– Тятя, я провожу гостя?

Андрон опять кивнул. Фёдор поднялся, качнулся и, удивляясь своим движениям, вышел из избы, широко расставляя ноги. И вновь окунулся в большое и горячее тело Ефросиньи, но теперь ненасытно, жёстко и твёрдо.

Очнулся от ласковых, незнакомых прикосновений и поглаживаний. Тёмная ночь заглядывала звёздами в открытую дверь, освещая белое и хрупкое девичье тело. Фёдор как во сне протянул руки, коснулся его и потянул к себе. Феодосия, по-детски всхлипнув, легла на него.

Фёдор забылся и не помнил, сколько времени провёл в этой любовной забаве. Очнулся утром измождённый и голодный, встал, осмотрелся. Увидел свою одежду, сложенную аккуратной стопкой на лавке, оделся, вышел из истопки и направился в избу. За столом сидел Андрон в ожидании. Помолились, перекусили.

– Пойдём, провожу тебя, – и добавил: – Ефросинья и Феодосия ушли на озеро за рыбой. Вечером вернутся.

Долго ходили по лесу, пересекли болото и вышли к берегу озера; сразу увидел высокую сосну, где назначали ему встречу, простился с Андроном и быстро зашагал в её сторону. Через некоторое время вновь вышел на камышистый берег и удивлённо остановился: перед ним стоял незнакомый, невысокий и ладный отрок, который, смущенно улыбаясь, шагнул навстречу:

– Феодосия я, Фёдор!

Уткнулась к нему в грудь лицом, горячо обдавая молодым телом, потянула руками его голову к себе, жадно подставила губы.

Уже смеркалось, когда Фёдор добрался до сосны, увидел обрадованного племянника Андрейку, который взахлёб стал рассказывать об обнаруженной долблёнке, о поисках, о встрече со старцем Иоанном, который сказал, что ждать Фёдора нужно неделю, об отъезде Степана в починок и других новостях.

Утром появился Степан, обрадовался, передал коня:

– Садись, Фёдор Петрович! Поспешим в починок напрямую, скрываться нечего. Наши вы теперь, кержаки.

Добрались быстро, своим приходом обрадовав обозников и обитателей починка. Фёдор с удивлением увидел бывших ярыжек-соглядатаев: они были беззаботны и веселы. Подошёл Павел Тимофеевич, следом наставник. Поздоровались:

– Слава Богу! В дорогу пора, Фёдор Петрович, много собрали мягкой рухляди, за весь товар рассчитались с лихвой! – произнёс Килин, показывая взмахом на загруженные телеги.

К Макарьевскому монастырю добрались через несколько дней, подошли вечером, когда ярмарка уже притихла. Обоз разгрузили споро. Помощники ещё размещали меха, как посыльный прибежал и стал звать Фёдора к игумену Тихону.

Игумен, выслушав рассказ Фёдора о поездке, ските на острове, возвращении в отцовскую веру, переданных старцем Иоанном словах, задумался:

– Бог направляет нас на путь истинный, Он ведает о нас всё. – И, после длительной паузы, добавил: – Утро вечера мудренее, Фёдор Петрович.

Утром, сделав необходимые распоряжения, Фёдор попросил Андрейку пригласить Килина. Бывший стрелецкий пятидесятник, шагнув в келью, с порога произнёс:

– Фёдор Петрович, зашёл попрощаться. Домой ноне собираемся, в Лагуново.

– Как же так? Мы с тобой и не закончили разговоры ещё.

– Дак, кажись, всё рассказал, что знал. Разве только о дороге, на которой Семён да Матвей отбились от нас.

– Павел Тимофеевич, задержись, расскажи.

– Хорошо. Пойду предупрежу, что задерживаемся малость, – и вышел.

Фёдор в задумчивости прошёлся по келье, вспоминая детские годы, братьев младших, сестру: «Раскидала жизнь нас по разные стороны света: одни погублены, другие боями промышляют, а младшая и вовсе на польской земле. Да и я тоже скиталец. Семья в Москве и капиталу много, а мне всё покоя нет».

Килин вскоре вернулся, и Фёдор с волнением слушал его рассказ об изгнании стрелецких семей из Москвы и о переходе на Арскую дорогу, к Каме.

– Весной, в тот год, записали нас в дворцовые крестьяне, передали в приказ Казанского дворца да и отправили с подорожными своим небольшим обозом к месту указанного переселения: в особую Сарапульскую дворцовую волость Арской дороги Казанского уезда… – Начал было рассказ, но становился, запнувшись: – Дак ты знаешь всё, Фёдор Петрович, сам нас в путь отправлял.

Фёдор закивал:

– Рассказывай, рассказывай. Мне послушать интересно.

Килин неторопливо продолжил:

– Одежду стрелецкую поменяли на крестьянскую, чтобы царских и лихих людей не привлекать; с трудом расставались, всю жизнь носили, привыкли, как к коже своей. Сабли, пики да ножи, что были, попрятали под телегами от греха подальше: думали, уже не пригодятся, да просчитались. – Задумался, но потом оживился: – К нам в обоз по дороге прибилось несколько семей товарищей наших побитых. Многих в дороге встречали, а одни, зарёванные, как узнали, что стрелецкий обоз, так и пали на колени, молятся на нас: кричат в голос жёнки да детки, просят со слезами да молитвой: «.. Возьмите Христа ради с собой, пропадём одни, без мужицкого надзора…». Ребятишек пытались нам отдать. Ну, мы и пожалели, забрали с собой… Поход вели по всем правилам: мужиков да отроков взрослых выставляли в дозоры, остерегались сами и берегли семьи и имущество, охотились да рыбалили. Но на Муромской дороге проглядели, чуть до переправы на Оке не дошли. После уж узнали, что дальше казаки охраной стояли. К ним ближе надо было бы идти нам на ночёвку… Не дошли. Разбили стан ночевать, а под утро налетел с десяток мужиков, да нас частью и повязали. И крикнуть не успели. Думали, сторожа просмотрели, а оказалось, что налётчики лихие были. Только и они просчитались: Матвей, Семён и Осип Данилыч ужом проскочили под телегами, схватили припрятанное оружие, встали спинами и задали им страху. Мужики мечутся с дубинками вокруг, а те знай покалывают их. Вышел из-за дерев их атаман рыжий, смотрел, смотрел, да как свистнет, чтоб замерли все. А после загоготал во всё горло и говорит: «Узнаю своих. Вот вы, мужики, всё допытываете меня: а чем стрельцы лучше вас? Узнали тепереча! Здорово живёшь, Осип Данилыч!»

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.