– Нет, всё в порядке. – Улыбка получилась весьма естественной.

– В таком случае пора закрывать бал? Осталось лишь передать веер?

Стефан подал мне руку.

– Да, всё уже готово. – Коснулась пальцами ладони жениха, и мы вместе прошли в центр залы. Туда же подошли родители и Марк Прохорович с женой, которую за весь вечер вряд ли кто заметил.

Стефан успешно справился с выражением общих благодарностей всем гостям. Всё это время я не могла перестать поглядывать в сторону его отца, опасаясь неуместных замечаний. Кмет Цаплевич и ярин Танич весь вечер вели себя исключительно достойно, а случай в передней и без этого был просто ужасным. К счастью, Марк Прохорович лишь довольно улыбался и свысока поглядывал на окружающих.

После этого слово было передано матушке, которая выразила свою признательность гостям и пригласила Соню.

Сестра вплыла в залу лебёдушкой. В лёгком розовом платье и с простой причёской казалась она невиннее ангела. Лишь очень внимательный человек заметил бы её рассеянный, почти что потерянный взгляд. Гости собрались кругом и я отдала ей веер. Соня поклонилась. Из гостей прямо напротив меня оказался барон, и вновь он смотрел на сестру странным липким взглядом. Неприятным, словно паутина, в которую случайно попал рукой.

– А теперь, дамы и господа, приглашаю Вас на последний вальс вечера! – Стефан вновь взял слово.

Согласно традиции, последний танец бала хозяева танцевали с гостями.

– Ульяна Петровна?

Я обернулась.

– Могу я пригласить Вас на танец?

Ярин Танич смотрел решительно. Подумалось, что это слишком почётно для служивого, но… Стефан уже пригласил на танец супругу губернатора и на меня не глядел. А внутри поддевала коготком сердце совесть.

– Да, конечно, Ваше Благородие.

Ярин слегка поморщился.

– Макар Дмитриевич, если Вы не против.

Я с улыбкой кивнула, приняла предложенную руку. И вдруг вспомнила, что ярин хромает.

– Заранее приношу извинения, Ульяна Петровна. – Он провёл меня чуть в сторону от центра залы и аккуратно положил руку на спину ниже лопаток. – К сожалению, меня вряд ли можно считать хорошим танцором.

Что ж, оставалось лишь устроить вторую руку на его плече и, как и требует этикет в танце, просто довериться партнёру. Ярин Танич повёл несколько нервно, чуть торопясь, но через пару тактов, видно, взял себя в руки. Мы действительно кружились под звуки вальса, хоть и не быстро, и не отходя далеко с одного места. Ярин не просил о снисхождении. Это было достойно.

– Вы зря наговариваете на себя, Макар Дмитриевич. Признаться, я уже несколько устала, а Вы вальсируете крайне деликатно, – сказала, практически не кривя душой.

Ярин Танич коротко улыбнулся, но тут же решительно сжал тонкие губы. Взгляд его карих глаз стал острым.

– Спасибо, Ваше Сиятельство. Впрочем, мне бы хотелось поговорить с Вами в некотором роде по делу.

– По делу?

– Я должен предупредить Вас о некоторых своих подозрениях.

Макар Дмитриевич ещё более посерьёзнел, и вдруг стали заметны морщинки на его лице. Между бровей. У рта. А ведь ярин не сильно старше меня.

– Как Вы знаете, я работаю в полицейском управлении. По некоторым личным обстоятельствам несколько лет назад я заинтересовался семьёй барона Врекова.

Неожиданная слабость защекотала ладони.

– Фёдор Федотович считает, что у меня недостаточно доказательств… Впрочем, сейчас не об этом. Не знаю, слышали ли Вы, но среди родственников вашего жениха умерло семь девиц. И я имею подозрения, что это неслучайные события.

Почему он сейчас говорит об этом? И почему семь?

– Постойте. – Нужно было сдерживаться, говорить спокойно, и из-за этого голос дрожал. – Мне известно о том скандале, но я не понимаю, к чему сейчас о нём вспоминать?

– Я считаю, что смерти девушек были насильственными.

– Но Особый отдел завершил расследование.

Мне казалось, что я совершенно спокойна, но, видно, на самом деле это было не так. Голос решительно настроенного до этого ярина дрогнул.

– Я… Я считаю… Ради бога, Ульяна Петровна, простите. Вам бы не стоило это слышать, но речь идёт о Вашей жизни. Я знаю, что тех девиц убили. Следствие было недостаточно тщательным. Всему причиной одержимость или, может, ритуал…

Вокруг проявилась, поплыла разноцветная яркая пряжа энергий.

– У Вас есть доказательства?

Ярин Танич нахмурился.

– К сожалению…

– Нет. У Вас их нет. Потому что подобное невозможно. Это лишь Ваши домыслы. – Отступив на полшага, опустила руки. – Ваше Благородие, в нашей семье всегда старались не делать различий между кровным и служивым дворянством, Вы показались мне достойным человеком. Но сейчас я начинаю думать, что это было ошибкой.

Последние слова переплелись с финальными звуками скрипки, и музыка закончилась.

– Всего доброго, ярин Танич.

Гости расходились не торопясь, а мне так хотелось наконец оказаться в своей комнате. От корсета ныло тело. Давила каждая шпилька в волосах. В голове каким-то безумным хороводом всплывали обрывки сегодняшних разговоров, от этого было почти физически тошно. Еле удалось дотерпеть до проводов последнего гостя.

Однако как ни хотела я поскорее отдохнуть после бала, в итоге только маялась бессонницей. Уже с полчаса как Поленька помогла мне переодеться ко сну, разобрать причёску и совершить прочие обязательные ритуалы, а не спалось. Карусель мыслей никак не желала останавливаться. Уже думала в очередной раз погасить канделябр на прикроватной тумбочке и снова попытаться уснуть, но в дверь постучали.

– Войдите!

– Уля, ты ещё не спишь? – В комнату вошла матушка. – Я ходила младших проверить и решила зайти к тебе. Ты сегодня под конец была совсем не своя. Это из-за барона Врекова?

– В некотором роде. – Поправила одеяло. Поток мыслей остановился на сумбурном рассказе ярина Танича, но это же глупость совершенная! Что о том говорить. – Скорее из-за Стефана. Мама, он ведь ничего не сказал даже. Мне кажется, он вообще без разрешения отца не говорит.

Внутри всё сжалось.

Мне не хотелось волновать родных, но на миг поверилось, что…

Матушка села на край постели и тихонько вздохнула.

В окно стукнулся мотылёк, прилетевший на свет, немного побился и улетел куда-то в сумерки.

– Дорогая, послушай меня. – Я взглянула на мать, та смотрела, не скрывая сочувствия. – Не стану говорить тебе, что всё будет хорошо. Ты ведь в переписке с Прасковьей?

Кивнула в ответ. Иногда мне нечего было написать старшей сестре, но у той было не так много людей, с которыми она могла откровенничать. Потому отвечала ей регулярно и старалась быть внимательной в каждом слове.

– Тогда ты знаешь, что её семью сложно назвать счастливой. Тем не менее я не устаю благодарить Ваятеля за судьбу Прасковьи, ведь даже среди сестёр твоего отца бывали трагические случайности. – Речь матушки была тихой и мягкой, будто она пыталась заговорить все мои тревоги и боли. – Я бы хотела, чтобы твоя семья была подобна нашей, но не нам спорить с волей Ваятеля. Он дал тебе суженого, а тебя послал ему. Лишь твоя ведовская сила подойдёт ему, и лишь его – тебе. Вы спасёте друг друга. И я буду вечно благодарна Ваятелю за то, что ты останешься жива после своих восемнадцати лет. И ты должна.

Показалось, что тело лишилось и последних сил.

– Мама…

– Я понимаю, как это звучит, но есть вещи, которые нам неподвластны. Их нужно просто принять. Ты не сможешь жить без Стефана. Тебе придётся мириться с его семьёй.

– Но я не хочу! – Думала заявить решительно, но получилось как-то жалобно.

– Понимаю. Только боюсь, у нас всех нет выбора.

Матушка пересела поближе к изголовью, потянулась обнять. Я послушно поднялась с подушки навстречу.

– Мы все тебя любим, дорогая. Мы обязательно поможем всем, чем только будет возможно.

Чем возможно?

После ухода матушки стало ещё горше. Тело будто само сжалось на кровати в комочек. Горло свело, но ни один всхлип не нарушил тишину комнаты.