Другим, пожалуй, самым мощным и перспективным направлением исследования живого являются подходы, не нарушающие его структуры не только на макро, но и на микроуровнях. Они в принципе не вторгаются в органическое тело. Это направление включает в себя различные способы имитационного моделирования, когда структурные связи переносятся на новый субстрат. При последующих любых манипуляциях первичный предмет, в случае живого – органическое тело, остается нетронутым, неповрежденным, так как все изменения происходят с его структурным аналогом. Возникает феномен «функционального бытия». На этот путь одна за другой сворачивают разные отрасли естествознания, в том числе биологии и даже медицины. Занимаясь, например, биосемиотикой, математической экологией или искусственным интеллектом, то есть проблемами жизни, можно не прикасаться ни к одному органическому субстрату. Можно и не видеть, не представлять ничего живого, были бы какие-то параметры. Сначала снятые с реальных форм, а потом условные, заданные.
С подобным типом познания связано функциональное определение живого, на него опираются критики традиционной теории эволюции, обвиняя ее в «водно-углеродном шовинизме». Этим питаются все космические трактовки происхождения жизни, отождествляющие ее с разумом, а также логически отсюда вытекающие предложения отказаться от «белково-нуклеиновго центризма». Быть, жить – всего лишь функционировать и меняться; все определяется уровнем организации, а не субстратом, не телом – такова идеология имитационного познания, слепком с которой является техницистская и информационно-компьютерная по своей сути современная наука.
Полное, адекватное себе выражение, имитирующее моделирование нашло после появления нано и нейрокомпьютерных технологий, позволивших поставить задачу воспроизведения высшего свойства земной жизни – человеческого сознания. Его стали рассматривать в качестве аналога компьютера, а фактически как своего рода вычислительную машину, сверхсложную, но которая, тем не менее, эволюционирует как информационная система. Споры о том, может ли машина мыслить ушли в прошлое. Создатели индустрии искусственного интеллекта приводят такие аргументы, а область имитации компьютерами функций человека так быстро расширяется, что «гуманитарной общественности» приходится делать хорошую мину при плохой игре, признавая эту игру очень хорошей. Если вначале развития электронно-вычислительной техники ее сравнивали с человеческим мозгом, «измеряли человеком», то теперь отношение перевернулось: человека измеряют компьютером. Пока в основном «мозг», но в сущности больше нет ни одной сферы жизни, на которую не притязало бы научное познание, вооруженное информационной технологией. Его возможности бесконечны и хотя мир тоже бесконечен, он состоит из конечных предметов, а все конечное познаваемо, воспроизводимо и значит – заменимо. Заменяют обычно на «лучшее». Человек – конечное существо и он не так далек от того, чтобы быть познанным и смоделированным. Имитирующий, а потом превосходящий человека аналог, «транс-человек» – на подходе.
Если познавательное моделирование человека как телесного существа предполагает смену его субстрата, то его моделирование как субъекта сознания ведет к «снятию» его души. Говоря упрощенным материалистическим языком, к возгонке психики в интеллект. Предпосылки этого создаются самим актом замены органической телесности, ибо душа существует как напряжение противоречия между телом и духом, чувством и мыслью. Душа – вера, надежда, любовь и другие ее состояния, как бы их не мифологизировали, это – «духовные чувства». Когда ставят задачу преодоления не только чувственного, но и умопостигаемого начала в человеке, их замены трансцендентально-знаковым, с целью «математического описания нашего внутреннего мира», то фактически хотят его ликвидировать. Душа, вслед за эмоциями, при целерациональной деятельности, ради которой создается Гомутер (гомо+компьютер) – фактор брака. Математическое моделирование и исчисление противопоказаны ей по определению, поскольку она есть следствие неопределенности живого и существует в силу того, что «сущее не делится на разум без остатка». Когда удастся разделить все на разум, описать математически, это и будет означать, что удалось построить мыслящую машину.
Предварительным условием достижения подобной цели должно быть преодоление традиционного (исторического, гуманного) человека и появление человеческого типа сходного с робототехническим устройством. В информационном обществе этот процесс резко ускорился и идет с двух сторон: по мере того как роботы становятся похожими на людей, люди становятся похожими на роботов. Возникает «технологический человек». (Другие варианты наименования, имеющие хождение в литературе: техногенный человек, компьютерный человек, мультипликационный, агуманный человек, человек Тьюринга, E-homo и т.п.). Главной особенностью такого человека является вытеснение из его поведения всего чувственного, интуитивного, непредсказуемого, превращение жизни сначала в целерациональную деятельность, а потом в ментальную коммуникацию, то есть подавление той самой души, а потом и духовности в целом, о совершенствовании которой обычно заботились, стремясь к самопознанию. Подобная “ирония развития” существует как на индивидуальном, так и на родовом уровне. Научное познание – одно из основных средств сужения многообразных духовных переживаний до чистой мысли, их выпаривания и высушивания до интеллекта, освобождения человека от способностей к вере и любви, от нравственного и ценностного отношения к миру. Оно превращает Homo sapiens в Homo ratio, sapientismus. Трансформация Духа в Разум, разума в Интеллект коррелирует с превращением, реального в виртуальное, общества в социотехническую систему, культуры в технологию, общения в коммуникации.
Долгое время было принято считать, что существуют бессмертные души и бренные тела. Но коварство безбожного технического мира в том, что души людей умирают раньше, оставляя после себя функциональные оболочки, которые и действуют. Мультипликационный техногенный человек не миф, а реальность, не будущее, а настоящее. Не потерявшие совесть (как раньше), а совершенно искренне не представляющие, что она такое, предприниматели и политики; оторвавшиеся от предметной реальности до отвращения к собственному телу “одержимые программисты”; другие многочисленные отряды быстро растущей искусственной интеллигенции; снижение уровня мотивации и потеря чувства жизни у «традиционного» человека (которое он чаще всего принимает за потерю ее смысла) – все это признаки появления своеобразного гуманоида. На повседневном языке ему, по-видимому, соответствует понятие “человеческий фактор”, а на социологическом – актор, квази-субъект, агент, но в любом случае – это стадии становления “познанного” или “почти познанного” человека, а фактически промежуточного существа в переходе к мыслящим формам нового типа.
Итогом всего этого мощнейшего научно-технического напора на человека стало вытеснение из человекознания философской антропологии и гуманитарных подходов к нему. Вместо них возникают и все шире распространяются трансгуманизм, posthuman study, гуманология, персонология и т.д. течения, рассматривающие человека как один из видов разума, наряду с его другими, возможно, космическими, а фактически, искусственными, создающимися в настоящее время на Земле. В свете этой, начавшейся плюрализации бытийных форм разума, мы должны озаботиться, как будем жить в мире, где «не одни». Правда, прежде надо выяснить, кто есть «мы «, от имени кого и о ком должны заботиться.
В антропологической и технической философии, часто бессознательно, уже представлены интересы различных форм мыследеятельности. В большинстве случаев речь пока идет о сохранении, развитии и совершенствовании традиционного, исторического человека. Однако после завершения дискуссии на тему могут ли машины мыслить (сомневавшиеся глухо молчат), растет число носителей робототехнического мировоззрения – защитников роботов «от человека». Они указывают на несостоятельность «компьютерного агностицизма», с чем трудно не согласиться, возмущаются дискриминационным характером господствующего отношения к искусственному интеллекту, призывают к скорейшему переходу в «новый прекрасный мир», где все будет механизировано, автоматизировано, интеллектуализированно и закодировано. Восторги по поводу новых возможностей техники дошли до появления техноэроса. И блестяшие, талантливые и серые, рядовые технократы искренне восхищаются открывшимися перспективами замены человека: на производстве – предприятия без работников, в образовании – университеты без педагогов, в искусстве – кино без актеров, живопись без художников, музыка без исполнителей, секс без партнера. До какого распада дойдет (дошел?) человек, следуя по пути такой самодеятельности, прежде чем окончательно будет вытеснен машинами, апологеты «окончательного» самопознания человека не задумываются и ставят после «познать» восклицательный знак. В пользу «Иного». Ради Постчеловека.
