давай!

Но вся отара паслась за спиной пастуха, даже не думая приближаться к обрыву, возле которого прятались ребятишки, что не могло не радовать Арнея. Но неугомонная Рица никак не хотела отказаться от своей затеи. Выждав момент, когда Аридоний бросил взгляд назад, проверяя подопечных, она высунулась из укрытия и протянула в направлении Белянки (козочки из хозяйства ее родителей) ладошку, сложенную в пригоршню, будто, как обычно, предлагала ей сахар. Доверчивая козочка резво побежала к Рице. Но тут пастух обернулся:

– Белянка, стой, ты куда, там обрыв!

Арней дернул Рицу за руку, возвращая ее в укрытие. А Белянка бежала к хозяйке за обещанным лакомством.

– Не подходи, иди отсюда, – зашипела на нее Рица, но эта белая бестолочь даже бега не замедлила.

Рица схватила камень и кинула в Белянку. Камень попал по ногам. Козочка споткнулась, потеряла равновесие и упала в овраг. Аридоний кинулся к обрыву. Ребята вжались в землю, прячась за камнем. Но пастух, не повернув головы в их сторону, начал спускаться по склону. Через несколько минут, показавшихся Рице вечностью, он выбрался на ровное место, держа на руках дрожащую Белянку.

– Эх ты, горе мое луковое! Ну, зачем ты туда побежала. Я же говорил – там овраг, паситесь, где безопасно, – выговаривал козочке Аридоний, – Ну вот, ножки ушибла, испугалась, хорошо хоть на дно не укатилась. Сейчас посмотрим, все ли косточки у нас целы?

Он гладил и ощупывал бедное животное, а Белянка постепенно успокаивалась, перестала дрожать, дернула ушами, коротко заблеяла и, вдруг, вскочила на ноги и побежала к отаре.

Аридоний некоторое время сидел без всяких мыслей. Потом взял рожок, улыбнулся неизвестно чему и сказал в пространство:

– Вот и новая музыка получилась. Если хочешь ее услышать, приходи, лесная фея! Ты будешь первой.

Арней ткнул Рицу в бок:

– Сейчас появится.

Но никто не появился. Пастушок заиграл. Арней закрыл глаза. Картинки сами возникали одна за другой. Вот мама достала из печки пироги и накрыла их рушником. Вот Аниста вбежала в комнату с охапкой цветов. Вот тятя взял его на руки и поднял так, чтобы он увидел птенцов в гнезде ласточки. Смотрел бы и смотрел! Как будто сестренку не забрала черная хворь, отец не поседел за одну ночь, а мать никогда не надевала траурный наряд.