Оставалось ждать.

Парные артефакты в виде лепестков цветов батюшка как-то преподнёс всем дамам в доме на Новый год. Вторая брошка из моей пары была у Поленьки. Сейчас она должна была засветиться, показывая, что мне очень нужна помощь.

К сожалению, мгновенно перемещать артефакт не умел.

В ожидании я постаралась принять свободную позу в креслах у окна и продолжила тереть лепесток безо всякого смысла. На миг захотелось воспользоваться своим даром, и тут же стало тревожно. Нет, нельзя. Совершенно нельзя. Фокус с хлопком был открыт мной случайно сразу после проявления ведовских сил. Нужно было призвать свой дар, представить желаемого человека, ухватить одну из ниточек энергий, выходящих из живота, скатать в узелок и хлопнуть, поместив его между ладоней. Тогда в голове у того человека возникал высокий звук, а после начиналась сильнейшая головная боль. Я назвала это «зовом» и поначалу пыталась так дозваться близких, но матушка самым серьёзным образом запретила повторять что-то подобное и, упаси Ваятель, пробовать новое.

На занятиях Серафим Вячеславович объяснял нам с Соней многое про дар, но всё же лишь основы: истинно благородной девице ни к чему учиться ведовству. Это больно и возможно только после восемнадцатилетия и неизбежного замужества, а у семейной женщины и так достаточно дел. Потому я всё ещё не представляла, как у меня выходит «звать».

Наконец-то в дверь приёмной постучались. Дождавшись разрешения, горничная вошла в комнату.

– Поля, у меня есть некоторое поручение для тебя. Мне нужно, чтобы ты нашла способ передать одному человеку мою записку.

– Разумеется, барышня. Я могу передать её с посыльным Марфы Григорьевны.

– Мне бы не хотелось, чтобы кто-то ещё знал о моей записке. – Я старалась сохранить невозмутимость, но то и дело отводила взгляд.

– Это поклоннику что ли? – Поленька удивлённо распахнула глаза.

– Нет! Откуда… Откуда ты это взяла?

Едва удерживаемая маска невозмутимости слетела вовсе.

– Ваше Сиятельство, как же так!

– Я… – Уже начала подбирать себе достойное оправдание, но остановилась, выдохнула. Не мне оправдываться перед прислугой. – Поля, меня не интересует твоё мнение.

– Простите, Ваше Сиятельство. – Поленька присела в книксене.

– Встань. Надеюсь, мне не придётся одёргивать тебя вновь. Мне нужно, чтобы ты передала мою записку… Мужчине. И чтобы об этом никто не узнал. Я не знаю, где он живёт, но знаю, где его можно встретить в городе. Это написано на конверте. Ты сможешь выполнить моё поручение?

– Да, Ваше Сиятельство. – Только сейчас Поля решилась поднять глаза. – Я передам его с моим братом.

– Повторюсь, об этом никто не должен узнать.

– Поверьте, он никому не расскажет! Ваятелем клянусь!

Брат может быть любопытен. Но, и правда, не с посыльным же передавать.

– Возьми. – Я достала из одного из ящичков приготовленную записку в конверте и подала её Поленьке. – Это действительно очень важно для меня. И, надеюсь, ты понимаешь всю деликатность ситуации.

– Всё понимаю, Ваше Сиятельство. Вы можете мне доверять, – горничная смотрела прямо, ни на миг не отводя взгляда.

– Тогда иди, ничего больше мне пока не нужно.

Очередной книксен, и Поля вышла из комнаты, а у меня наконец-то получилось расслабленно выдохнуть. Кажется, горничная удивилась, увидев адрес на конверте? Впрочем, вряд ли она ожидала, что интересующий юную барышню мужчина может находиться в полицейской управе.

***

12 травня 7393 г. от с.м.

пригород Сужгорода

Придумать всё так, чтобы на прогулку меня отпустили с одним старым Прохором в роли грума было не слишком сложно. У него я с двенадцати лет училась конной езде, и теперь в седле держалась совершенно непринуждённо, даже брала невысокие барьеры в манеже в Горлицах. Прохор легко разрешал мне верхом на Яке пройтись шагом в одиночестве по полю близ Берёзовоого мара, тем более, что поля эти к северу от Сужгорода были изъезжены нами также хорошо, как окрестности имения. Сам оставался у дороги, лишь приглядывая издалека.

Любимый мой буланый жеребец Яктылык нынче так обрадовался прогулке, что никак не хотел стоять на одном месте, всё желал пойти рысью. Я в очередной раз его осадила и, пытаясь успокоить, потрепала гриву. Тот лишь недовольно фыркнул и наклонился к траве. Теперь казалось, что цветущее по весеннему времени разнотравье интересует его больше собственной хозяйки. Вредина!

Прогулка затягивалась. Степь была хороша – на небе ни облачка, травы стелются, рощица вблизи легонько рябит дрожащими от ветра листиками. И никого! Вздохнула уже раз в пятый за последний час.

Может, не смог приехать?

Поленька клялась, что всё передала.

Подобрав поводья, легонько стукнула Яка хлыстом по боку, заставляя оторваться от сочной травки, и направила его ближе к роще.

– Было бы странно ожидать иного от того, кто оговаривает достойное семейство. Да, мой хороший?

Жеребец фыркнул и тряхнул головой из стороны в сторону.

– В любом случае мне нужна помощь, а он всё же благородный человек. Но дольше пяти минут я более ждать не намерена.

Як только фыркнул и продолжил щипать траву.

Я вновь обвела взглядом степь.

Привиделось?

Чуть приподнялась в седле: из-за дальнего края рощи показалась движущаяся точка. Точно всадник, но тот ли? Дёрнула поводья, отвлекая Яка, но буланый даже ухом не повёл. Потянув повод сильнее, подобрала его и развернула коня в сторону скачущего всадника.

– Проедем навстречу. Или не стоит, вдруг кто-то чужой?

И опять потянулась погладить лошадиную шею. Ощущение мягкой короткой шерсти, тепла под рукой успокаивало.

Всё-таки это был ярин.

Руки сами собой потянулись поправить складки на светло-голубой хлопковой юбке амазонки, застегнуть верхнюю пуговку жилета в тон, одёрнуть рукава белой сорочки.

В седле Макар Дмитриевич держался весьма уверенно. Судя по всему, хромота ему не мешала.

– Добрый день, Ваше Сиятельство! – Ярин коснулся двумя пальцами козырька форменной фуражки в приветствии. Мышастая кобылка типичных булацких статей никак не могла успокоиться, и ярин повёл её шагом вокруг моего жеребца. Не слишком длинноногая, но должна быть весьма выносливой. И очень ухоженная.

Батюшка всегда учил: по лошади можно многое сказать о её хозяине.

– Прошу прощения за задержку, вырвался к Вам, как только смог.

– Благодарю, что откликнулись. – Я постаралась вложить в голос достаточно холода. Да, ярин спешил, это понятно хотя бы по пыли на чёрном кафтане и синих шароварах, однако опоздание на час оправдать было сложно.

– Вы просили о помощи, я не мог не явиться.

Достойные слова.

Блеснуло, привлекая внимание, серебряное шитьё на погонах – три звезды на светлом фоне. Значит, Его Благородие – участковый пристав. Не так уж мало для такого молодого человека.

– Радостно знать, что на Вас можно положиться.

Ярин Танич вежливо молчал, а я вдруг поняла, что слова как-то не складываются.

– Дело в Ваших словах об опасности, связанной с семьёй Врековых. В нашем доме начали случаться странности. У меня пропали некоторые вещи.

И как продолжить? Если начать рассказывать про потерянные платки, то звучать это будет презабавно. Макар Дмитриевич мне про убийства рассказывал, а тут платки да туфля.

– Вы считаете, что эти пропажи могут нести угрозу для Вас? – ярин подобрался будто охотничий пёс.

– Да. То есть нет! Макар Дмитриевич, я всё ещё уверена, что Ваши подозрения по поводу рода Врековых беспочвенны. – Эти слова Таничу не понравились, он нахмурился и недовольно поджал губы. – Однако, у меня пропали несколько вещей. Пара платков, туфелька. Возможно, у Вас получится мне помочь.

Я старалась говорить как можно твёрже и ещё сильнее выпрямилась в седле. В конце концов, перед ним кровная дворянка из древнего и уважаемого рода! Весьма некстати ветер принялся играться с вуалью на шляпке, пришлось её поправить, а после ещё раз.