Они решили переждать нас.

В то время как монстры сидели на задних лапах и рычали, другие представители их вида рысцой спускались с вершин гор, чтобы присоединиться к их рядам.

Было неприятно осознавать, что целый океан из них жаждет нашей плоти, крови и костей.

— Они не получат тебя, Лютик, — прошипел Пакстон, неправильно истолковав выражение тревоги на моем лице. — Никто тебя не получит.

Я на секунду закрыла глаза, не желая, чтобы он увидел агонию в моих глазах.

Монстры проглотили моего Гектора.

— Позаботься о нашей паре, Пакстон, — приказал Зак. — Аксель и я останемся на страже на ночь.

Зак и Аксель остановились, как ледяные, смертоносные статуи, лицом к Люциферу и Аресу на углу. Арес усмехнулся, чтобы спровоцировать нас еще больше. Он оторвал лоскут ткани от подола своей рубашки, чтобы перевязать порез на бедре.

Все истекли кровью в Пустоте.

Я задавалась вопросом, сможем ли мы здесь восстановиться. Люцифер, должно быть, думал о том же, потому что с большим интересом наблюдал, как Арес занимается своей раной.

— Аксель, Зак, — сказала я. — У вас раны похуже. Позвольте мне первой дежурить, пока вы занимаетесь собой. Я позже осмотрю ваши раны.

— Ни за что, Печенька, — сказал Аксель. — У нас все в порядке.

— Почему ты продолжаешь называть ее Печенькой? — Арес хихикнул. — Это худшее, банальное прозвище, для киски. Но, с другой стороны, вы оба киски.

— Заткни свою гребаную грязную дыру. Никогда не разговаривай со мной. Никогда не разговаривай с ней, — Аксель поднял свой клинок, готовый броситься на отца, но Зак твердой рукой сжал его плечо.

— Не попадайся на его дерьмовую наживку, — сказал Зак. — Нам нужно беречь нашу энергию, чтобы мы могли лучше защитить нашу пару.

— Вам двоим нет необходимости оставаться там и таращиться на этих заноз в заднице, — сказала я. — Они остаются в своем углу, а мы останемся в своем. Правило простое. Если они пересекут черту, мы их заколем.

— Это разумно, — сказал Зак.

Мы отошли в противоположный угол от Люцифера и Ареса. Пока мы осматривали раны друг друга и ухаживали за ними, монстры яростно выли снаружи пещеры, запах нашей крови приводил их в безумие.

Множество мутантов запрыгнуло на крышу пещерного бункера, пытаясь найти вход с крыши.

Мои нервы были натянуты до предела, как струна.

Но время шло, а монстры не могли проникнуть в пещеру, и адреналин в моем организме постепенно рассеивался. Вслед за этим меня охватила усталость, в то время как горе заполнило пустоту в моем сердце. Я рухнула на землю и свернулась калачиком.

Ярость больше не могла поддерживать меня, когда скорбь захлестнула меня своими кислотными волнами.

Пакстон присел в нескольких футах от нас, чтобы оставаться начеку. Зак и Аксель прижались ко мне, окутывая своим теплом, но это не могло прогнать лед в моих костях или лед в моей душе.

Образы моего Гектора, исчезающего в зубах и когтях монстров, бесконечно прокручивались в моем сознании. Я молилась о своей смерти, чтобы присоединиться к нему в Загробном мире. Я бы не позволила ему бродить одному в этом мрачном царстве. Я бы не позволила ему бродить одному ни в одном царстве. Он был так одинок целую вечность. У него никого не было, пока он не встретил меня. Он не мог ни к кому прикоснуться, пока не заполучил меня.

Впервые я не реагировала на нежные, успокаивающие прикосновения моих пар. Мне было так жаль, что я подвела их, но у меня не осталось сил. На этот раз я не смогла быть рядом с ними.

Мы с Полубогами были как катализатор, когда были вместе. Зажги одну спичку, и все взорвется. Если бы мы не встретились и не объединились, жизнь продолжалась бы как обычно. Как только я влюбилась в них и соединилась с ними, я принесла им одну катастрофу за другой.

Я была путем к их уничтожению.

Гектор был бы все еще жив, если бы никогда не встретил меня, если бы не поклялся лелеять и защищать меня до последнего вздоха. Теперь его не стало, каждая частичка его оказалась в желудках этих тварей.

Как я могла это вынести?

Моя голова упала на колени. Я хотела умереть вместе с ним, и я бы нашла шанс погибнуть.

Благодаря нашей брачной связи я знала, что мое горе причиняет боль Пакстону, Акселю и Заку, словно вращение раскаленного добела ножа в их кишках. Их горе и беспомощность нахлынули на меня, как темный прилив в глухую ночь.

— Я знаю, ты любишь его больше, чем кого-либо и что-либо, — сказал Аксель, его голос был полон отчаяния. — Но мы все еще здесь. Мы тоже твои пары. Мы всегда будем рядом с тобой, потому что любим тебя больше всего на свете. Нам нужно, чтобы ты вернулась к нам и увидела нас такими, какими ты видела его, Печенька.

— Сначала попрактикуйся в словах, Аксель, если не знаешь, как утешить нашу скорбящую пару, — рявкнул Пакстон. — Лютик не похожа на других женщин, к которым ты привык. Будь с ней поосторожнее или убирайся нахуй.

— Почему ты заговорил о других женщинах? — Прошипел Аксель. — Ты пытаешься вбить клин между мной и Печенькой? Жаль, что у тебя ничего не получится, мальчик-пловец. Я никогда не проявлял интереса ни к одной женщине с тех пор, как увидел Печеньку. Это тебе нужно попрактиковаться в том, как обращаться с нашей парой. Ты забыл, как грубо обошелся с ней? Если бы мы не простили твои грехи, у тебя никогда не было бы возможности присоединиться к нам.

— Ты никогда не замолвил за меня и словечка, — усмехнулся Пакстон. — Ты пытался забрать моего Лютика себе. Я признался в своих грехах против нашей пары. Гектор избил меня за это до полусмерти, и я был благодарен ему за справедливое наказание. Я потрачу свою жизнь на то, чтобы загладить вину перед Лютиком, и буду любить ее всем, что у меня есть.

При упоминании им Гектора я зарыдала сильнее.

— Прекратите, вы двое, — сказал Зак опустошенным голосом. — Мы потеряли одного из нас. Но препирательства и перебранки — это не способ справиться с горем. Вы только еще больше расстраиваете моего Бутончика.

Их горе было таким же тяжелым и черным, как и мое. Когда-то Полубоги веками сражались за территории, но они сблизились, как кровные братья, когда все они выбрали меня своей парой.

Я перевела затуманенный взгляд на Акселя. Из всех Полубогов у Акселя был наихудший характер, и он изо всех сил старался обуздать его. Со мной он уже был самым нежным, лучшей версией себя.

Когда я потеряла Гектора, во мне не было света, кроме бесконечной холодной тьмы. Но осознание того, что я причиняю боль другим своим парам, будучи эмоционально недоступной для них, только заставляло мое унылое сердце обливаться кровью еще сильнее.

— Я люблю вас так же сильно, как люблю его, — сказала я, слезы текли из моих горящих глаз, как из крана. — Я не хотела бы жить, если кто-то из вас тоже погибнет.

— Я знаю, как это больно, Бутончик, — сказал Зак. — Но тебе нужно продолжать идти вперед, как и нам, ради тебя. Мы живем друг для друга. Ты не одна переносишь боль. Он был нашим братом, и он спас меня. Если бы я мог, я бы с радостью занял его место, чтобы он мог быть с тобой.

Я прижала пальцы к его губам.

— Как ты мог подумать, что я предпочла бы, чтобы ты умер вместо него? Вы все дороги моей душе. У меня просто нет сил жить дальше, поскольку одного из вас больше нет…

— Положись на нас, — сказал Пакстон. — Черпай силу у нас. Бери все, что тебе нужно.

Аксель наклонился ко мне, прижавшись лбом к моему.

— Прости, детка. Мы любим тебя больше всего на свете, больше, чем самих себя. Дай нам шанс и положись на нас.

Я кивнула, плача.

Зак перекатил меня на свое большое, сильное тело, так что я больше не скрючивалась на холодном камне. Я прижалась к нему, когда Аксель прижался к моей спине. Пакстон придвинулся ближе, чтобы полуобнять меня, хотя его внимательные, жесткие глаза не отрывались от наших врагов в другом углу.

Пока мы утешали друг друга, я смутно слышала, как Бог Войны насмехался. Я не обращала на него внимания. Он мог быть могущественным Богом, но он был нелюбимым и нежеланным.