— Откуда такие странные затеи?

— Оттуда, что ваша деятельность на морях далеко не всем по нраву! А ещё все эти вольнодумные мысли и суждения, высказываемые вами в частных беседах, привели к тому, что некоторые люди, которые вас хорошо знают, принялись выражать сомнения в том, что вы будете хорошим монархом для своих подданных. Говорят, что Павел Петрович в сравнении с вами — всего лишь безобидный резонёр, увлекающийся плац-парадами, а вот вы, как говорят, способны на всякие… безрассудства!

— Очень интересно, право! — задумчиво протянул я. — Как иногда полезно узнать мнение о себе со стороны… Однако, Ольга Александровна, у нас выходит какой-то неравноценный обмен! Я вам назвал и имя, и фамилию, а вы, как Сфинкс, говорите загадками!

— Александр Павлович, ну я же дама! Наш пол склонен вуалировать всё, что вызывает мужское внимание, иначе мы слишком скоро оказываемся вам неинтересны! Скажу одно — далеко вам искать не нужно!

И, пустив в дело стек, пепельноволосая Диана сорвала свою лошадь в галоп (немыслимое дело в дамском седле!) и унеслася прочь, оставив меня в глубоком раздумье.

Вот дьявольщина! И кто это мутит воду?

Зубовы? Может быть… Я у Платоши, как кость в горле: увёл у него Новороссийское генерал-губернаторство, да и много ещё чего… Но не думаю, чтобы Ольга сдала мне интересы родного брата! Да и Павел Петрович никогда не отличался благосклонностью к Зубовым…

Тогда кто? Опять происки Безбородко? Возможно, но где дипломат Безбородко, а где гвардия? Хотя, что там она говорила про «деятельность на морях»? Она могла не понравиться только одной стороне — Великобритании. И они, конечно могли вступить с Александром Андреевичем в контакт, тем более, что все там друг друга знают. Но, опять же: Безбородко для гвардии — ноль без палочки, залётный хохол, не имеющий в армейских кругах никакого веса. Нет, там кто-то ещё… некто, кого не надобно далеко искать! Тот, кто живет со мною в одном Зимнем Дворце, только этажом выше….

Мой воспитатель, Николай Салтыков.

Вот тут всё сходится. Он — президент Военной коллегии, и имеет понятное влияние и в армии, и в гвардейских частях столицы. Есть ли у нас открытые конфликты? Нет… хотя должны быть. Он глава военного ведомства, я — генерал-инспектор инфантерии. По долгу службы мои инспекторы постоянно проверяют положение дел и в гвардии, и в армейских частях, и постоянно всплывают те или иные злоупотребления или недочёты. Не так давно Михаил Илларионович Кутузов проверял состояние дел в войсках в Лифляндии, Эстляндии и Финляндии, и нашёл множество разной степени недочётов; уж если такой дипломатичный генерал обнаруживает злоупотребления, значит, их решительно невозможно скрыть! Салтыкову то и дело приходится оправдываться перед Императрицей, однако же при этом мы остаёмся добрыми друзьями… Или нет? А может быть, он просто пока помалкивает и ждёт, когда сможет разом «перевернуть доску», выиграв партию в свою пользу? Ндааа… Вот и подумай, что тут делать?

Весь остаток дня я посветил раздумьям о сложившейся ситуации, и к моменту возвращения в Зимний Дворец у меня уже был свой план.

Итак, пункт первый. Если заговор действительно существует и пустил корни, то происходит это именно в гвардии. Надо срочно наполнить её своими соглядатаями! Я должен знать всё, что происходит в полках, причем ещё до того, как это произойдёт!

Пункт второй. Гельсингфорс, в общем-то, не далеко, и ближайший путь туда идёт морем. А море в моих руках! Надо держать под контролем границы, и, если надо, быть готовым высадить десанты из моряков в ключевых точках местности.

Ну и, наконец, последнее, но не по значению. Нужно иметь противовес. Если вдруг появятся враждебные мне части — армейские или гвардейские, это уж всё равно — должны быть и безусловно верные мне войска! Мой Измайловский полк, мои матросы — кто-то, на кого я могу безусловно опереться… Способ не нов. И императрица Елизавета, и Екатерина щедро вознаграждали полки, проявившие верность. Отчего мне поступать по –другому?

И, оказавшись в Петербурге, первым делом я вызвал Антона Антоновича Скалона, штабс-капитана Измайловского полка. Скалон был моим «выдвиженцем» — ранее он служил в Иркутском драгунском полку, но, как толковый и храбрый офицер, был переведён мною в гвардию. А ещё ранее он числился сначала в Преображенском, а затем и в Семёновском полках русской гвардии… В общем, человек был со связями как раз в нужных кругах.

Обрисовав ситуацию, я предложил ему заняться её решением.

— Первое, Антон Антонович. У нас «Измайловская слобода» находится совсем рядом с квартирами Семёновского полка, да и Преображенцы совсем недалече. Надобно этим воспользоваться. Наверняка наши солдаты то и дело бегают к соседям за тем или иным, знакомятся, дружат, торгуют, выпивают… в общем, имеют всякие неофициальные связи в соседних полках. Надо подобрать самых сметливых и расторопных нижних чинов, и подговорить их поближе познакомиться с солдатами, преображенцами и семёновцами, которые выполняют обязанности денщиков и ординарцев у своих полковых офицеров. Пусть узнают, что болтают в офицерских собраниях, на караулах, на квартирах… Посулите хорошее вознаграждение, милость верховной власти, и пусть докладывают регулярно, что там, чёрт побери, происходит!

Скалон внимательно записывал.

— Другое, дражайший Антон Антонович. Те же нижние чины Измайловского полка должны всячески расхваливать порядки, в нашем полку существующие. Запрет телесных наказаний, потёмкинскую униформу, тулупы и валенки в караулах, новые пайки… Опять же, каменные казармы начали строить — надо бы это ускорить! Надо, чтобы при угрозе выступления против меня мятежные офицеры оказались бы без солдат!

Третье. Я. конечно, знаю, что дворянина трудно подговорить на информирование о том, что задумывают его товарищи. Ложное чувство гордости не позволяет иной раз нашим офицерам исполнить свой долг, разоблачив гнусный заговор до его исполнения. Но надобно всё же найти таковых, кто поставить свой гражданский долг выше сословных предрассудков! Возможно, кто-то сильно проигрался в карты и нуждается во вспомоществовании; или обойдён по службе, или желает перевода — да мало ли что может быть! Надо искать таких в гвардейских полках и чрез них держать под контролем настроения среди офицеров… Вы, Антон Антонович, служили и в Преображенском, и в Семёновском полку, а значит, вхожи в их офицерские собрания. Походите там, приглядитесь… Только не надо излишне нажимать, прежде всего важна осторожность!

* * *

Антон Антонович принялся за дело, и вскоре ко мне потёк ручеёк информации. Оказалось, офицеры гвардейских полков очень обеспокоены моей кампанией по наведению порядка: как генерал-инспектор, я уволил всех «недорослей», что ради выслуги лет числятся в полках, не достигнув меж тем надлежащего возраста. В одном Преображенском полку таких оказалось более трёх тысяч! Также, многих насторожило введение в Измайловском полку потёмкинской формы: любимая солдатами, она почему-то не пользовалась популярностью среди офицеров. Не нравились и мои требования ввести в экзерцицию суворовские инструкции, проводить регулярные стрельбы, а также принятые теперь проверки, когда нижних чинов проверяемого полка вызывают и строго допрашивают, какое именно довольствие они получали за последние месяцы, и, особенно, какова была в это время действительная смертность… Доходило уже до такого, что проверяющие «заимствовали» солдат из соседних полков, чтобы скрыть недостачу в людях!

Ну а, кроме того, в офицерской среде начали циркулировать различные глупые слухи — что я лишу всех поместий, посадив на голое жалование, что я отменю Жалованную грамоту и заставлю служить пожизненно, как при Петре Великом, и даже.что заставлю всех бриться наголо, как в целях борьбы с насекомыми практиковал я это на флоте! Ну и, одновременно, пошла вдруг какая-то голимая пропаганда в пользу «обиженного развратными фаворитами» несчастного Павла Петровича… Угу, знали бы они, как этот бедняжка их при случае скрутит!