23 изока1 7394 от с.м.

г. Белая Вежа

– Доброго дня, господа. Начнём же.

По сенатской зале для больших заседаний гулко прокатился грохот двигаемых стульев. В последовавшей тишине неловко отзвучала пара запоздавших скрипов.

На фоне достойнейшего общества всеобщего дворянского собрания недавно назначенный обер-секретарь тридцати лет от роду мог бы считаться юнцом. Однако положив подрагивающие пальцы на свою трибунку, барон Орешенский голосом был твёрд и на уважаемое собрание смотрел прямо. Сегодня это давалось тяжело. Оно и не удивительно, учитывая Их самоличное присутствие.

– Согласно известному всем порядку, первейше обязаны участники заседания отметиться в соответствующих журналах.

По последнему слову его помощник двинулся вдоль полукруглого стола, мимо сенаторов в парадных бордовых мундирах к месту председателя и с поклоном предоставил Его Величеству соответствующую бумагу. Михаил Иоанович широким размахом вывел именной вензель, передал журнал далее и, с некоторым любопытством, вновь взглянул на обер-секретаря.

Поговаривали, что Его Величество ни разу, до сего дня, своим вниманием заседания Благородного Сената не жаловали.

Зала начала наполняться гулом заскучавшего общества. Как и многие другие, обер-секретарь бросил недовольный взгляд в сторону министерских кресел. Их расположили вторым широким полумесяцем позади полукруглого стола сенаторов. Служивые в зелёных с серебряным шитьём мундирах были приглашены из доверия Государя и важности повода, хотя эта занятная ситуация их вовсе не касалась.

Вновь прокатилась по зале волна звука от двигаемых кресел и стульев. Обер-секретарь вместе со всеми поднял голову к небольшой галерее и тут же склонился в пояс: Их Императорское Величество Дария Петровна с Их Императорскими Высочествами Сергием Михайловичем и Христиною Михайловною также почтили общество своим присутствием.

Должным образом поприветствовав свою жену и детей, оставшихся в креслах наверху, Его Императорское Величество вновь занял место председателя.

Выпрямившись, обер-секретарь не удержался и постарался незаметно отереть ладонь о мундир.

– Позволено переходить к решению тех вопросов, что вынесены на сегодняшнее заседание. Мне доверено зачитать Записку по следующемуся делу баронессы Врековой Ульяны Петровны, урождённой Быстрицкой.

Собрание притихло и насторожилось.

– Рассматриваемое нынче дело было адресовано для тщательного и всестороннего изучения в Сенате высочайшим повелением Его Императорского Величества Михаила II Иоановича. – Император благосклонно кивнул, подтверждая озвученное. – Суть же вопроса такова…

И обер-секретарь зачитал недолгую, но чёткую и со вкусом составленную бумагу, из которой следовали непривычные для уважаемого общества обстоятельства. Пятнадцатого лютого,2 уж четыре месяца до сего дня прошло, баронессой Врековой была направлена нижайшая просьба к Его Императорскому Величеству. Одного этого факта оказалось довольно, чтобы многие уважаемые главы родов с укором поджали губы, а некоторые даже покачали головой: «Самостоятельно обращаться? Неужто ни одного доверенного мужчины в округе не осталось?»

Баронесса Ульяна Врекова просила для всех кровных дворян права расторжения брачного союза! Только если имеется опасность для их жизни или иных особых случаях, и всё же. Помня о невозможности для суженых друг другу совершенной независимости, предлагала заключение договорённости меж бывшими супругами о необходимой частоте встреч. Откровенно говоря, звучало это как совершеннейший разврат. Кроме того, баронесса просила дать возможность девицам учиться владению даром наравне с юношами. А также взять под патронат короны исследования её мужа в связи с чрезвычайной их важностью для кровного дворянства. Последнее, в свете подробностей всем известного дела, удивляло более всего.

– Если ни у кого нет вопросов по существу направленной баронессой Ульяной Врековой просьбы, предлагаю уважаемым председателям комиссий перейти к прениям.

Поднявшийся шум прениями можно было назвать лишь по недоразумению. Однако во мнениях все были довольно единодушны.

– Да в конце концов, уважаемое собрание! – статный мужчина в зелёном мундире с двумя рядами медалей и в красной орденской ленте, до этого момента сдерживавший свой командный голос, зычно заговорил на всю залу. – Произошедшее воистину ужасно, но это лишь единичный случай! Предлагаемое же баронессой приведёт к развращению нашего общества и Ваятель знает каким ещё последствиям!

Это был Его Высокопревосходительство министр народного просвещения Баранович Иов Константинович.

Многие кровные дворяне не сдержали ироничных улыбок. Служивым ли осуждать? Когда титулов не имели, жили как простые с разводами и прочим. А как дедушка нынешнего императора им дворянство учредил, так сразу простые порядки отринули. Никаких сил ведовских у них нет, суженых тоже, а и в этом кровным подражать пытаются. Даже отцы церкви, сидевшие в своих белых хламидах чуть позади императора, недовольство своё обозначили гораздо умереннее.

– Во время прений, как мне помнится, просителю дозволяется свою просьбу защищать.

Негромкий, но уверенный голос Его Императорского Величества с лёгкостью перекрыл все остальные. Обер-секретарь невольно глянул на императорскую корону. Говорят, каждый камень в ней артефактный, и точного количества их не знает никто. Но усиление голоса среди наложенных заклятий точно имеется.

– Полагаю, будет справедливо, если мы пригласим сюда Её Благородие, присутствующую в этой зале.

Среди рядов кресел кровного дворянства поднялась молоденькая девушка лет восемнадцати и ровным уверенным шагом двинулась к трибуне. Придворное платье чёрного бархата по белому атласу, для девицы совершенно неподходящее, на изящной фигурке смотрелось весьма уместно и ни разу не эпатажно. Личико её с совершенно пропорциональными и аккуратными чертами казалось почти детским, особливо в обрамлении пшеничных кудрей. Несмотря на всеобщее внимание, держалась она совершенно свободно. Переливалось золотое в тон шитью на лифе кружево дворянского венчика. Хрустальный подвес на бархатной ленте, завязанной вокруг шеи, отсвечивал голубым. То вызвало множество толков в столичном обществе пару месяцев назад, однако нынче никто не смел и слова шепнуть вслед проходящей.

– Ваше Величество. – Девушка склонилась в изящном реверансе.

– Встаньте баронесса. – Император поднялся, вынуждая к тому всех прочих. – Мужчины, сравнимые с вами храбростью, стоят сейчас по обе стороны меня, приветствуя вас не только как женщину, но и как равную им. Найдётся ли в этой зале ещё один стул? Я разрешаю вам, баронесса Ульяна Врекова, сидеть в Нашем присутствии и при разговоре с Нами.

Обер-секретарь спохватился и махнул помощнику. Стул пришлось отдать свой, чтобы не заставлять Его Величество ждать. Поставили его чуть сбоку от трибуны, дабы та не закрывала говорящую от монаршего взора.

– Это большая честь, Ваше Императорское Величество, благодарю Вас.

Баронесса ещё раз исполнила реверанс и села на самый краешек предложенного стула. Вслед за ней занял своё место император, а затем и все остальные.

– Прошу, баронесса. Объясните нам те причины, что заставили вас обратиться к Нам со столь необычной просьбой.

– Как прикажете, Ваше Императорское Величество. Однако на то потребуется много времени, ведь эти причины происходят из подробностей случившегося со мной.

Девушка не была излишне бледна, не трепетала ресницами и не сжимала пальцев. В безупречной осанке читалось лишь спокойствие, и обер-секретарь в который раз удивился её самообладанию.

– Говорите свободно, Ульяна Петровна. Полагаю, никто более не планировал на сегодня никаких важных дел.