Вовремя заметив новых гостей и поправив перчатку у локтя, я с улыбкой подала руку следующему вошедшему.

– Виктор Степанович, Ольга Николаевна, добро пожаловать.

– Стефан Маркович, Ульяна Петровна, благодарим за приглашение. – Барон Лесков, чьё имение располагалось по соседству с нашим, нынче был при мундире. – Мы сердечно поздравляем вас с обручением.

Пока они с женой раскланивались со Стефаном, за их спинами едва не подскакивала Татьяна – верная моя подруга по играм в Горлицах. Дождавшись соблюдения всех приличий и представления Стефану, она конечно же под благовидным предлогом утащила меня за статую, что стояла в углу.

– Уля, я так рада за тебя! Шикарное платье, бордо тебе безумно к лицу. Я так переживала! Так хорошо, что твоего Стефана успели найти. А это его подарок на помолвку? Какая прелесть!

– От него. – Я коснулась изящной броши в виде медальона со множеством завитушек и крупным рубином. – Это часть семейного гарнитура. Он обещал подарить остальное на свадьбу.

И как-то само собой захотелось улыбнуться: Стефан так смущался, вручая подарок, и прикалывая его к платью.

– Ещё бы не понравилась! Изумительная работа! Верно, и не наших мастеров вовсе. Но это пустое, Стефан Маркович-то тебе как?

– Он… Он хороший.

Я сдержалась, чтобы не посмотреть на жениха. И так сегодня с него глаз не свожу, совершенно непристойно.

– Хороший? Уля, это твой суженый! А ты просто говоришь, что он хороший?!

Слава Ваятелю, Татьяна всё же блюла приличия и возмущение своё высказывала почти что шёпотом.

– Я с ним виделась лишь на обеде да сегодня.

Вновь начала поправлять перчатку и сама себя одёрнула: дурная привычка.

– Ну что ж, сегодня у вас будет довольно времени познакомиться. Жду твоей записки после, хозяюшка.

Подруга подмигнула и поспешила к отцу, который оглядывался в поисках неё у входа в столовую.

До сих пор не перестаю удивляться, как с таким живым характером и бурными эмоциями подруге удалось ещё в шестнадцать полностью управиться со своим даром. Благодаря этому, Татьяна тогда уже год посещала взрослые собрания и чувствовала себя на них совершенно свободно.

Со стороны лестницы вновь послышались приближающиеся голоса, и я поспешила вернуться к оглянувшемуся на меня Стефану. Гости всё шли, а мысли мои были о Таниных словах. И о сомнениях вечера после смотрин. Всё говорило о том, что общаться с Марком Прохоровичем и баронессой будет непросто, а ведь вскоре нужно будет жить в их доме. На днях мне даже подумалось поговорить об этом с матушкой, но не решилась. В голове тогда зазвучали слова бабушки из далёкого детства: «У ваших родителей, юная графиня, и так достаточно тревог. Государева служба – это не платочки вышивать. Да и с хозяйством справиться посложнее ваших уроков будет. Не доставляйте им дополнительных неудобств». Кажется, в тот раз мне не хотелось прекращать прогулку в саду ради очередных наставлений в этикете.

Но всё это было не к месту, и я постаралась отбросить пустые тревоги. Благо пришли князь и княгиня Ястребовские – губернатор и его жена. Батюшка как предводитель губернского дворянского собрания имел с князем общие дела, да и в целом отзывался о нём весьма уважительно, поэтому подошёл вместе с матушкой встретить гостей лично.

Ястребовские прошли в гостиную, а по лестнице уже поднимались служивые.

Ради установления добрых отношений между кровным и служивым дворянством ещё батюшка нынешнего императора Иоан III повелел обеспечить на всех торжественных событиях присутствие представителей обеих ветвей. Приказ блюли со всем усердием, но отношения с тех пор улучшились не сильно. «Делегатам» редко были рады и об их удобстве беспокоились не особо. Батюшка же к служивым относился ровно, предпочитая дать каждому возможность себя зарекомендовать. С достойными людьми не стеснялся поддерживать добрые отношения. Приглашение на мой помолвочный бал выписали на имя кмета Цаплевича Фёдора Федотовича с позволением взять с собой ещё одного человека. Сопровождал его в итоге некий юноша лет девятнадцати на вид, выше на полголовы, с офицерской выправкой и прихрамывающий на правую ногу. Помогал себе тростью.

Я постаралась не выдать своего удивления, но в такие годы и калека? Ещё раз обратилась взглядом к лицу ярина с не особо примечательными чертами: высокий лоб, прямой нос, узкие губы. Он совершенно не выглядел страдальцем или нуждающимся в помощи. Хотя, кажется, испытывал некоторую неловкость. Впрочем, то могло быть из-за излишнего интереса публики.

Батюшка с матушкой оставили губернаторскую чету и задержались встретить служивых вместе с нами во избежание недоразумений.

– Ваше Сиятельство, Ваше Благородие, – Цаплевич по очереди поздоровался со мною и Стефаном.

Он был мне знаком. Этот человек не раз заходил по делам к батюшке в городской дом, бывал и в Горлицах. Фёдор Федотович был ростом чуть повыше моего, годами ближе к шестидесяти и носил пышные бакенбарды до самых плеч по давно устаревшей моде. Его всё ещё тёмные волосы всегда были аккуратно уложены назад, а карие глаза смотрели на собеседника с таким интересом, словно именно ради этого человека он и пришёл. В тёмно-зелёном форменном мундире и с тростью сегодня Цаплевич выглядел весьма элегантно. Прежде батюшка отзывался о нём с уважением и даже один раз сожалел, что такой человек не родился в истинно благородной семье. К такому отзыву стоило прислушаться, потому я улыбнулась гостю вполне искренне.

– Позвольте от всей души поздравить Вас со столь важным событием.

Не зная говорящего, жених не мог ответить на поздравление, и батюшка поспешил на помощь.

– Стефан Маркович, представляю Вам Его Высокоблагородие полицмейстера Сужгорода Цаплевича Фёдора Федотовича. А это – Его Благородие Вреков Стефан Маркович.

– Весьма рад познакомиться. Сердечно благодарю Вас за поздравления, Ваше Высокоблагородие.

Стефан со всей приветливостью пожал руку Цаплевичу. Не стоило и сомневаться, что завтра о том будет знать весь свет: приход служивых на такие приёмы никогда не оставлял общество равнодушным. Вот и теперь в передней самым естественным образом собралась большая часть гостей.

– Мне также очень приятно принять Ваши поздравления. – Я ещё раз улыбнулась и одарила гостя традиционным поцелуем в лоб.

– Фёдор Федотович, представьте вашего спутника. С этим молодым человеком нам ещё не доводилось встречаться. – Матушка источала доброжелательность и отработанную годами учтивость.

– Конечно же, Ваше Сиятельство. Представляю вам Его Благородие ярина Танича Макара Дмитриевича.

Названный молодой человек также при зелёном мундире поклонился чётко, как перед старшим по званию.

– Макар Дмитриевич – весьма перспективный работник нашего ведомства, хоть и может показаться вам излишне юным. Впрочем, вы, Пётр Афанасьевич, как мне известно, с ярином уже знакомы.

Я уже приготовила слова вежливой благодарности, но Стефан не спешил подавать Макару Дмитриевичу руку. Смотрел растерянно, то и дело переводя взгляд с гостя куда-то за спины собравшихся вокруг людей, словно что-то выискивая. На лицах моих родителей также читалась напряжённость, один лишь Фёдор Федотович держался свободно.

И почему-то сочетание «ярин Танич» казалось мне знакомым, только никак не вспомнить откуда.

– Господа, что же Вы всё в передней беседуете? – Марк Прохорович вышел из парадной столовой и уже от дверей посчитал нужным присоединиться к разговору. – Довольно внимания этим ремесленникам, высокому обществу не терпится начать бал. О, я вижу нынче в этом доме соберётся не такая блистательная публика, как ожидалось: к нам проник разжалованный офицер! Разве ваш врач, ярин Танич, не сказал вам беречься от всяческих волнений?

Макар Дмитриевич разом побледнел.

Я почувствовала, как налились жаром щёки. И конечно же, тут же вспомнилось, что именно ярин Танич был тем свидетелем, что обвинял Марка Прохоровича в злодействе. Неприятнейшее совпадение! Но разве было достойно оскорблять его за это, ведь ярин наверняка хотел лишь справедливости? Да ещё называть служивых ремесленниками?! Было ужасно стыдно перед пусть и не истинно благородными, но достойными людьми, раз уж они сумели выслужиться до чинов. Хотелось бы обернуть всё неудачной шуткой, но с такими словами это было невозможно. Я совершенно растерялась.