— Все купола защищены самой древней и могущественной магией. Только мой молот может открывать и закрывать двери, — Тартар оглядел моих суженых и скривил губы в улыбке, довольный собой. — Не придумывай никаких забавных идей. Я единственный хранитель своего молота. Я сплю с ним, сижу с ним и ем с ним. И даже если вы украдете его, вы не сможете открыть купол. Защита реагирует только на точный вес и давление моего удара. Если вы хоть на унцию ошибетесь в расчетах, то окажетесь в запертой камере в полном одиночестве, после того как пламя Пустоты съест один из ваших органов. Это безупречный способ предотвратить побег грешников. Из Вечной тюрьмы нет выхода. Круто, правда?

Мне было интересно, как мама попала в тюрьму, а потом выскользнула оттуда. Но тогда она была Лилит, бывшей Королевой Ада, нынешней Королевой Башни из Слоновой кости, волшебной страны Пустоты.

Тартар вошел в купол, и мы последовали за ним. Как только мы все оказались внутри, платформа, на которой мы стояли, отлетела к центру. Мрачные, черные стены окружали нас, а внизу зияла пустая пропасть.

— Девятый уровень, — приказал Тартар.

Платформа нырнула вниз. Мои пары крепко держали меня, как будто боялись потерять свое сокровище, и Тартар усмехнулся.

— Если это ловушка, мой клинок поцелует твое горло, — прошипел Гектор.

— Мне нравится часть с поцелуями, смертный Гектор, — усмехнулся Тартар. — Но ты не в том положении, чтобы угрожать. Больше нет.

— Возможно, ты недооцениваешь его силу, Тартар, — сказала я. — Но мои суженые всегда защищают меня, как я защищаю их. Хоть я и выросла в другом месте, я все еще дитя Пустоты, а Пустота стоит на стороне своих. Поэтому я говорю, что нам лучше поладить.

— Мне нравится ладить с людьми, — сказал Тартар. — Но твои возлюбленные крайне властные. — Он усмехнулся. — И они назвали меня придурком.

— Давайте все просто помолчим секунду, — сказала я, останавливая своих суженых от возражений.

Платформа продолжала опускаться, темнота колыхалась вокруг нас. Из темноты донеслось несколько стонов и страдальческих вздохов. Мы миновали множество камер, в которых содержались Титаны.

— Сколько уровней в этом куполе? — Спросила я.

— Двенадцать под землей. Кронос на дне, — сказал Тартар.

— Это потому, что он самый опасный Титан? — Спросила я.

— Больше нет, — фыркнул Тартар. — Я здесь новый Король. Я самый большой подонок в городе, пока не придут изначальные Боги. Но они не задержатся надолго. Они никогда этого не делают. — Он бросил на меня еще один многозначительный взгляд. — Их визит запоздал. Интересно, что их задержало. Но они могут быть здесь в любое время.

Мое сердце пропустило удар, прежде чем забарабанить, и я могла слышать, как колотятся сердца моих пар на ровне с моим. Мама сказала, что нам нужно улизнуть через портал, открытый изначальными Богами, и держаться подальше от их глаз. Это было бы настоящим подвигом.

Учитывая, что на карту поставлена моя безопасность, Зак, Гектор и Пакстон не захотели бы встречаться со своими отцами. У Зака были сложные отношения с Богом Неба и Грома. Гектор был бывшим наследником Аида, но он уже давно не разговаривал с Богом Смерти. А Пакстон вообще не помнил Бога Моря. Посейдон бросил его и позволил ему выживать одному на улицах, пока Гектор не нашел его и не привел в лоно своих Полубогов.

Если бы Боги узнали о моем существовании, им было бы все равно, что я пара их сыновей. Они бы уничтожили меня.

Вот почему Тартар одарил меня таким вызывающим взглядом. Я должна предупредить его, что, если он продаст меня, мама разберется с ним. Никому не нравилось перечить Лилит.

Платформа внезапно остановилась в воздухе.

— Селеста? — Голос позвал из темноты, легкий, как перышко, но скрипящий, как петли ржавых железных ворот.

Я повернула голову в сторону голоса, мое сердце пропустило удар. Мой отец почувствовал меня, и это прозвучало так, словно он очень давно ни с кем не разговаривал.

Тусклый свет пробивался сквозь темноту, как волна белого тумана.

Красивый длинноволосый мужчина гигантского телосложения сидел на железной скамье внутри маленькой зарешеченной камеры. Темно-зеленые глаза моего отца сияли, когда они уставились на меня.

— Гиперион, — весело сказал Тартар. — Посмотри, кого я привел к тебе.

— Моя дочь, — Гиперион вздохнул, на его губах появился намек на улыбку. — Селеста.

— Можем ли мы, пожалуйста, подойти к нему поближе, Тартар? — Спросила я напряженным голосом, изо всех сил стараясь контролировать свои эмоции. Я не доверяла Тартару, и я бы не проявила никакой слабости перед незнакомцем или потенциальным врагом.

— Как я уже сказал, для тебя все, что угодно, принцесса, — сказал Тартар.

Платформа накренилась в сторону камеры моего отца.

Я схватилась за решетку, которая закрывала моего отца внутри, когда мы оказались в пределах досягаемости.

— Нет, Селеста! — предупредил мой отец. — Решетка…

Искры вылетели из металла там, где мои руки сжимали прутья. Я почувствовала только укол.

Тартар уставился на меня с непроницаемым выражением лица.

— Интересно. Камеры и двери защищены магией, старой как мир. Титаны обжигаются, когда прикасаются пальцем к решетке. Даже у меня возникает аллергическая реакция, если я к ним прикасаюсь.

Мы с отцом переглянулись, когда я опустила руки. Я была не только его ребенком. Во мне также была кровь архангела и демона от мамы. Возможно, именно так она попадала в Вечную тюрьму и выходила из нее, когда навещала папу. Однако я не собиралась советоваться с папой в присутствии начальника тюрьмы.

— Чтобы проверить мою теорию, не мог бы кто-нибудь из вас взяться за решетку, Полубоги? — Спросил Тартар.

— Нет, — хором ответили мои пары, а Гектор даже не потрудился ответить.

Я чуть не закатила глаза. Зачем нам раскрывать наши профессиональные секреты? Нам нужно быть осторожными с тем, что мы говорим, поскольку я полагала, что у тюрьмы повсюду есть глаза и уши. Но это не помешало мне захотеть побыть наедине со своим отцом.

— Можно мне побыть наедине с моим отцом, Тартар? — Вежливо спросила я.

— Конечно, принцесса. Этаж в вашем распоряжении, — сказал Тартар и растворился в воздухе.

И все же у меня до сих пор покалывает между лопатками. Я знала, что он где-то там, наблюдает за нами с живым интересом.

Гиперион поднялся со скамейки и встал в дюйме от решетки. Его длинные лавандовые волосы струились по плечам. Так что цвет волос я переняла от него.

— Можно мне? — Спросил он, высунув дрожащую руку из-за решетки.

Он хотел дотронуться до меня, чтобы убедиться, что я действительно во плоти, стою прямо перед ним. Я сглотнула и сдержала слезы, когда мысль о том, что он будет заперт в этой яме один на целую вечность, скрутила мой желудок.

Мои возлюбленные шагнули вперед в молчаливом предупреждении, и Гиперион бросил на них любопытный взгляд.

— Все в порядке, — сказала я своим суженым. — Он мой отец. Он не причинит мне вреда.

Гиперион улыбнулся, проведя кончиками пальцев по моей щеке.

— Ты действительно моя дочь, — сказал он, наслаждаясь моментом. Затем он убрал пальцы. — Ты не можешь задерживаться в Королевстве, если не планируешь остаться, дитя. Если ты останешься дольше, Пустота сделает тебя своим якорем.

Мои родители не растили меня, потому что не могли, но в их сердцах они преследовали лишь мои интересы. Они не пытались привязать меня к себе, вместо этого дав мне то, что, по их мнению, было лучшим вариантом — свободу. И за это я была благодарна.

Я кивнула.

— Мама сказала то же самое.

Тоска углубила оттенок зеленых глаз Гипериона при упоминании о моей матери, и меня охватила огромная печаль. Проведя так долго в заключении, папа утратил свой Титанический дух. Он больше не боролся за то, чего хотел. Он просто принял свою судьбу.

Словно прочитав мои мысли, он сказал.

— Я не подвергну опасности ни твою мать, ни тебя.

— У нас все в порядке, — сказала я.